Почему? Ну, почему она вынуждена вот так прятаться?! И почему Жанна должна стыдливо опускать глаза при малейшей неудаче?! Разве они провинились?! Они предложили этому миру свои жизни не за деньги и почести. И даже не за громкую славу, которая, может быть, и дала бы иллюзию того, что всё было не зря. Они всего лишь хотели исполнить предназначение. Ответить не людям, а самой земле, на которой лежали когда-то под деревом Фей, чувствуя каждый её вздох, каждое движение! Ответить тому свету, который тогда помог им взлететь и увидеть свою судьбу – если не они, то кто? И вместе! До самого конца!
Да, были рядом и люди, которые им помогли. Но сейчас, как никогда, Клод чувствовала, что они с Жанной остались совсем одни.
Из своего укрытия она увидела промчавшегося мимо с перекошенным лицом герцога Алансонского. Потом того человека, который за ней следил. Только теперь он был верхом и явно направлялся к городским воротам. Клод решила, что человек этот, наконец, уехал и пошла искать лошадь для себя, чтобы под покровом ночи, как бы ни было страшно, отправиться в Сен-Дени, к Жанне. Всех лошадей реквизировали для армии. Однако, с большим трудом удалось найти торговца, который согласился, за оставшиеся у девушки деньги, продать свою единственную клячу.
Уже вечерело, когда Клод подъехала к воротам, и тут снова увидела своего преследователя. Он вернулся. Лошадь под ним была взмылена, лицо сосредоточено. Человек без конца озирался, но по счастью не заметил Клод, которая, готовясь к ночному переходу, накинула на плечи плащ с большим капюшоном. И, пока, наклонившись с седла, всадник расспрашивал о чём-то горожанина, которого подозвал к себе, девушка тихо подтолкнула клячу и выехала вон. Стражники пытались было остановить – выяснить кто, куда и зачем, но она молча откинула полу плаща, чтобы стал виден камзол пажа, после чего без препятствий поехала дальше.
Звёзды успели густо засеять всё небо, когда кляча, и без того медлительная, начала вдруг спотыкаться, ронять голову, и, наконец, свалилась на бок, едва не придавив девушку. Клод еле успела вытащить ногу из стремени. Потянула за поводья, нагнулась, погладила лошадь по длинной, седоватой голове, ласково понукая её встать. Но вскоре стало ясно, что дальше придётся идти пешком. Кляча тихо испустила дух с покорностью существа, давно пережившего свой срок…
До самой зари Клод брела по дороге, убеждая себя, что не опоздает. На тот случай, если за ней действительно следили и попробуют догнать, свернула в пролесок, как только закончилась открытая равнина. И оттуда уже увидела большой отряд, движущийся в сторону Парижа. В первый момент девушка решила присоединиться к нему, чтобы идти со всеми и пугаться каждого шороха. Но потом ей показалось, что один из всадников был очень похож на того, злого, который избил солдата за поношения в адрес Ла Тремуя, и решила никуда пока не высовываться. Судя по всему, король ещё не давал разрешения на штурм. К тому же, восьмого числа будет большой праздник, и в такой день Жанна ни за что не поведёт солдат в бой. Значит, Клод и сама ещё успеет…
Но она никак не ожидала, что опоздает так сильно!
Она обманулась, когда подумала, что отряд, который её обогнал, недостаточно большой для того, чтобы штурмовать укреплённый город. Она сочла его всего лишь авангардом предваряющим подход основных сил. Но, когда добралась до Сен-Дени, штурм уже начался…
Клод не верила своим глазам. И не верила самой себе. Запутавшись в недавних страхах, она не распознала среди них того волнения, которое заставило бы её бежать к Жанне со всех ног, а просто пряталась и пряталась, потому что не хотела, чтобы кто-то помешал ей дойти вообще…
Со слабой надеждой, что, может быть, штурм начали военачальники Жанны, а сама она ещё не вступила в бой, девушка пробралась к знакомому белому шатру с тремя золотыми лилиями над входом.
Увы. Внутри никого уже не было. Только чьи-то доспехи… Как знак…
Не раздумывая, Клод кое-как нацепила нагрудник, застегнула его на те пряжки, до которых дотянулась, и подхватила шлем.
Вместе, до самого конца!
Прикрываясь щитом, она побежала туда, где развевалось белое знамя.
Вот уже и слышен голос Жанны, призывающей не отступать. Они взяли «бульвар» перед воротами, точно так же, как когда-то под Турелью, так что Клод оказалась среди идущих на штурм в момент наибольшего воодушевления. На один миг даже мелькнула надежда, что может быть… может быть…
Но тут, прямо перед Клод просвистела стрела, и следом за этим, совсем рядом, раздался сдавленный вскрик. Девушка обернулась. Знаменосец Жанны медленно оседал на землю, с покорным изумлением глядя на стрелу, торчащую из груди. Белое полотнище опадало следом за ним. Клод кинулась к раненному, подхватила под спину…
– Возьми… – прошептал знаменосец, заваливаясь навзничь.
Пальцы, стискивающие древко, разжались, и Клод ничего другого не оставалось, кроме как отбросить щит и подхватить знамя Девы.
Она бережно опустила на землю тело знаменосца, закрыла ему глаза и встала, опираясь на стяг. Жанна была совсем близко. Она что-то гневно отвечала человеку рядом с собой, а потом закричала, не оглядываясь:
– Знамя сюда! Где моё знамя?!
Клод бросилась вперёд. Вот сейчас, ещё пара шагов, и они встанут рядом, как и должны! Вместе, до самого конца!.. И то, что произошло потом, девушка даже не сразу поняла… То есть, совсем не поняла, почему вдруг перед глазами появилось небо – далёкое и бездонное… Потом ей показалось, что только что её чем-то ударили в бок…
А потом всё померкло.
* * *
Штурм Парижских ворот Сен-Оноре продолжался пять часов и закончился полным провалом. В помощь осаждающим, вместе с разрешением начать атаку, король прислал лишь отряд из того войска, которое привёл. Под холодным осенним дождиком кое-как удалось захватить укрепления, преграждавшие доступ к воротам, и этот успех ненадолго воодушевил нападающих. Но все попытки продвинуться дальше встречали жесточайший отпор.
Пыл нападающих слабел, и очень скоро, сквозь гущу сражения за подступы ко рву, к Жанне пробился капитан Суассона Гишар Бурнель именем короля заклиная её прекратить атаки. Следом за ним подбежал де Гокур с тем же самым. Но девушка ничего не желала слушать. Голой рукой она обтёрла грязь и кровь с доспехов, выхватила меч и крикнула, чтобы знаменосец встал рядом. Боковым зрением увидела развевающееся белое полотнище чуть позади себя и вскинула руку… Боевой клич уже готов был сорваться с её губ, когда пущенная со стены стрела поразила знаменосца. Жанна обернулась. Бросилась к нему, наклонилась… И через мгновение закричала дико и страшно.
– Что? Что? – задыхаясь подбежал к ней Алансон.
Но Жанна не могла вымолвить ни слова, только трясла безжизненное тело, и с губ её слетали бессвязные звуки, в которых герцог еле-еле смог разобрать: «Клод, Клод…»
– Эта та самая?! – крикнул он. – Проклятье! Лучше бы нам было потерять сотню солдат!
Закрыв собой Жанну, герцог одним рывком поднял её, приказал вынести знаменосца в тыл, как если бы выносили его самого, и встряхнул девушку, приводя её в чувство.
– Не время, Жанна! Может, она ещё жива! Соберись, сражение не кончено!
Невидящими глазами Жанна осмотрелась. Перекошенные лица вокруг показались ей страшным, дьявольским наваждением. Кто-то кричал, чтобы заряжали бомбарды, кто-то тащил лестницы, кто-то падал, как только что упала Клод…
– Не-е-е-т!!!
Меч, зажатый в руке, рассёк воздух.
– Вперёд! Вперёд!
Теперь только вперёд, иначе, всё было зря! Иначе, веры в ней не останется, потому что не во что верить, если Клод больше не будет! И любви не будет, потому что невозможно станет любить!..
– Я не отступлю! Лучше погибну! Кто любит… за мной!
Она нагнулась, подхватила упавшее знамя и выпрямилась в полный рост
– Пригнись! – крикнул было Алансон.
Но опоздал. Новая стрела, прилетевшая со стены, вонзилась Жанне в бедро.
Девушка покачнулась, сделала несколько шагов с искаженным от боли лицом и вдруг упала, словно ноги ей подрубили.
– Дева ранена!!! – истошно завопил кто-то рядом.
В ответ, со стены над воротами понеслись радостно-злобные выкрики.
– Молчать! Я сейчас встану!
– Ранена! Ранена! Сюда, скорее! Со щитами! Закройте её!
К Жанне подбежало сразу несколько человек, оттеснив Алансона, который, зарычав, словно сам был ранен, бросился вперед, командовать ослабевающим штурмом.
Превозмогая боль Жанна открыла глаза. Среди подбежавших совершенно белым пятном выделялось лицо Жана Маленького – Жана Арка…
Это же брат Клод… Или теперь он её брат?.. Кло-о-од… О, Господи, за что?! Неземная, самая честная, её Клод… Что же теперь говорить Жану?.. Её брату… товарищу по детским играм в Шато д’Иль… где светило солнце, и всё было понятно… И не было такой боли…
– Очнись, очнись! – услышала Жанна сквозь туман короткого обморока. – Как ты? Только не дёргайся, чтобы не зацепить стрелу! Сейчас мы тебя перенесем отсюда…
