Ощущение вины росло, причиняя почти ощутимую боль, которая наконец превратилась в злость. С каждым днем Нона все больше сердилась на мага. Злость росла, приобретая вектор и силу, и детонировала в одночасье, когда один из лаборантов Крапкина принес Елене Ивановне очередную порцию расчетов.
– Вам ничего нет, Нона Васильевна, – глядя в стол, проговорил он и вынырнул за дверь.
Нона, не произнеся ни слова, встала и быстрым решительным шагом направилась за ним. Успела поставить ногу в прихлоп двери, пока юноша не запер ее, рванула тяжелую бронированную створку на себя.
– Нельзя сюда, Нона Васильевна. Извините. Опасно… – попытался остановить ее кто-то, однако Нона уже вошла и, не мигая, смотрела на доску, на которой были развешаны карты, испещренные флажками и пометками, длинные свитки топографической магометрии и несколько фотографий, на одной из которых она узнала племянницу.
– А я-то все прятал от вас, Нона, – грустно проговорил Крапкин. – Думал, проверю все и уже потом скажу. Удивительная вы все-таки женщина, ничего от вас не утаишь.
– Как это?.. Что? – попыталась выговорить Нона, однако нужные слова никак не шли в голову.
– Подойдите, посмотрите. Что непонятно будет, я расскажу. Благодаря воспоминаниям, что подарила мне ваша Оля, я кое-что понял… и не скажу, что рад этому. С одной стороны, это поможет уничтожить «слизь». Точнее, поможет сделать так, чтобы она больше не появлялась. С другой…
– Все-таки, Нона Васильевна, может, дождемся результатов повторных тестов? – шепотом спросил маг Крапкин. Нона посмотрела на него строго. Зойка хорошо знала этот взгляд: сестра всегда смотрела так, если ей казалось, что младшая не понимает очевидных вещей.
– Оле нельзя больше лечить, – резко подытожила она. Зойка не понимала, чего от нее хотят. Едва она вышла из палаты, все еще сжимая в руке свернутый в трубку довоенный «Октябрь» – читала выздоравливающим «Горячий цех» Полевого, – как ее подхватила под руку сестра, позади которой маячил мрачный, как могильщик, институтский маг, и потащила в ординаторскую. Там – чудом или волей мага – не было ни души. Нона отступила к двери, а неуклюжий колдун из института вывалил на Зойку торопливым шепотом целую кучу цифр и данных, то и дело неуверенно заглядывая в глаза Ноне. Они оба смотрели так, словно Зойка обязана была сама догадаться, как реагировать. Но она не могла, не понимала, о чем речь.
Оля лежала в кабинете главного врача, прикрытая халатами и накрепко прикрученная к кушетке. Раненых магов привезли утром, так что девочку пришлось вызвать с первого урока, и майор наорал на Зойку прямо во дворе перед соседскими бабушками, у которых она как раз забирала белье для стирки. Белье пришлось оставить изумленным и напуганным старушкам. Румянов бранился всю дорогу, требуя, чтобы Зойка всегда находилась поблизости от дочери, потому что Олина помощь может понадобиться в любой момент. «Вот увезем ее на вертолете магов спасать, а вас оставим по дворам побираться. Превысим километраж «Материнского слова» – что будет? Или задержимся поблизости, но больше чем на трое суток. Проклятье хотите попробовать, Зоя Васильевна? Все гордость ваша! Хотите своими силами жить. За то и платим хорошо, когда страна в руинах, чтобы вы от дочери не отходили. Хотите сами зарабатывать – устройтесь в школу полы мыть, но чтоб при Оле быть неотлучно».
Слова майора еще гудели в голове, не позволяя пробиться крапкинским цифрам.
Тут-то и рубанула Нона, слишком хорошо видевшая по лицу младшей сестры, что та не понимает, в чем дело:
– Оле нельзя больше лечить. Ни ей, ни кому из таких, как она. – И добавила, видя растерянное недоумение сестры: – Чем больше лечит, тем больше «Серой слизи» будет выкипать из земли. Видишь?
Маг расстелил на столе главврача поверх разложенных медкарт разрисованные карты разных районов.
– Тебе сейчас об этом Леонид Яковлевич говорил, но ты как будто и не слышала. Вот, видишь даты под флажками? Ты на синие смотри – это Олины. Каждый раз, когда она лечит, в то время когда лежит привязанная, – «слизь» кипит.
– А остальные чьи? – всматривалась в карты Зоя.
– Да какая разница чьи?! – рассердилась Нона. – Других таких же лекарей, работающих со «слизью», как Оля. Их ведь в Союзе несколько. И чем больше они работают, чем больше спасают магов, тем сильнее «слизь» расходится. Так ведь, Леонид Яковлевич?
«За что ты нас так не любишь, Нонча?» – вспыхнула в голове у Зойки внезапная неуместная мысль. На мгновение показалось: слишком уж загорелась сестра идеями мага, слишком уж хочется ей обвинить Олю в чем-то плохом, вывернуть наизнанку сделанное девочкой добро. Отчего? Потому что немка она? Или оттого, что колдунья?
– Вы поймите, Зоя. Оля делает очень хорошее дело, лечит людей после маготравм. – Маг словно прочел ее мысли. – Но… боюсь, она не белый маг… не совсем… Я несколько раз просмотрел магометрические данные вашей дочери, даже заказал для нее новый, более сложный профиль. Вот результаты.
Крапкин положил перед Зойкой какую-то большую желтую справку с тремя печатями. Она машинально взяла бумажку, поднесла к глазам.
– Этот анализ проведен во время лечения лейтенанта Косухина, последней выжившей жертвы «Серой слизи». Во время таких воздействий Оля использует негативную энергию. Проще говоря – энергию смерти и ненависти. Ее запасы в земной коре сейчас очень велики – война закончилась совсем недавно, боль, злоба, отчаяние буквально пропитали магический слой реальности. А ваша дочь, – что с нее взять, дитя, – она просто интуитивно потянула силы из источника, который показался ей обильнее других. Но использовать такую энергию – словно намеренно расширять брешь, через которую «Серая слизь» выходит в нашу реальность. Если сложить некоторые данные… получается… Она высвобождает зло, скопившееся в земле. Чем дальше – тем больше очаги вскипания. Если Оля и остальные продолжат лечить, используя негативную магию, мы… можем оказаться в ситуации, когда маги даже ценой собственной жизни не смогут защитить людей от разлива магической субстанции, представляющей собой концентрат худших чувств и желаний человека.
– А если ваши данные не верны? – уцепилась за соломинку Зойка. Сестра была слишком уверена, а маг, напротив, заметно сомневался, и это вселяло надежду.
– Цифры никогда не врут, – рассердилась Нона. – Люди – да, заблуждаются. В том и сила человека, что он может признать свою ошибку. Позволять Оле работать с маготравмами – ошибка. Ошибается твой майор, а расплачиваются ни в чем не повинные маги.
