то есть, посидеть с ней и обсудить тет-а-тет массу животрепещущих вопросов, начиная матримониальными, — все-таки две свадьбы на носу, — и заканчивая уголовными, имея в виду все ещё не раскрытое покушение на Марию и Эву Сабинию. И, наконец, на вечер Габи запланировала ужин при свечах с господином де Ламот-Уданкуром из Сентонжа. И ужин этот просто обязан был завершиться ночью безумств, о которой Габи мечтала уже вторую неделю подряд. Так что, планов было много, и все дела — неотложные. Пришлось даже оставить на время «хозяйственные заботы», которых у Э’Мишильер было, выражаясь языком иного мира, «
до хрена и больше».
Итак, её секретарь-референт Натали де Вюйяр связалась с секретарем Эвы Сабинии, и встреча была назначена на полдень. Однако, знаменитое полдничное чаепитие во дворце начиналось обычно не «в двенадцать ноль-ноль», а «не ранее часа и не позднее двух», и значит принцесса хотела с ней поговорить о чем-то наедине. Тем для подобного рода разговоров было немало, но Габи полагала, что речь пойдет о чем-то ей до сих пор неизвестном. О том, о чем Эва Сабиния предполагала поговорить с ней в их последнюю встречу, но реализовать свои планы не успела. Её отвлекли, и, удя по тому, как это выглядело, принцессу позвал императорский Источник, и, значит, дело было неотложное и напрямую связанное с императорской семьей. Однако поговорить по душам не получилось и в этот раз. Из дворца сообщили, что принцесса занята неотложными делами и предложили связаться с ней завтра.
«Ну, завтра, так завтра, — мысленно пожала Габи плечами. — Вряд ли она от меня бегает, сама же хотела пообщаться. Но должность у неё такая, что никогда не знаешь, какие ещё императивы [122] могут всплыть по ходу дела».
Впрочем, поговорить тет-а-тет не удалось ни на следующий день, ни через неделю. Сначала Эва Сабиния была занята исключительно важными государственными делами, — принимала посольства сразу трех европейских стран и королевства Бенин [123] в придачу, производила смотр гвардейским полкам и вручала награды ветеранам, — а затем, заменяя своего отца-императора, вылетела с краткосрочным визитом в Неаполитанское королевство. И, наконец, и опять же от имени Карл II провела подобие Малого императорского приема, на котором среди прочего объявила об окончательном закрытии Турнира. Такое странное окончание состязаний не могло не разочаровывать и, разумеется, многих разочаровало. Но, с другой стороны, Турнир себя явно исчерпал. Он затянулся, и в условиях неопределенности, вызванной тем, что заговор против Эвы Сабинии и Марии Перигорской до сих пор не был раскрыт, продолжать его, и в самом деле, было более чем рискованно. Впрочем, все «финалисты» Турнира получили ценные подарки и «окончательный расчет», поскольку Эва Сабиния официально объявила, что уже нашла себе жениха, имя которого будет обнародовано несколько позже. Заявление это Габи непросто удивило, оно сбило её с толку, поскольку кто-кто, а она точно знала, что нет у принцессы ни жениха, ни кандидатуры в женихи, ни желания такового подыскивать. Но снова, как и прежде, поговорить об этом никак не получалось. Однако в народе не зря говорят, что сколько веревочке не виться, а конец будет. Год, — если исчислять его по григорианскому календарю, завершился, и в первый день нового года, они все-таки встретились и поговорили. И да, это была судьбоносная встреча и для Габи, и для Эвы Сабинии, и, вообще, для всех, всех, всех…
Первого января во время бала в императорском дворце, — он был приурочен к празднику Юноны, — князь Зандер Трентский сделал официальное предложение руки и сердца принцессе Брабантского дома графине Гелдерна баронессе Анаис д’Антиньи. Анаис предложение приняла, специальный посланник герцога Брабантского граф Бентхейма Готье засвидетельствовал это событие от лица брабантской родни, а отец Зандера герцог Ноэн — от себя и своей супруги. Таким образом, формальности были соблюдены, и все присутствующие бросились поздравлять жениха и невесту. На самом деле, никто никуда не бросался, — ещё не хватало уронить свою честь излишней поспешностью, — но по сути так все и обстояло: гости императорского дворца считали не только честью и долгом, но и острой необходимостью, поздравить Зандера и Анаис, а заодно и Триса с Марией, о помолвке которых было объявлено восемь дней назад. Однако тогда обстоятельства сложились таким образом, что поздравить их лично смогли лишь самые близкие родственники и мизерное число их самых близких друзей. Остальным до сегодняшнего дня приходилось довольствоваться букетами цветов или элегантными подарками, поскольку просто так, не прикрепив её к чему-нибудь подходящему, записку с поздравлениями в палаццо Коро не отправишь. Вот и слали: оранжерейные розы и тюльпаны, доставленные самолетами экзотические цветы из Азии и Африки и, наконец, колдовские цветы, созданные магами Земли и Воды здесь же в Лионе. Впрочем, кое-кто пошел иным путем, прислав вместо живых, пусть и наколдованных с помощью магии цветов, хрустальные и фарфоровые розы и лотосы из цветного стекла, а граф д’Артуа подарил невесте бутоньерку на руку — великолепный браслет, выполненный из серебра, зеленого золота и драгоценных камней пяти разных цветов. Если же говорить о подарках, то чего там только не было: и седло из Кордовы, и грузинский кинжал «кама», и, одни боги ведают, что ещё. Сама Габи к подаркам никакого отношения не имела, но, демонстрируя «непереносимую» дружественность, выдержала почти часовую экскурсию по внезапно возникшей в замке оранжерее и немного повосхищалась полученными Марией в подарок драгоценными безделушками, типа готского гребеня-пейнеты из перламутра или аграфа [124] из русских изумрудов.
Однако все это были заочные поздравления, и сейчас в императорском дворце все желающие получили возможность лично засвидетельствовать обеим брачующимся парам свою «бесконечную любовь и дружбу». Ну, а поскольку дело касалось клана Мишильеров, — не говоря уже о Перигорах, — присутствие сестры тана, носящей между прочим, как и он сам, двойную фамилию Мишильер-Перигор, было необходимо и обязательно. Так что Габи, исполняя сестринский и дружеский долг, честно отбывала номер, но при этом не забывала смотреть по сторонам. И вот что она сразу же подметила. Во-первых, она не увидела на балу самого императора, и сразу же вспомнила, что Карла II нигде не видели с того самого дня, когда некое срочное дело прервало их с Эвой Сабинией разговор по душам. Напротив, именно после этого, его везде, где только возможно, замещала именно принцесса-наследница. Она же объявила сегодня о прекращении Турнира. Вроде бы, уже не новость, но публично и в присутствии цвета франкской аристократии эти слова были произнесены только сегодня, и произнесла их принцесса Эва Сабиния, а не император Карл II.
Разумеется, никто ничего пока не
