Ознакомительная версия.
Полковник был дома и как всегда возился с засушенными растениями. Голевский обнял его как брата и по-дружески сказал:
– Прости, Журавлев! Я подозревал тебя в смерти Михаила, но напрасно! Теперь я знаю, что это сделал не ты. Убийц я нашел, вот посему экстренно возвращаюсь в столицу. Смерть Мухина тоже на совести этих негодяев. Но жаль, что ни один из убийц не предстанет перед судом, всех их убили при штурме некого острога посреди тайги.
– Так кто это был, Голевский?!
– Никогда не догадаешься, мой любезный друг! Этим негодяем оказался, кто бы ты думал, Рощин-старший…
– Не может быть! – изумился полковник.
– Тем не менее, это был он… и его родной брат. Оба, стало быть, имели самые тесные сношения с шайкой атамана Николы Дикого. Кстати, и этот мерзавец убит. И что удивительно, этот бандит тоже офицер, только каторжник и к тому же беглый.
– О господи наш Иисусе! Как же это низко, как это подло с их стороны! Как они могли! Где же их честь офицера. Невероятно! И зачем им это было нужно?! Какие мотивы?..
– Долго рассказывать, господин полковник. Я напишу вам об этом в письме.
– Ловлю вас на слове, Александр Дмитриевич! Подождите, я сейчас…
– У меня мало времени, полковник!
– Сию минуту, я быстро!
Полковник снял с шеи ключик и кинулся к кованому сундуку, что лежал под кроватью. Открыл его, и, лихорадочно переворошив, извлек из него небольшой прямоугольный сверток, перетянутый суровой красной веревочкой. Протянул этот сверток капитану.
– Вот, любезный Александр Дмитриевич, здесь мои статьи, наброски, заметки о природе Енисейской губернии, особенно юга. Будьте любезны, передайте хорошим издателям: вдруг опубликуют. Повсюду в статьях я подписывался псевдонимом «Аркадий Сибирский». Так будет лучше и для вас, и для меня. Ведь третье отделение не дремлет.
– Хорошо, передам.
– Поговаривают, что Кузьмичеву скоро дадут отставку и что приедет новый окружной начальник.
– Жаль, хороший он человек.
– Увидимся ли мы еще? – горестно вздохнул Журавлев.
– Увидимся, – уверено сказал Голевский. – В Петербурге через несколько лет. Амнистия, я полагаю, не за горами.
– Дай бог. Может, и сократят нам сроки. По крайней мере, покамест общаться мы будем с помощью эпистолярного жанра. Так что, любезный друг Александр Дмитриевич, пишите мне, не забывайте. И если опубликуют какую-нибудь мою статью, то обязательно перешлите ее мне. Обещаете?
– Хорошо, если что-то у меня получится с изданием, то обязательно перешлю парочку экземпляров! Ах да, не забудьте, полковник, забрать с моей квартиры потешный фрегат Мухина. Доделайте его, убедительно прошу, у вас ведь много свободного времени. Пусть память нам будет о мичмане. После пришлите мне оказией, или сами привезите в столицу, когда отбудете ссылку.
– Не переживайте, Александр Дмитриевич, все будет хорошо. Фрегат я непременно заберу, доделаю и привезу.
– Увидимся у меня за обедом, в Петербурге, – снова напомнил Журавлеву капитан.
– Будем надеяться, – тяжело вздохнул Журавлев: как бы он сейчас хотел оказаться на месте капитана и умчаться вольным человеком в столицу!
Офицеры сердечно попрощались. Голевский сел в кибитку и с отрядом отбыл в сторону Усть-Абаканского. Всего в экспедиции в Россию участвовало восемь человек: Фрол, Аристарх, Антип, Григорий, Шепелев с двумя агентами и Голевский.
Через два дня они добрались до Красноярска. Там их уже поджидал присланный отряд из десяти казаков. Теперь численность сводного отряда Голевского возросла до восемнадцати человек. Путь по-прежнему лежал на запад. Голевскому нужно было торопиться. Каждый час был на вес золота.
И снова Санкт-Петербург.
У парадного подъезда особняка Диктатора вертится взмыленный жеребец. Изо рта пена. Удила закусил. Хрипит, крутится. С него лихо соскакивает не менее взмыленный всадник. Это Максимилиан. На лице шефа полиции паника. Пот бежит ручьями по вискам. Всадник бросает поводья солдату. Бежит вверх по лестнице… Максимилиан влетает вихрем к изумленному Диктатору и с порога выпаливает:
– Мой Диктатор, Голевский объявился в Казани, с ним отряд казаков и жандармов! Отступник приближается к Москве! Прокуратор Енисейской губернии Катилина убит, убит и его брат, легионер Гораций!
Диктатор вскочил с кресла как ужаленный.
– Что-о-о?! – взревел он. – Что ты сказал?! Ах, какая сволочь этот Голевский! Он все-таки жив! Жив несмотря ни на что! Так, так. Дело принимает серьезный оборот. Вот что, любезный мой Максимилиан, экстренно направь в Казань надежный отряд гусар и драгун. Самых отъявленных и ловких кавалеристов! Пусть порубят на куски этих негодяев! Никого не оставлять в живых. Никого! А Голевского в первую очередь покрошить в капусту!
– Есть!
Максимилиан выбежал из кабинета. Бешеными прыжками преодолел ступеньки парадной лестницы и, толкнув что есть силы парадную дверь, вылетел во двор.
– Коня! Срочно! – заорал шеф полиции.
Ему тут же подвели свежую лошадь. Он вскочил в седло и дал шенкеля. Лошадь галопом понеслась к ближайшей заставе. За главой полиции Союза хвостиками приклеились двое надежных всадников. Почетный эскорт. Максимилиан спешил. Надо скорее отдать приказ на уничтожение Голевского. Диктатор прав: этот гвардеец просто дьявол во плоти! Он неуязвим, он неуловим, он просто заговоренный! Живуч, как гидра. Отрубишь голову – отрастает новая! Ну, держись, Отступник, Максимилиан наконец-то отрубит твою голову и прижжет. Собственноручно. И тогда закончится твоя везучесть и уязвимость. Если не сделает этого, не видать ему поста главы тайной полиции России. Это точно!
Когда Максимилиан выбежал, Диктатор в ярости ударил кулаком по бюро.
– Будь ты проклят, полицейский прихвостень Голевский! Он неуязвим, тысячи чертей! Так где же его ахиллесова пята? Где?!
Четыре года назад ищейки Бенкендорфа уничтожили Нижегородскую ячейку Гурова и Снегурова по их же глупости. Нынче нанесен губительный удар по Енисейской армии. Убит ее командир Рощин-старший, он же – Катилина. Отсечен палец, но не вся рука. Капитан Голевский – вот кто несет погибель Союзу. Его надо уничтожить любой ценой. Задушить как маленького кутенка!
– Ах, какая сволочь!
Диктатор в бессильной злобе скомкал бумагу и швырнул в угол. Как он в эту минуту ненавидел Голевского. Если бы его сейчас привели к нему на допрос, то он бы самолично разорвал на куски этого капитанишку!
Пока Диктатор ходил по кабинету, как тигр в клетке, поручик Снетков уже докладывал Бенкендорфу:
– Ваше превосходительство, хорошая весть. Голевский и Шепелев движутся к Казани с отрядом енисейских казаков. Везут какой-то важный документ. Прислали срочно курьера.
Ознакомительная версия.
