Шестое лето было отмечено непривычным поведением Ольгерда. Заметила я эти странности далеко не сразу, просто однажды на мой совершенно обычный вопрос: «Как прошел день?», Ольгерд начал мне врать.
Это было страшно, это было просто чудовищно – мой муж врал мне! Да ещё так глупо и неуклюже, по совершенно незначительному поводу! Невозможно описать то жуткое ощущение нереальности, которое вторглось в мою жизнь.
А Ольгерд, очевидно почувствовав мое недоверие, скомкал конец беседы и вместо того, чтобы поговорить со мной за чашкой взвара под лучами заходящего солнца под цветущей перголой на крыше нашей башни, куда мы поднимались каждый вечер, неловко извинился и сказал, что устал и хочет спать.
Взвар я пила в гордом одиночестве, машинально отмечая кроваво-бордовые краски заката, но совершенно не чувствуя красоты и цельности мира. Я не понимала, что мне дальше делать? Так ничего и не решив, спустилась в спальню и обнаружила мужа, старательно притворяющегося спящим.
Утром он исчез из замка ещё до моего пробуждения. Привычный ужин навевал на меня жуть. Я не знала, что делать и как смотреть ему в глаза. А он с какой-то фальшивой улыбкой рассказывал мне о том, как провёл день, и при этом снова врал. Я совершенно не понимала, что происходит, почему он так доволен собой и жизнью, почему врёт. Даже в его вопросе: «Лунка, ты какая-то скучная. Ты не заболела, радость моя?», чувствовала ложь и насмешку.
Это продолжалось почти десять дней. Я очень плохо спала, и однажды под утро мне показалось, что я слышу зов Тьмы. Вскочила мокрая, как мышь, задыхаясь от ужаса, и решила: «Даже если он влюбился и у него появилась другая, я просто отпущу его, но жить так – невозможно!»
Приняла душ, оделась и села в кресло у кровати, ожидать, пока он проснётся.
Глава 39
За окном светало. Ольгерд начал ворочаться и я тихонько позвала его по имени. Он, по привычке, начал хлопать тяжелой рукой рядом с собой, пытаясь нащупать мое тело и подтянуть к себе. В этот раз ежедневный ритуал дал сбой – меня рядом не было. Он тревожно распахнул глаза и резко сел на кровати, затем, увидев меня в кресле у изголовья, облегченно выдохнул и сипловатым со сна голосом спросил:
- Ты давно проснулась?
Я собралась с духом и начала говорить заготовленную речь:
- Давно. Ольгерд…
- Это отлично! Значит сейчас завтракаем и едем!
Он улыбнулся мне счастливой улыбкой. Я была так настроена на серьезный разговор, что растерялась и от его слов, и от его улыбки, не понимая, что происходит.
- Едем? Куда едем?!
- Увидишь! Надеюсь, тебе понравится!
Улыбаясь, насвистывая какую-то мелодию, явно очень довольный собой, Ольгерд одевался, а я продолжала тупо сидеть в кресле, медленно ощущая, как безумный ужас последних дней тихо растворяется в этих привычных звуках. Уже за завтраком Ольгерд спросил:
- Радость моя, ты какая-то сегодня… Ты не выспалась?
Я и в самом деле чувствовала некоторое утомление – слишком измотали меня за последние дни пакостные мысли, и сейчас, когда я с огромным облегчением понимала, что у нас все хорошо, и все страхи и глупости я придумала себе сама, больше всего хотелось забраться к Ольгерду на колени, обнять его, ощущая запах тела, и никуда не ехать и никого не видеть.
Однако, портить ему настроение своими глупостями не стала, догадавшись, что все это время он готовил для меня какой-то сюрприз. Он не виноват в моих потаенных страхах.
Погода явно благоприятствовала моему мужу. День был не слишком жаркий, и легкие и пушистые облака то и дело закрывали солнце. Охрана неторопливо ехала сзади, а Ольгерд, со смехом и шутками, отбивался от всех моих вопросов.
Направлялись мы в ту сторону, где находилось озеро. За эти годы лес подрос, дивно пахло разогретой на солнце смолой хвойников, то тут, то там виднелись отцветающие ягодные полянки, да и птицы голосили так, что почти не смолкал веселый перезвон. Я с сожалением подумала, что нам почти никогда не удается выкроить время на маленькие простые радости – даже утренние прогулки отошли в прошлое.
Внезапно Ольгерд спешился и обратился ко мне с очень странной просьбой:
- Лунка, закрой глаза.
- Зачем? - я удивленно вытаращилась на мужа.
Он как-то смущенно улыбнулся и сказал:
- Понимаешь… Там… в общем такое… Сама увидишь!
Я с удивлением смотрела на запинающегося мужа, это настолько было не похоже на его обычную четкую речь, что я окончательно потерялась в догадках – что же такое это самое «оно», которое «там»?! Спорить, однако, не стала. Послушно прикрыла глаза и позволила Ольгерду вести мою лошадь под уздцы. Минут через пять мы остановились.
- Только глаза не открывай! – торопливо пробормотал он, снимая меня с коня.
На руках он нес меня недолго – буквально минуту или две.
- Теперь - открывай!
Первое, что я увидела перед собой – белая полотняная рубаха Ольгерда. Глаза, привыкшие к темноте, слегка слезились. А он, обхватив мое лицо двумя ладонями, улыбался и говорил.
- Сейчас-сейчас… Сперва проморгайся.
Затем, встав за моей спиной и обхватив обеими руками, прижал к себе, чуть приподнял и резко развернул.
- Смотри!
Я ахнула! С этой точки мне открылся совершенно сказочный вид! На берегу озера, недалеко от того самого водопадика, которым я изредка любовалась еще тогда, когда мы ежедневно позволяли себе конные прогулки, стояла очаровательная, совершенно игрушечная башенка.
Светло-серый камень, всего два этажа, и остроконечная черепичная крыша. Теплый оттенок глиняных чешуек смягчал прохладный цвет стен.
От дверей башенки к озеру шли невысокие широкие ступени, уводящие прямо в воду, через одну украшенные шарообразными цветочными вазонами. Я завизжала от восторга и кинулась мужу на шею. Ольгерд, смеясь, подхватил меня на руки и закружил. А я бестолково и радостно целовала его лицо, не разбирая особо куда – лоб, губы, нос…
Наконец, устав захлебываться восторгом, я схватила мужа за руку и потащила туда, в этот сказочный домик – мне хотелось все рассмотреть и потрогать. Ольгерд послушно шагал рядом, улыбаясь моему оживлению.
Первое до чего я дотронулась – каменный вазон. Шелковистая глянцевая поверхность вазы была украшена удивительно красивым рисунком золотистых прожилок.
- Это я сам… Тебе…
Я с удивлением глянула на мужа. Магии и у него, и у меня было совсем мало. Я поняла, что каждый день он находил время приехать сюда, чтобы терпеливо, вливая Силу каплю за каплей, создавать эту красоту. Для меня...
Слегка перехватило горло, эта маленькая деталь говорила о любви Ольгерда больше всяких красивых слов.
Я даже погрызла себя немного, укоряя за глупое недоверие и чуть было не нанесенную мужу обиду. Впрочем, особо угрызаться мне было некогда - мой взор привлекли поникшие кустики в самой вазе.
- Понимаешь, - несколько смущенно заговорил муж – я сперва хотел привезти сюда садовника… А потом... Ну, в общем, это тоже я сам…
Я нежно провела рукой над полегшими стеблями. Золотистый свет Силы поднял чахлые травинки, и на каждой из них бодро распустилась небольшая бледно-розовая звездочка.
Эти жалкие кустики казались мне сейчас самыми прекрасными на свете! Представить себе воина, мага-огневика, собственными руками ковыряющего клумбу было сложно, но у меня дыхание перехватывало от нежности. Пусть сейчас у меня не хватит магии на все вазоны, но я буду приезжать сюда часто-часто!
- Пойдем, я покажу тебе башню. - Ольгерд тянул меня за руку, и я с сожалением оторвалась от нежно пахнущих цветов.
Он толкнул тяжелую дверь и я, наконец-то, попала внутрь. Большое стрельчатое окно, выходящее на водопад, у которого стояло удобное легкое креслице, маленький стол под белой скатертью, с парой стульев – только для нас двоих, небольшой буфет и чуть дальше по стене аккуратный камин, солидная дубовая лестница на второй этаж.
- Ванная комната под лестницей.
- Ого! Здесь есть вода?
