- Да. Я еще весной приглашал мага.
- А там что? – я указами глазами наверх.
Ольгерд засмеялся, взял меня за руку и, уверенно шагая по ступеням, потянул меня за собой.
Просторная круглая комната с белеными стенами, большая кровать с кучей подушек под легким полупрозрачным балдахином, пушистый ковер на полу с рисунком из сплетенных еловых лап и плотные шторы, идущие полукругом. Сколько же здесь окон, подумала я.
- Смотри, это я для тебя придумал! – Ольгерд подошел к центру огромной шторы и щелкнул пальцами. Плотная ткань начала раздвигаться в разные стороны медленно и торжественно, как театральный занавес.
Я снова ахнула – почти половину круглой комнаты занимало одно единственное гигантское окно и самое потрясающее, что идущее полукругом двойное стекло не имело рамы и переплетов! Оно было просто вплавлено в камень башни.
Казалось, что нет никакой преграды между мной и качающимися на легком ветерке сосновыми лапами. Ничего похожего в этом мире еще не существовало. Даже в королевском дворце были совершенно обыкновенные окна.
- Как? Как это сделано?!
- Конечно, у меня самого не хватило бы сил, но сангир Ланто прислал мне хорошего огневика.
Я стояла, положив ладони на почти невидимую преграду и безуспешно старалась сглотнуть завязший в горле ком. Конечно, можно было оправдать в своих глазах вспышку недоверия к мужу тем, что в прошлой жизни я не раз ошибалась в людях, и эти ошибки тогда были очень болезненны для меня.
Та жизнь и те предательства остались в прошлом, я окончательно осознала это прямо сейчас.
Повернулась к Ольгерду, подняла голову и, глядя ему в глаза, сказала:
- Муж мой, я тебя люблю.
Он смотрел мне в лицо также серьезно, даже чуть хмурясь, как будто ожидая чего-то еще, чего-то большего. Я улыбнулась, покрутила на пальце кольцо с желтым камешком и, сняв его, сунула в карман.
Беременность протекала легко, хотя, после первого же приступа токсикоза, перепуганный вусмерть Ольгерд притащил лекаря-мага. Узнав у мужа, во сколько обошелся визит городского «врача», я ворчала долго и упорно.
- Такие-то советы я и сама умею раздавать!
Лекарь рекомендовал мне - покой, поменьше домашних забот, прогулки на свежем воздухе и хорошее питание. Умник!
Начало осени было очень теплым, даже жарким, большую часть времени я старалась проводить в своей башенке у озера – от воды веяло прохладой, да и хозяйство замка я оставляла в надежных руках санги Брон. Возле окна, того самого окна на первом этаже, что выходило на маленький водопад, кроме кресла появилась удобная плетеная корзинка и небольшой столик.
Я частенько сидела там, вывязывая для малыша шапочки, пинетки и прочие костюмчики. Если учесть, что рожать мне предстояло или в самом конце зимы, или в начале весны, то теплые одежки не помешают.
Хотя я вполне могла и не беспокоиться о приданом – санги Брон, раньше других догадавшаяся о том, что мы ждем пополнение, с удовольствием обвязывала будущего наследника земель. Лекарь, кстати, не был уверен в поле ребенка.
- Тут, сангир, точно не скажу. Кажется, что мальчик, но уверенности у меня нет.
Живот только-только стал появляться и под одеждой, в общем-то, был почти не виден, но я отказалась от любых поясов и сшила себе мягкие удобные брюки на лямках, а сверху накидывала легкую тунику.
В этот раз, свалив все дела по дому на экономку, мы с мужем на несколько дней сбежали на озеро. За сезон он пристроил к подножью башни крошечный навес с черепичной крышей – там расположилась аккуратная и удобная летняя кухня. В этих побегах из дома для меня была особая прелесть – по молчаливому уговору Ольгерд готовил сам.
Добывать пищу, кстати, он тоже старался сам. Разумеется, мы всегда привозили с собой запасы из замка – хлеб, масло, какое-нибудь вяленое мясо или рыбу. В башне лежал небольшой запас – яйца, мук, соль, сахар, крупы.
Однако, попадая сюда, мы как будто переносились в недавнее прошлое, когда он был Хантом, а я еще искала свое место в мире. Это была своего рода игра – в приключение - и она нам не надоедала.
Ольгерд часто приносил к столу дичь, свернутые из крупных листьев половичника кулечки с пускающими сладкий сок ягодами. Научился разбираться в грибах, которые мы запекали над открытым огнем на манер шашлыка.
Это место дарило мне покой и умиротворение – селяне по-прежнему ходили сюда редко - дурная слава обители Тьмы все еще охраняла леса. И мы отдыхали от многолюдья замка. Даже охрану брать с собой не было нужды – артефакты защиты, расставленные по периметру, огораживали достаточно большой кусок, чтобы я могла чувствовать себя в безопасности.
С утра мы немного поплескались под прохладными струями водопада, позавтракали яичницей и прихваченными из замка пирожками, и Ольгерд отправился добывать нам обед, а я осталась бездельничать и наслаждаться тишиной.
Немного повалялась на удобной постели, подсушила волосы, переоделась и спустилась вниз. Пару часов посидела в кресле любуясь водопадом и довязывая нежную, мягкую шапочку. Солнце спряталось за облака, стало чуть прохладнее, и я решила прогуляться.
Прошлась вдоль охранного периметра, нашла семейку молодых снежков – круглые белые грибочки, дающие потрясающий вкус и запах любому супу. «Семейку» срезала и, довольная своим трофеем, вернулась к летней кухне, чтобы выложить их на столе - когда Ольгерд вернется, сделаем какую-нибудь душистую похлебку.
Клумбы, посаженные Ольгердом, я никогда не обрезала. Подпитываемые каплей Силы, цветы радовали нас все лето, да и до сих пор цвели теми же нежно-розовыми звездочками.
Зато недалеко от грибной семейки я видела небольшую полоску разросшейся самосевом голубой дальфиты. Мне нравились эти летники за тонкий медовый аромат и потрясающую жизнестойкость – в вазе они стояли долго-долго. Прихватив с кухни рыбные ножницы, я пошла за добычей.
Стон я услышала не сразу потому, что срезая цветы, мурлыкала про себя: «Жил да был черный кот за углом, и кота ненавидел весь дом…», потом под коленку мне попался камешек, я ойкнула, вскочила, роняя букет, и, болезненно морщась, потерла ушибленное. Только наклонившись, чтобы собрать рассыпанные ветки, я услышала странный звук и замерла. Через мгновение он повторился - тихий, протяжный стон.
К охранному периметру, отмеченному тонкой ниткой из белых округлых камушков, тянувшихся от одного артефакта до другого, я подошла слегка насторожившись.
Чужих в лесу я еще никогда не встречала, и как вести себя - не слишком понимала, но то, что я увидела метрах в тридцати за прозрачной защитной пленкой, ввергло меня в панику - истекающий кровью Ольгерд цеплялся за тонкий сероватый ствол дерева и, кажется, терял сознание. Он опустился на колено, ослабевшие пальцы ползли по стволу, оставляя грязные кровавые полосы.
- Лунка… - голос его прерывался – Лунка, помоги мне…
Я кинулась к нему.
Пробежать я смогла только половину расстояния, а потом сеть-ловушка спеленала меня, и несколько метров я прокатилась по мшистому склону прямо к ногам Ольгерда.
Кричать не могла - плотная мелкая сеть не только спеленала меня в мумию, но и тугой повязкой легла на голову, щеки и лоб, оставив единственную возможность – моргать глазами.
Ухмыляясь странной, совершенно незнакомой мне улыбкой, Ольгерд провел рукой по чудовищной, развороченной ране на груди, и она исчезла, явив миру абсолютно целую куртку. По этому жесту я догадалась, кто скрывается за личиной мужа. Человек подошел сбоку и размахнувшись, со всей силы пнул меня сапогом в бедро – я смогла только слабо замычать.
- Не жилось тебе спокойно, тварь! Умная значит очень?!
Последовал новый пинок. Она никуда не торопилась, медленно, с каким-то извращенным наслаждением сняла с бедра нож, наклонилась, заглянула мне в глаза и, почти ласково погладив меня по щеке, затянутой сеткой, распрямилась:
- Мне даже нет нужды пользоваться магией - орать ты все равно не сможешь. А еще знаешь? Легче всего Силу можно выпить у раненых – меньше сопротивляются потому и потери Силы ниже. Выпить тебя я, конечно, выпью. Но сперва…
