обошел – лес пойдут валить, катки делать да корабли свейские тянуть.
Палицын, заслушавшись государя, только кивал, думая – а чего ж все это ему самому-то в голову не пришло? А ведь говорят все, что не дурак он, старец-то Авраамий… Но старец бы не был самим собой, если бы не попытался чуть-чуть посомневаться.
– А ежели обуркаются свеи на нашей земле, слобод своих понаставят да будут наших людишек от дел оттеснять, тогда что?
– Ну, пока обуркаются, сколько времени пройдет? – отмахнулся государь. – Пока то да се, без нас им тут не обойтись будет. А слободы ставить – так это мы еще думать будем. Подворья, так тут уж разрешим, никуда не деться. Пусть ставят, но за особую плату! Опять-таки, окромя денег и другая польза. А у иноземцев-то и поучиться есть чему. Вон, Еропкин, главный воевода, от мушкетеров свейских не отходит. Только что не обнюхивает их. С генералами водку пьет. Он уже мне все уши прожужжал о кирасах ихних, о том, что свеи в бою живой стеной становятся, о вилках, что они под мушкеты ставят. Ну, много еще о чем! Да и ты, верно, какую-то пользу получил?
– Кое-что подузнал, – скромно сообщил старец. – Мне ж, как советнику твоему, интересно, как у свеев приказы – ну, министерства по-ихнему – устроены да службы всякие. Много дельного есть. В чем-то путанее, чем у нас, а в чем-то и проще. У тебя ведь чем хорошо? Тем, что не нужно каждый раз у Земского собора деньги просить. А у них – как там его? Рикс… Рислаг… Тьфу ты… Слово-то мудреное, – посетовал Авраамий. – Ну, вроде польского сейма. Вот, с договором-то разберемся, выкрою времечко, сядем мы с тобой, государь-батюшка, и подумаем – а нельзя ли что-нибудь полезное и для нас от свеев энтих взять?
– Подумай, отец Авраамий, вот еще о чем… У свеев, говорят, университет шибко хороший, не хуже Краковского или Пражского. Заготовь-ка ты еще одну грамотку. Пущай король свейский наших недорослей в свой университет учится пустит. Ему – невелика тягота, а нам ученые люди нужны.
Университет был давней мечтой государя. Но какой уж университет на Руси, где и школ-то нет? Повелел государь при обителях школы открыть, но сколько обителей-то уцелело? Покамест только в Соловецком, Кирилловском да Ипатьевском монастырях школы открылись. Вон, открыли недавно в Вологде духовное училище, чтобы будущих иереев Закону Божиему, чтению да арифметике учить. Мастеров грамоты с бору по сосенке собирали. Но верил государь, что будет на Руси не хуже, чем в Европе, и веру свою другим передавал. Авраамий, мысленно соглашаясь с царем, все же посомневался.
– А как наши недоросли учиться-то станут? Учителя, верно, на латыни учительствуют.
Чувствовалось, что Даниил Иванович уже думал об этом, и потому ответил без колебаний.
– Латиниста, какого-никакого, найти можно. Своих нет, иноземцев возьмем. Вон, аптекари немецкие да голландские в Вологде болтаются – откуда берутся?
– Так ты, государь, сам же им челобитные подписывал, – хмыкнул Аврамий. – Вроде пока никого не потравили.
– А я нешто спорю? – пожал плечами царь. – Токмо подсчитал я как-то – в одной Вологде четыре аптеки, в Устюге – еще две, в Тотьме – так целых три. Куда столько? Эдак народ работать перестанет, токмо лечиться будет.
– Ну, лечиться-то тоже нужно, – рассудительно заметил советник. – Своих-то лекарей не хватает, а аптекари не токмо снадобья продают, но и народ лечат. А что аптек много – тоже хорошо. Зато деньги не шибко большие дерут. Брали бы много, никто бы и не пошел. На снадобья-то, может, деньги-то тратить бы и не стали, а за лечение – какую-никакую копеечку принесут.
– Копеечку? – удивился царь. – А говорят, народ у нас нищий.
– Так они не деньгами несут, – хохотнул старец. – Кто холст тащит, кто сало с яйцами, а кто шкурки. Аптекари поначалу лаялись, а теперь привыкли, берут. А чего не брать-то? То, что притащили, купцам продать можно. Вон, из Бремена, как там его? Курт? – тоже явился как «медикус-фармацевтус», – с трудом выговорил старец, – а теперь что творит? У других товары скупает, а по весне в Архангельск целый обоз отправил. Вот те и медикус, вот те и фармацевтус.
– Обоз отправил? А кто разрешил немцу торговлю вести? – возмутился государь.
– Не, у него все по-честному. Мне докладывали, что Курт оный свой товар продал, а сам ничего для перепродажи не покупал. Ну, окромя травок да порошков иноземных, что для аптеки нужны. Решили, что пусть так и будет. Нужно же аптекарям откуда-то прибыль брать.
– Ладно, отправил, так и отправил, – махнул рукой Мезецкий. – Я сейчас не о том, не о снадобьях да не о торговле. Я тебе, отче, что сказать-то хотел… Вот, коли он аптекарь, так латынь-то должен знать, верно? Им и прикажем. Заодно и немецкому поучат. Отберем недорослей дворянских с сотню. Чай, учиться ехать не завтра. У нас поднатаскаются с годик, а там поглядим. Авось, из сотни дураков хотя бы десяток умных окажется. Вот этот десяток первой партией и отправим. Остальным еще год дадим. И тоже – кого в шведские земли, кого в немецкие. Университетов, слава те Господи, в Европе хватает. Глядишь, годиков через пять будут у нас и ученые люди. Вот тогда и об университете думать можно. Ну, они же и к учителям своим присмотрятся – может, кого-нить и удастся сманить. А тех, что учиться не захотят, прикажу из дворянства верстать в крестьяне. Пущай за сохой ходят, раз за книжками сидеть невмочь.
– Сурово! – покачал головой Аврамий. Не поймешь – одобрил или осудил.
– Думаешь, чересчур? – поинтересовался государь, поняв советника по-своему.
– Так тут смотреть надо, – дипломатично пожал плечами старец. – Одно дело – если совсем дурак, а другое – если учиться не захочет. Саблей-то махать куда проще, нежели за книжкой сидеть. Сам такой был.
– Вона! – удивился Даниил Иванович. – А я уж думал, что ты всегда таким был – мудрым да начитанным.
– Как же! – развеселился Авраамий. – Я ж, когда недорослем на службу пошел, так и грамоту-то толком не разумел. Ну, читал, правда, с грехом пополам. Родитель покойный все сетовал – откуда в роду Палицыных такой лоботряс выискался? А мне что? Погеройствовать, саблей помахать. Государь Иоанн Васильич меня из новиков в служилые дворяне раньше всех однолетков поверстал, так уж как я нос-то драл! А уж когда он меня стольником пожаловал – так и совсем, выше Ивана Великого! Какие там книги, какие буквицы?! Потом уже, когда при осаде Нарвы ранило шибко, в Псков отвезли, в Печерский монастырь, на лечение. Чего уж так далеко, не знаю, – хмыкнул старец, – а треть, если не боле, по дороге умерло. Меня, грешного, охранил
