— Томагавк-два, посадочной площадки нет!
— Тридцать! Двадцать пять!
— Оружие! — предупредил наблюдатель на Томагавке — два — наблюдаю автомат АК-47, один из индейцев[48] вооружен АК-47.
— Принял!
Было опасно. Второй пилот не мог одновременно и прикрывать и обеспечивать выход на точку висения. Второй вертолет — не мог стрелять, не рискуя задеть своих.
— Один размахивает сумкой, большая черная сумка…
— Посадка невозможна! Предлагаю использовать лестницу!
— Принято!
— Двадцать! Стоп!
Дальше — было уже опасно. Да и сейчас — не менее опасно.
Второй пилот — протянул руку — и вниз полетела заранее свернутая, сделанная из сверхлегких материалов (ступеньки из кевлара!) лестница. Это была единственная возможность забрать тех, ради кого они рисковали жизнями.
— Go, Go, Go! — забыв про пулемет, второй пилот маленького, опасно шатающегося вертолета, махал рукой, призывая русских подниматься. Он отслужил свое во Вьетнаме и продолжал служить… здесь было как нагорье, только еще круче. И ему было в общем то все равно до этих долбанных коммунистов, он считал что все коммунисты одним миром мазаны и разницы между ними нет. Но как и любой добросовестный человек — он поддался логике того дела, которое он делал и сейчас он искренне болел за этих двоих, карабкающихся по лестнице, хотел, чтобы они не сорвались, чтобы они побыстрее забрались в вертолет и как можно скорее оказались на свободной земле. Вот тогда то они и узнают — стоило ли оно того…
Первый русский ввалился в кабину вертолета, бросил сумку. Второй — карабкаясь, выронил автомат.
— Давай! Давай!
И русский понял — он снова начал карабкаться наверх, а потом ввалился в маленькую кабинку и каждое движение устраивающихся на своих местах русских отражалось в покачивании вертолета на краю пропасти!
— Есть!
Второй пилот показал большой палец первому — и тот кивнул: дело сделано. Кувыркаясь, полетела в ущелье лестница… если русские ее и найдут, то пусть порадуются за американцев, которые умеют производить такие вещи. Они проникли на индейскую территорию, на занятую русскими землю, забрали у них из-под носа двоих и теперь оставалось только долететь до базы. И потом — рассказывать за кружкой пива об очередной, вписанной золотыми буквами в историю ВВС США операции — правда, не раньше, чем через двадцать лет.
— Готовность!
— Есть!
Вертолет начал осторожно покидать точку висения
— Тридцать! Сорок! Пятьдесят! Системы стабильны!
— Томагавк-один, идешь хорошо!
— Томагавк-два, орлы в гнезде, повторяю — орлы в гнезде.
— Орлы в гнезде — принял.
И снова — бешеный полет ущельем к границе. Серое, бурое, тускло-зеленое смешивалось в одну гудящую полосу, проскакивали какие-то жилища, в одном месте они видели столб дыма — наверное, пастухи…
— Прошли индейскую территорию! — крикнул второй пилот, по одному ему ведомым признакам установивший, что они покинули афганскую территорию и сейчас находятся над пакистанской.
— Передавай: Свободный орел.
— Есть! Дельта, я Томагавк-один! Свободный орел, повторяю — Свободный орел!
— Томагавк, Свободный орел — принял!
— Дельта, я Томагавк! Покинули индейскую территорию, приближаемся к вам, РВП — пятнадцать майк!
— Томагавк, пятнадцать Майк — принято…
Свободный орел!
Сигнал, обозначающий то, что вертолетной группе удалось поднять русского перебежчика на борт и он над свободной территорией. То, чего они ждали, ради чего рисковали жизнями — наконец свершилось. Таких переходов — резидент ключевой резидентуры — не было… вообще никогда не было. Все время существования ЦРУ.
Как только эти слова — «Свободный орел» — были произнесены — на американской временной базе началось ликование. Все недоверие, все бессонные ночи, все опасения — были забыты в одно мгновение, потому что сейчас было понятно — жертвы были принесены не напрасно. Они сделали это! Самоуважение, пошатнувшееся после того, как Америка ничего не смогла сделать для поддержки своего старого союзника, Пакистана — здесь и сейчас было хоть частично, но восстановлено. Они сделали это! Несмотря на все русские поисковые мероприятия — они вытащили парня прямо из-под носа сталинистов. Даже неважно, что он принесет в клюве. Важно то, что они сделали это — и русские не смогли им помешать.
Конечно, американцы были дисциплинированы, пакистанцы бы отметили это стрельбой в воздух, а русские — непременно бы начали пить водку. Но как смогли — они свои чувства выразили. Уордену с трудом удалось выбраться из коммуникационного центра — каждый хотел его поздравить, у всех была чистая, искренняя радость, выражающаяся в нескольких, типичных для американцев словах — мы сделали это!
У выхода — стоял капитан Симмонс и молча смотрел на небо…
— Поздравляю, сэр — буркнул он, не оборачиваясь
— У вас глаза на затылке? — осведомился Уорден
— Нет. Просто я слышу, кто как ходит. Вы самый тяжелый здесь, сэр, ваши шаги несложно выделить среди остальных…
— Вот как? Понятно. Почему вы смотрите на небо.
— Я думаю, сэр, что долбанные красные могут послать бомбардировщики. С них станется, сукиных детей.
— Сомневаюсь, что они смогут так быстро отреагировать…
— Это могло быть частью плана. Русские могли решить — какого хрена нам бегать по горам, если мы знаем конечную точку маршрута?
Уорден пожал плечами
— Думаете, стоит сматываться как можно быстрее?
— Черт, нет… Надо вывезти наших людей, их нельзя просто так оставлять в горах. После чего — можно будет и сваливать…
— Наверное, так…
Уорден уже привык к тому, что Симмонс какой-то… слишком спокойный, что ли. В нем не было энтузиазма — его заменяла добросовестность…
— Оно стоило того? — вдруг спросил Симмонс
— Вы имеете в виду перебежчика? — переспросил Уорден — не знаю, капитан. В этих играх ты вообще не знаешь, какая масть козырная до самого конца игры. Мы просто закидываем удочку и смотрим, что клюнет.
— Не люблю рыбалку — отрезал капитан
— Вот как? Почему же?
— В ней много непредсказуемого. Слишком многое зависит от удачи?
— И это говорите вы, солдат? Я думал, удача — ваша верная спутница.
— Не так. Совсем не так. Победа в бою почти не зависит от удачи, мистер Уорден — объяснил капитан Дельты — на удачу надеются только плохие командиры, им удача нужна, чтобы прикрыть собственные просчеты. На самом деле — ты собираешь дельных парней и в течение многих месяцев, а то и лет делаешь из них лучшую команду. Потом ты даешь им лучшее оружие и технику, которая у тебя есть. Потом — ты обеспечиваешь их лучшим планом, и они идут и выполняют свою работу. Война для нас — это работа и не более того. Если у нас есть правильные люди, правильное снаряжение и правильное планирование, победа практически неизбежна. Как сейчас. Мы сделали то, что должны были сделать и получили то, что хотели, верно?
