Ночью пошёл снег, скрывая все следы нашей деятельности. Можно было даже не красить шипы белой краской, пятисантеметровый слой рыхлого снега спрятал звёздочки так надёжно, что я с трудом мог их различить. И тут случилось непредвиденное. Передовая тысяча кочевников стала лагерем на поляне, где мы когдато выкупали пленных литвин.
Командир кочевников носил гордое имя своего деда – Шоно. Много лет назад, возле большого озера, края которого не обозреть, скача на лошади десять дней, пришлый из-за гор юноша с голубыми, как сама вода глазами сумел одолеть волка голыми руками. За что и был прозван местными по имени павшего зверя. Дед хорошо воевал, был отважен и смел. Его боевого топора враги боялись больше чем оружия всего воиска, которым командовал предок, так и не научившийся скакать на лошади. Если бы Шоно знал, что спустя много лет его внук придёт покорять землю его предков, то разорвал бы младенца своего сына, как когда-то пасть того волка, напавшего на прекрасную девушку.
– Десяток Тургэна идёт вперёд, скачите пока солнце не встанет в зените, потом поворачивайте обратно. – Скомандовал сотник Батасухэ, сын Шоно.
Тургэн взмахнул плетью над головой, показывая своим людям, что надо вновь подниматься в сёдла и указал направление, куда следут двигаться. Кочевники с визгом рванули в сторону реки, отпустив поводья запасных лошадей. Разведка в бой не вступает, её задача только обнаружить противника и быстро доложить. Поэтому в десятке Тургэна все отличные наездники, способные на скаку пролезать под брюхом своего низкорослого коня. Десятник гнал лошадь только до поворота реки, показывая резвость исполнения приказа своего нойона, как только лагерь скрылся из виду, отряд разведчиков перешёл на рысь, лошади, отчего-то боялись реки, но понукаемые наездниками упорно шли вперёд. Не прошло и получаса, как головной разведчик остановился, точнее, стала его кобыла. Почуяв неладное, мохнатое создание водило головой, по сторонам, недовольно фыркая.
– Тук, тук, тук…. – Послышался шум затвора, слившегося с шелчком арбалетной тетивы.
Болт угодил Тургэну прямо в локоть, раздробил кость и, выскочив наружу, пришпилил руку к телу. Если бы не толстый кожаный доспех, то короткая стрела пронзила бы и лёгкое, а так только уткнулась в ребро.
– Ааа …. – Завопил от боли десятник, пригнулся к гриве своего коня и помчался назад, спасая свою шкуру. Из всего десятка в живых остался только он один. Невидемый противник в мгновенье перебил весь отряд. Тургэн видел, как падали с коней его воины, как разлетались головы, обрызгивая снег кровавыми ошмётками.
– Я спас свою голову, потому, что у меня шлем, а не простая шапка. – Думал убегающий воин.
– Ратибор, прекрасный выстрел, как раз то, что надо. – Похвалил старого бойца. Понятно, что опытный воин с пятнадцати метров не промажет, но похвалить лишний раз, язык не отсохнет.
Теперь оставалось быстро отловить лошадей, сколько удасться и перевезти трупы к следующей засаде, так, что бы лошади стояли за натянутым тросом. Велимир и Лось уже выскочили на лёд, пытаясь поймать заводных коней. Лошади убитых кочевников не отходили от павших своих седоков, и это сэкономило нам время.
Желтолицый врач-китаец осматривал рану Тургэна одним глазом, ему уже было понятно, что руку не спасти. Более всего его волновало оружие, которым был ранен десятник, точнее великолепный стальной наконечник. Такого качественного железа не делали даже у него дома, не то, что у вонючих кочевников.
– Что с ним? – Спросил Батасухэ.
Лекарь только повёл головой из стороны в сторону. Десятник не знатный нойон, тратить ценные мази, что бы лечить раненого китаец не собирался. Участь Тургэна была предрешена.
– Останови ему кровь, пусть покажет, где на них напали. Бургэд, с тобой полсотни, проверь там всё, постарайся взять одного, желательно командира, надо будет допросить пленного. – Батасухэ пошёл докладывать тысяцкому, что разведка попала в засаду. Отпускать всю сотню со своим заместителем, сотник не решился.
Юрта отца стояла почти в центре поляны, она была единственная во всём лагере, остальные воины просто утаптовали снег и стелили на шкуру войлок. Кое-где уже стали разводить костры, места для стоянки мало, с двух сторон непроходимый лес и лишь узкая просека, углубляется на север, по которй с трудом могут проехать два всадника. Сотника пропустили без разговоров. Сын пришёл навестить отца.
– Отец, разведка, посланная по реке, попала в засаду, уцелел лишь Тургэн. – Батасухэ стоял в тёмной юрте, где в центре только начинал разгораться огонь. Пока что было больше дыма, чем пламени и тепла.
– Тебе надо подсказать, что делать в таких случаях? – Шоно привстал с мягкого самаркандского ковра, достал пергамент с картой пути, дождался, пока огонь осветит юрту и подозвал к себе сына.
– Я уже послал половину своих воинов проверить место, где было совершено нападение. Думаю, мы не успеем испить бурдюка кумыса, как приведут лесовика, осмелившегося напасть на твою орду. – Сотник подошёл к отцу и уставился на пергамент.
– Мне плевать на эти мелкие стычки, завтра мы должны выйти к этому городу и подготовить обоз, для воинов Драгоценнейшего камня. – Тысяцкий указал на юрту, нарисованную на пергаменте.
– Где мы находимся, отец? И почему мы не пошли более коротким путём? – Батасухэ не был посвящён в план похода и вообще не разбирался в картах.
– Ступай к своим воинам сынок, и впредь научись беречь своих людей. Надо было послать Этей-Темира, он не нашего рода, пусть гибнут его воины. Ты меня понял? – Шоно приблизился к сыну вплотную и говорил почти в ухо сотнику.
Трофейных лошадок мы оставили на льду, в ста метрах от натянутого тороса, чтобы коники не скучали, прямо в снег насыпали овёс. И теперь мохнатые четвероногие бродили, жадно выискивая вкусные зёрнышки. Едва Лось успел рассыпать корм, как мы услышали топот множества коней.
– Быстрее в лес, бросай нафиг мешок. – Прокричал воину.
Рязанец и сам понимал, что надо торопиться, однако мешок не выбросил, левой рукой подхватил лежащий на снегу щит и прыснул в нашу сторону. По дороге, к сожалению, растянулся, упал на попу, кое-как встал на четвереньки и в итоге успел скрыться за деревьями до появления кочевников.
– Их было всего четверо, они убили девятерых и ранили одного, а вы даже не успели достать стрелу? – Бургэд не поленился и облазил место, где была устроена засада.
– Я, мы, у нас… их было больше. – Оправдывался Тургэн, шевеля синими губами. Разведчики попавшие в засаду вызывали сочувствие, всякое бывает. Но, что б дать противнику так поиздеваться над собой, когда соотношение сил далеко не в пользу победивших.
