— Кто совершил убийство?
— Лично легат Фимбрия.
Лукулл усмехнулся.
— Я смотрю, ты весьма откровенен. Так беззастенчиво сдаешь своего командира.
Север побагровел.
— Я не считаю возможным лгать тебе, Луций Лициний, даже если это затруднит выполнение моего задания. Свидетелей много, правда все равно станет тебе известна.
— Похвально, — Лукулл кивнул Постумию и тот вышел, притворив за собой дверь. Север покосился ему вслед, — а теперь сообщи, с какой целью ты прибыл сюда и объясни свой внешний вид.
— Мне поручено доставить тебе, Луций Лициний, письмо от моего легата. К сожалению, в пути я и мои люди подверглись нападению пиратов. Во время боя я оказался в воде и отстал от судна с моими людьми. Их судьба мне не известна. Письмо осталось на судне.
— Какая жалость. То есть ты трусливо бежал, бросив своих товарищей...
— Нет! — стиснул зубы Север.
— Где же твое оружие? Знаки отличия, подтверждающие, что ты тот за кого себя выдаешь?
— Мое оружие, доспехи, забрали пираты, вытащившие меня из воды. Я...
— Ты сдался в плен?
— Я был без сознания!
— Ты был без сознания, в воде и не утонул?
— Нет.
— Странно. Но ты, все же, очутился в плену. Как тебе удалось избежать смерти?
— Меня отпустили... — тихо проговорил Север.
— Отпустили. Удивительно. Никогда не слышал более захватывающей истории. Что же случилось далее?
Легат встал из-за стола и прошелся перед Севером, заложив руки за спину. Квинт следил за ним исподлобья.
— Дальше не так интересно. Мне позволили добраться до берега вплавь. Потом я день пробирался до мыса, с которого Кос ближе всего. Сегодня утром мне удалось переправиться на рыбачьей лодке.
— Чем же ты расплатился с рыбаками за переправу?
— Ничем.
— То есть, ты лодку украл?
— Отобрал, — спокойно ответил Север, — а рыбаков, предвижу твой следующий вопрос, побил.
— Что ж, похвально. Для исполнения приказа командира все средства хороши. Надеюсь, это были не старики или мальчишки? — улыбнулся Лукулл.
— Все еще считаешь меня дезертиром, о сердобольный Лициний?
— Скорее нет, чем да. Впрочем, кое-что следует уточнить, — Лукулл прошел за спину трибуна, приоткрыл дверь и скомандовал, — вводи его, Постумий.
Квинт, старавшийся стоять навытяжку, скосил глаза набок, как только мог, не поворачивая головы, но через мгновение забылся и кинулся обнимать вошедшего Барбата. Острие копья конвойного, ткнувшееся трибуну в грудь, охладило порыв.
— Красноречивее любых слов, — констатировал Лукулл, — итак, показания сторон сходятся. Постумий, освободи из-под стражи спутников нашего доблестного трибуна. Но оружие им не отдавай.
Постумий кивнул и вышел.
— В чем ты еще нас подозреваешь? — спросил Барбат легата.
— Ну что ты, более ни в чем. Вы честные воины, отменно выполнившие приказ.
— Так почему же ты не вернешь им оружие? — спросил Север, — разве они враги?
— А вот это самый интересный вопрос, в наше непростое время, — Лукулл снова сел за стол, — тессерарий свободен. Ступай к своим товарищам, вас накормят. А мы с трибуном побеседуем.
Барбат, кинув взгляд на Квинта, нехотя повернулся и вышел. Легионеры-охранники последовали за ним.
В руках Лукулла появился кожаный футляр, из которого легат достал свиток папируса.
— Твои люди выполнили вместо тебя твое задание. Вот письмо, которое ты вез. Итак, я слушаю, что хочет мне сообщить Фимбрия.
— В письме все написано.
— Я читать умею. Что он велел тебе передать на словах?
— Мне не давали таких указаний. Я должен был передать письмо.
— То есть, ты не знаешь, зачем тебя послали. Ты просто мальчик на побегушках, такой же, как твой тессерарий. Который, кстати, справился лучше тебя. Интересно, зачем Фимбрия послал такого олуха?
— У меня был приказ передать письмо! — вспыхнул Север, — но исходя из оценки состояния дел в текущий момент, я могу предположить, что в письме.
— Так предположи.
Север пару раз кашлянул, собрался с мыслями.
— Легат Фимбрия предлагает тебе, легат Лукулл, предпринять совместные действия по захвату царя Митридата, врага римского народа.
— Да ну? — хмыкнул Лукулл, — продолжай.
Север скрипнул зубами. Ироничная ухмылка Лукулла раздражала его донельзя, но он изо всех сил старался выглядеть невозмутимо.
— Митридат заперт Фимбрией в Питане. Это порт неподалеку от...
— ...я знаю, где это, — бросил легат, — продолжай.
— Крепость Питана хорошо укреплена, а наши силы истощены недавним штурмом Пергама. Легат не решается штурмовать Питану. Не имея флота, он не может организовать полноценную осаду порта. Легат предлагает тебе, Лициний Лукулл, прийти к нему на помощь со своим флотом и не дать царю улизнуть. Если ты поспешишь, война может быть закончена уже через несколько дней.
Лукулл встал, подошел вплотную к трибуну и посмотрел ему в глаза. Потом обошел его кругом и принялся расхаживать по комнате за спиной Севера. Квинт стоял неподвижно. Лукулл молчал, тишину нарушало лишь цоканье по мраморному полу шляпок гвоздей, которыми были подбиты легионерские сандалии легата. Квинт нервничал, мысли его путались и чтобы успокоиться, он начал считать шаги Лукулла.
На счете "сорок" легат остановился.
— При жизни Мария, его сторонники не казались мне такими законченными идиотами. Похоже, подмяв под свои задницы все курульные скамьи, Цинна и его подпевалы от осознания собственного превосходства думают теперь только ими. Я задницы имею в виду.
— Я не понимаю, — оторопело сказал Север.
— Не удивительно. Полагаю, задницей думать непросто, — Лукулл подошел к Северу и встал пред ним, сложив руки на груди, — объясняю. У меня нет никакого желания помогать Фимбрии в ловле Митридата. Пусть справляется сам, если сможет.
— Но как же... — нахмурился Север, — ведь он же улизнет! Флот вывезет его. И война продолжится. У царя еще много сил!
— Если Фимбрия не может закончить войну, ее закончит кто-то другой, — развел руками Лукулл, повернулся и направился к своему столу.
— Ты боишься, что вся слава победителя достанется Фимбрии? — высказал догадку Север, — но это вряд ли случится, ведь всем будет ясно, что без твоего флота он ничего не смог бы сделать.
— Ты говоришь так, словно царь уже сидит в подвале в цепях, а твой командир готовится к триумфу. Кабан еще жив, а ты уже строишь планы относительно его шкуры? Нет, трибун, я Фимбрии помогать не стану. Будь на его месте кто другой, даже покойный Помпей Страбон, которым все восхищались, как полководцем и ненавидели за корыстолюбие, независимо от моего отношения к нему, желания единоличной славы, мои люди уже выбирали бы якоря и ставили паруса, стремясь на помощь.
