— Аналитическая группа Генерального штаба считает, что выход Англии из войны поставит на Альянсе крест, лишив американцев последних надежд на победу, — заметил Рокоссовский.
— А как же иллюзии Пентагона, Белого дома и их хозяев об атомном оружии? — заинтересовавшийся последней ремаркой Сталин с интересом посмотрел на своего будущего преемника.
— Они начинают осознавать, что победу им ядерная бомба не принесет. Максимум — ограничит степень поражения, сведя его к более-менее приемлемым условиям и не превратив в позорную капитуляцию. Ведь хотя американская военщина и не знает о наличии подобного — и даже более совершенного — оружия у нас, она прекрасно осведомлена о наших больших запасах химического оружия и сложности доставки бомб на территорию Советского Союза. — Рокоссовский сделал паузу. — Другой вопрос, готовы ли правящие круги Штатов признать этот факт. Если да — то замечательно.
— А если нет?
— А если нет, товарищ Сталин, то у нас серьезная проблема. — После этой фразы полководца присутствующие заметно напряглись.
— Поясните, товарищ Рокоссовский. А то, как я вижу, не все товарищи с вами согласны, — вождь покачал головой.
— Наше поражение — военное в особенности — фактически невозможно. Стратегически мы уже победили. Но вот победа безусловного характера — такая, чтобы американцы безоговорочно капитулировали… Десантная операция на Американский континент на данный момент невероятно сложна — если не кривить душой, то вполне можно сказать «невозможна». Даже если нам удастся создать плацдарм — его удержание и расширение вполне однозначно вызовет огромные проблемы хотя бы в плане снабжения. В таком случае единственным выходом останется лишь последовательное уничтожение промышленности и инфраструктуры Штатов с помощью стратегической авиации и ракетных войск. И даже после этого осуществление военного контроля над такой территорией будет как минимум затруднено. Сам по себе плацдарм, опять же, может быть довольно легко уничтожен атомным оружием.
— Вы считаете, что американцы будут наносить удары ядерными бомбами по собственной территории?
— Без всякого сомнения. Тем более что они не знают об отдаленных последствиях его применения. Я не говорю, что военный успех невозможен в принципе, особенно учитывая тот факт, что у нас есть столь удобный союзник, как Южно-Американская Федерация. — Маршал подошел к карте Северной Америки и взял указку. — В теории, получив плотный контроль над Атлантикой, можно создать мощную группировку в зоне Панамского канала — условно назовем ее Южным фронтом — и через Мексику начать вторжение на уже непосредственно американскую территорию. Плюс сконцентрируем войска на Кубе и нанесем удар еще и с этой стороны. Южный фронт — опять же в теории — может отрезать одну часть США от другой, а кубинская группа — создать угрозу всему Восточному побережью, что рано или поздно приведет к победе. Но такая победа потребует огромных ресурсов — как материальных, так и людских. Потери будут чудовищны.
— Чудовищны, значит… — протянул Сталин. — А поконкретнее, товарищ Рокоссовский?
— Сложно сказать. Но счет будет идти на миллионы даже в условиях неприменения ядерного оружия. Если же они начнут использовать атомные бомбы… Последствия сложно представить.
В кремлевском кабинете повисло молчание. Слова признанного гения стратегии и тактики было сложно оспаривать — тем более что его правота была, в общем-то, очевидна. Размах проблемы был действительно огромен.
— И что, товарищ Рокоссовский, вы предлагаете?
— Единственный выход — это предложенный товарищем Берия вариант. Приход к власти в Америке дружественно к СССР настроенных людей, способных адекватно оценивать ситуацию и для которых жизни простых американцев что-то значат. И их переманивание на нашу сторону, с обещанием последующей интеграции экономик. Думаю, достаточно продемонстрировать совместные успехи Евразийского союза за последние несколько лет, чтобы вынудить даже закоренелого скептика поверить в успехи кооперации.
— Значит, немецкий, так сказать, вариант? — усмехнувшийся в усы вождь задумчиво кивнул.
— Да. Если получилось с немцами…
— То вполне может получиться и с американцами, — закончил за Рокоссовского мысль министр внутренних дел.
— Однако заговор против Гитлера созрел сам, без нашей помощи, — заметил Тимошенко, переставший, наконец, строчить что-то в блокноте.
— Именно! — Берия повернул голову к министру обороны и, поправив знаменитые очки, пояснил: — Здесь уже тоже появляются первые наметки — не зря особенное внимание в своем докладе товарищ Молотов обратил на бывшего вице-президента Уоллеса. Вокруг него начинают собираться недовольные нынешней политикой Белого дома. Никаким заговором там пока даже и не пахнет, но и ситуация в Штатах пока еще не настолько плоха… Пока они могут дурить головы гражданам о ситуации в Евразии и Южной Америке — но информация все равно просачивается наружу. Плюс охота на коммунистов, ведущаяся в лучшем стиле гестапо, лагеря для «временно интернированных лиц» — к японцам добавили и немцев, и русских.
И после небольшой паузы министр добавил:
— А теми темпами, какими заполняются эти самые лагеря, скоро там окажутся вообще все европейцы — включая французов и даже итальянцев. И все несогласные, осмеливающиеся о своем несогласии громко заявлять. Последний Патриотический акт более чем ясным образом дал это понять. Причем заключенные используются для строительства укреплений на побережье — и это простому народу не нравится все больше.
— А не боитесь, что Уоллеса попросту уберут, как это сделали с Трумэном? — поинтересовался Микоян.
Сталин кивнул и повернулся к Берии, вперив в него тяжелый взгляд.
Лаврентий Павлович пожал плечами и, ни на секунду не задумавшись, ответил:
— Такая вероятность есть. У американцев имеются люди, которые умеют работать не хуже Мюллера или Гейдриха. Именно поэтому нам нужно отвлечь внимание на себя — пусть смотрят на нас или на Альверде и не заметят происходящего под носом. С Гитлером же получилось, пусть и в значительной мере случайно, — и, еще раз пожав плечами, Берия сел.
Вставший из кресла вождь подошел к карте и задумчиво на нее посмотрел. Походил по кабинету, изредка поглядывая на сидящих вокруг стола людей.
Хотелось курить, и «Железный Иосиф» в очередной раз про себя пожалел, что этого ему делать больше нельзя. Наконец остановившись, он посмотрел на своего верного соратника и сказал:
— Хорошо, товарищ Берия. Помогите мистеру Уоллесу стать президентом Соединенных Штатов Америки, пока товарищ Рокоссовский и наши замечательные армия и флот будут выигрывать войну.
