формально сделали. Камеры отметили вашу работу с клумбами. Да и горожане проголосовали за то, чтобы оставить вас.
Вот… спасибо вам, добрые люди.
— Есть такое право у них, сохранить невесту на конкурсе, — пояснил Лютобор и руку протянул. — Привет, Зар, рад встрече.
Рысь вежливо подал лапу.
— Но пользуются им нечасто. Для этого надо, чтобы под петицией подписалась хотя бы треть горожан…
А она подписалась? Какие активные в Упыревке граждане.
— У нас много родичей… так уж вышло. И прямых, и не совсем.
— У оборотней сложные отношения, — поддержал Лютобор. — Он говорил, что браки у них недолгие? Так вот, многие женщины остаются в городе, при детях. Ну или с детьми… отцы оборотни хорошие, даже когда ребенок дар не принимает. Приглядывают. Помогают. Да и жить тут удобно, тихо, спокойно. Часто потом повторно замуж выходят. Другие дети рождаются… ну и вышло, что если копнуть, кто-то кому-то да родичем выходит.
Надо, наверное, благодарности преисполниться. А не выходит. Ведь какая возможность была с конкурса этого…
Нет, ну вот что с ними делать-то?
Ничего.
Зелье мое так и стояло, на полочке, где я его оставила.
Рысь.
И зелье. Ведь книга подсказывала. Опять же, почему мне, а не Наине?
— Почему? — спросила я у нее. Но страницы остались чистыми. Ясно, отвечать не станут. Хорошо. Попробуем иначе. — Его ведь приворожили? Того рыся? Но чем?
Тихий шелест.
И снова страницы раскрываются. На них рисунок, явно сделанный во времена стародавние, уж очень характерное, схематическое почти изображение. Две девицы с несуразно огромными головами склонились над котлом. На одной — длинные в пол одеяния, другая обнажена.
Обе — длинноволосые.
Над котлом поднимается пар. А над ним уже нарисован зверь.
И рецепт тут же.
Зелье сердечную страсть возжигающее.
Приворотное?
Не совсем… я веду пальцам по строкам. Волчеягодник, снятый после первых морозов. И змеецвет, о котором я только слышала. Кровь… не совсем понятна, чья. А нет, внизу уточнение. Девы невинной. И зверя, коего приручить надобно.
Зверя?
Стало быть не просто приворотное, а на оборотней рассчитанное?
А вот пыльцеголовник и сон-трава в нем как раз на то, чтобы зверя подчинить. Как и полуночная роса, которая со следа собрана. Непростой рецепт.
Закусываю губу.
Если так, то… эта Василиса Зара знала? Откуда? Хотя, если ведьма, то, наверняка, не из молодых. Надо было спросить, какого рода эта Василиса, и где училась. Некоторые ингредиенты очень специфичны. И если допустить, что росу с рысьего следа она при толике удачи получить могла, то вот шерсть и ус — уже сложнее. Стало быть, Зар доверял ей?
Или не ей?
А что, если зелье изготовила не она?
Кто?
Кто-то, кто жил достаточно давно, чтобы знать чуть больше остальных. Кто-то… хитрый и изворотливый?
Я дочитала до конца страницы.
Так и есть. Зелье работало, но заклятье держалось от луны до луны. Стало быть, и зелье требовалось подавать снова и снова. Оно, конечно, с зачарованного зверя и росы собрать, и шерсти надрать проще, но вот…
Я взяла бутылочку, книгу тоже подхватила и вышла в кабинет.
Что-то случилось.
Мир устроился напротив Люта и оба сверлили друг друга взглядом. Мрачным таким.
— Если драться станете, то в саду лучше, — сказала я.
— Прошу прощения, — Мир чуть склонил голову. — Мы не собираемся выяснять отношения…
— Здесь, — добавил Лют.
— И хорошо.
Я положила книгу на стол. К счастью, открывшееся мне заклятье не исчезло.
— Посмотрите, пожалуйста. Могли ли быть… — я отошла, позволяя Миру приблизиться. И Лют тоже не усидел. Только Зар остался спокоен. Лежал себе, лапу на лапу закинув, и голову поверх пристроил. Позевывал да щурился, будто все происходящее его и не касается.
— А пожалуй… — Мир выдохнул резко и зло. — Вот… тварь! Я снимок сделаю? Это… важно. Очень.
— Если получится сделать. Книга может и не позволить.
— Пусть сделают, — попросила я книгу. — Пожалуйста.
— Спасибо… о таком мы не слышали, — Мирослав сделал несколько фотографий, да и Лют не утерпел. Он коснулся страницы, наклонился, даже понюхал.
— Старая запись. Раннее средневековье ориентировочно…
— С чего ты…
— Рисунки. Характерные весьма изображение. Посмотри, с одной стороны кажутся схематичными, с другой — очень детальны. Манера написания опять же. Вот эти обозначения…
Палец Люта ткнул куда-то в сторону.
— И здесь… это переписано и, вероятно, с очень старого свитка. Видишь, знаки тут и тут?
Мирослав склонился.
— Кто…
— Василиса была сильной ведьмой?
— Да, но… сомневаюсь, что она могла бы сама. Сильная — да. Умная — нет. Самолюбивая. Самоуверенная. Но не умная. Другая бы куда осторожней пользовалась… а тут… почему мы ничего не почуяли?
— Не знаю.
— Заговор, — Лют провел пальцем по строке. — Видишь? Эти слова кажутся бессмыслицей, но лишь кажутся. Это тайное имя Велеса. А его слово для зверя…
— Закон.
Мир отстранился.
— Откуда она… если бы знала… или её родители… воспользовались бы и раньше. А больше ничего подобного и не происходило. Или я не знаю?
— Розалия, — я опустилась на пол возле рыси. — Она как раз была и сильной ведьмой. И старой. И опытной. И что-то такое могла уметь… даже записи не надо, сама вспомнила бы.
Взгляд у рыся все-таки человеческий.
— Она дала девчонке инструмент. Может, надеялась, что ваш брат отведет её к источнику. Или что эта Василиса подружится с Наиной? Или как-то сумеет на Наину надавить? Главное, что она помогла Василисе. А потом… потом назначила встречу.
И выпила душу.
Согласно условиям заключенной сделки.
Я не знаю наверняка, но подозреваю, что именно так все и случилось.
— Только почему книга не показала это заклятье Наине?
Я повернулась к книге. И не удивилась, увидев пустые страницы. Да, долг она исполнила… знать бы, кем поставленный. И вовсе вопросов не стало меньше.
— Рот открой, — сказала я рысю. — Пожалуйста.
Тот потянулся лениво так.
— Зар, не дури! — попросил Мирослав. — О матушке подумай… и вообще! Я, между прочим, до сих пор мечтаю…
Зар открыл рот.
А вот сколько лить-то? В рецепте о дозе ничего сказано не было. Как и о том, как эту дозу рассчитывать для рысей.
Хотя…
Отравы вроде нет.
Я и вылила все. А он проглотил. Закашлялся, правда, головой затряс, а потом вовсе вскочил на четыре лапы. Качнулся. И рухнул… твою ж…
Тело рыся пошло судорогой, потом еще одной. Рыся скрутило.
— Идем, — княжич подхватил меня под руку. — Не стоит… они этого не любят.
И уволок.
Книгу, к слову, я успела прихватить, а то… последнее, что я увидела, обернувшись, как бьющуюся в конвульсиях рысь окутывает туман.
— Я… я не хотела.
Княжич захлопнул дверь и спиной к ней прижался.
— Я не хотела!
— Все хорошо.
— Хорошо? А если он… если…
— Мирослав взял ответственность на себя.
А совесть мою он тоже на себя возьмет? Что-то очень сомневаюсь.
— На самом деле, как я понимаю, начался оборот, пусть и неконтролируемый, но это уже хорошо. Мир большой. То бишь сильный. Поможет. Поддержит. И если получится… оборотни тебя не отпустят.
— В каком смысле? — слезы, которые едва не посыпались из глаз, высохли моментально.
— В прямом, — вполне серьезно ответил Лют.
Из-за двери донесся протяжный крик, и не сказать, человеческий или звериный.
— Посуди сама. Двое из стаи обрели суженых. Мальчишка, который еще недавно умирал, того и гляди очнется и снова, будет уже не один.
— Он еще не очнулся. И… не факт.
— Шанс у него появился. А это много. Очень. Теперь еще и Зар. Его… очень любят. Он и вправду был бы толковым вожаком. Так что, если не Мир, то кто-нибудь да попробует привязать тебя прочнее. Но скорее всего именно Мир.
— Как?
— Замужеством.
— Да не собираюсь я замуж! — получилось чуть громче, чем хотелось бы.
— Скажем так… они довольно упрямы. И если решат, что так оно надежнее, то твое желание… они, конечно, примут во внимание, но постараются его изменить. Всеми доступными средствами.
Вот и делай после этого добро людям.
Или нелюдям.
— Не стоит бояться. Похищать и принуждать тебя никто не рискнет. С хозяйкой места это себе дороже…
— С какой…
— Есть места. Не просто места, а…
— Места.
— Именно. Такие. Особые. Силу таящие. А при них те, кто места эти хранят.
— Как Наина…
— Здесь не уверен. Когда-то — да… но вот… слишком много всего вскрылось. И вскрывается. Я начинаю думать, что Наина совершила нечто такое, что
