Ну вот, закончилось, наконец, наше первое дорожное приключение. И, как мне кажется, не последнее. Похоже, что у Наместника где-то сильно "течет", и информация о нашем спецпоезде попала к тому, к кому не следовало. О том же в принципе писал и Степанов в своем "Порт-Артуре". Японцы заранее знали о каждом телодвижении нашей эскадры. Наш жандарм рвет и мечет. Но, уважаемый Михаил Игнатьевич зря так убивается, "крот", по всей видимости, окопался настолько близко к "телу", что провинциальному ротмистру до него вряд ли дотянуться.
В сражении с хунхузами мы понесли первые потери. Впрочем, господин Лосев, хотя о покойниках и не принято говорить плохо, сам нарвался на пулю. Захотел покрасоваться, показать свою удаль. На все мо советы не высовываться он ответил, что, дескать, мы и сами с усами. Посмотреть ему видишь ли захотелось - интересно стало. Да только наш тележурналист забыл, что идет война, а на ней, случается, и убивают. Впрочем, я фаталист, и считаю, что кому что на роду написано, то так и будет.
Ну, а потом началась "вторая фигура Марлезонского балета". К сожалению, стараниями наших матросиков живых японцев нам захватить не удалось. "Бравы ребятушки" вошли в азарт, и перекололи штыками всех лиц азиатской наружности. Я уверен, что среди убитых хунхузов, наверняка были сыны Страны восходящего солнца. Но я, к сожалению, не спирит, чтобы беседовать с духами. Хотя матросиков тоже можно понять, они в таких делах не спецы, а хунхуз, проколотый штыком, уже не сможет ни в кого выстрелить, и пырнуть чем-нибудь колюще-режущим.
А вот лица неазиатского происхождения среди нападавших нашлись. Одеты они были в тужурки железнодорожников, и, по всей видимости, должны были, не вызывая у нас подозрений, перевести стрелки, и направить наш состав в тупик. Но, видимо, не судьба. Двое из них в самом начале боя попали под перекрестный огонь и были буквально нашпигованы свинцом, а один оказался контужен, впрочем, не очень сильно. Ротмистр, по долгу службы знающий в лицо весь персонал на ЮМЖД, заявил что сии господа ему категорически незнакомы, что возбудило наш активный интерес к последнему оставшемуся в живых "железнодорожнику". После оказания первой помощи, он был доставлен в наш вагон-салон для допроса.
Пленный назвался путевым обходчиком Борисом Маховым, но, судя по характерной внешности и неистребимому местечковому акценту, настоящие имя и фамилия его были несколько другими. Скорее всего, это и был тот самый Мах из анекдота которому "дала Сара". Присутствующий здесь же ротмистр Познанский хмыкнул, внимательно пригляделся к нашему "клиенту", ненадолго задумался, после чего произнес,
- Если я не ошибаюсь, то мы имеем честь лицезреть господина Гирша Бронштейна. Два года назад мы с ним уже встречались. Пришлось, знаете ли, заниматься делом ячейки партии социалистов-революционеров, которая готовила "экс" в Чите. Тогда-то наши с ним пути и пересеклись. Не так ли, "товарищ Грозный" - такая, кажется, у вас была кличка?
Несмотря на свое гордое "погоняло" контуженный эсер выглядел довольно жалко. Морда его была сильно помята - похоже, что синяки на ней появились не только из-за контузии. К тому же, хорошая память нашего жандарма сильно огорчила однофамильца, а может и дальнего родственника, Льва Давидовича Троцкого. Все они из-под одной колоды вылезли.
- Вы, царские палачи, можете пытать и мучить меня сколько угодно, но я вам ничего не скажу! - напыщенно заявил нам эсер. - Жаль только, что нам не удалось в этот раз уничтожить всю вашу кровавую свору. Но мои товарищи отомстят за нас! Вам не миновать народного гнева!
Гм, еще немного, подумал я, и этот клоун сейчас запоет "Варшавянку". Интересно только, действительно он такой идейный по жизни, или просто рисуется перед нами?
- Михаил Игнатьевич, - обратился я к ротмистру Познанскому, - у нас нет времени возится с этим агентом японской разведки. Я хотел бы продемонстрировать вам наши способы ведения допроса. Никакого насилия, никакой крови. Допрашиваемый сам, добровольно и с большой радостью, делится с нами всей известной ему информацией.
- Очень хотелось бы поучаствовать в таком допросе, - Познанский с нескрываемым профессиональным интересом посмотрел на набычившегося эсера. - Александр Васильевич, а как это все примерно будет выглядеть?
- Наберитесь немного терпения, и скоро все увидите своими глазами. - Я кивнул старшему лейтенанту Бесоеву, и тот, достав из под стола маленький серебристый чемоданчик с "малым джентльменским набором для допросов", выложил на стол одноразовый шприц и одну ампулу. Губы "товарища революционера" скривились в иронической усмешке. Господин Бронштейн еще не ведал - насколько глубоко он попал в то, что у них в местечке называется "тухесом".
Мгновение, и один из бойцов ассистирующий старшему лейтенанту взял руку террориста на болевой прием, а второй накинул ему на предплечье резиновый жгут. Секунда и "лекарство" введено прямо в вену. Это была инъекция пентотала, чаще всего именуемого в народе "сывороткой правды". Выждав, когда препарат подействует, я начал задавать вопросы "товарищу Грозному".
В общем, ничего нового я от него не узнал. Все было так, как мы и предполагали. О том, что японцы щедро финансировали деятельность российских революционных и оппозиционных организаций, мне было известно давно. Согласно историческим источникам это было 35 миллионов тогдашних долларов. Сумма огромная по тем временам. Достаточно сказать, что она была равная стоимости нескольких боевых кораблей 1-го ранга. Помимо японцев щедро субсидировали революционеров и американские банкиры, также передавшие на подрывную работу в России многие миллионы долларов. Особо отличился здесь некий Яков Шифф - владелец банкирского дома "Кун, Лееб и Ко" в Нью-Йорке. Таким образом, общая сумма субсидий, направленных "на революцию" в России, составила не менее 50 миллионов долларов.
Лидеры Партии социалистов-революционеров, получив солидный денежный куш от японцев, приложили все силы для того, чтобы его отработать. Так "товарищ Грозный" вместе с двумя другими своими земляками-однопартийцами и оказался в компании капитана японской разведки, который организовал нападение хунхузов на спецпоезд. По словам японца, в составе, который надо было перехватить, ехали важные царские сановники. Их захват - в крайнем случае, уничтожение, имело бы большее значение для борьбы с "проклятым самодержавием", чем убийство нескольких губернаторов. Чем пассажиры спецпоезда были так ценны для японской разведки, эсер не знал. Похоже, что его использовали втемную.
Выяснилось, что у бандитов все не заладилось с самого начала. Сперва, неожиданная стойкость стражников, охранявших разъезд, которые отстреливались буквально до последнего патрона. А потом и наше появление, которое застало бандитских атаманов врасплох, и в котором они, потеряли голову, в буквальном смысле этого слова.
