фирменный чай, и аромат трав вмиг вытеснил из избы все посторонние и не очень приятные для обоняния, запахи. Это было шикарно. Сама Виолетта наотрез отказывалась пить с нами. Она на дух не переносила спиртное. Чокалась с нами стаканом с соком. Потому только она одна и смогла сохранить здоровую и свежую голову на плечах, что в дальнейшем нас и спасло.
Уже через полчаса в комнату-сауну зайти было невозможно. И не только из-за запаха сырой штукатурки и плавящегося линолеума. Зря мы поленились убрать его из-под печки. Температура достигла своего максимума.
Вся наша компашка уже была готова к этому времени. До пива даже дело не дошло. Пузыри уходили как-то медленно, но их, как ни странно, хватало для такого количества народа.
Мы предложили девчонкам первыми пойти в сауну. Но едва Карина сунула туда нос, как тут же заключила, что лучше дамам пропустить кавалеров. Едва я открыл дверь, как меня тут же обдал ужасный запах. Вонища была ещё той. Мы осушили второй, последний, пузырь и начали мозговой штурм, что делать со всем этим.
Идею подсказал Саня. Он сбегал в БТР за пивом. А более разумное решение предложила Виолетта. У неё нашлись маленькие ампулы с ароматным маслом. Запах только одной из них был на порядок сильнее, чем у одеколона. Тёма попробовал, разбив одну ампулу о камни в печи. Аромат, действительно, смог на время перебить вонь.
Карина тут же подвинула его в сторону, и девчонки первыми заскочили внутрь. Уж больно не хотелось им терять время, пока действует масло.
— Ну, и шут с вами, — махнул Тёма рукой.
Саня разлил пиво по кружкам. Мы, разгорячённые водкой, смотрели на это с не особой радостью. Ладно Тёма. Для меня смешивание, вообще, смерти подобно.
— Виолетта рассказывала, вы тут тайник нашли, — сказал Саня.
— Ага, — ответил Тёма. — Вот тут, в стене. А там журнал одной маленькой незаконной экспедиции.
— Ну, и что вы думаете по этому поводу?
— Да, понятия не имею, — пожал я с плечами и взял кружку.
— А завтра помирать с похмелья не будешь? — усмехнулся Тёма.
— У меня похмелья как такового никогда и не бывает, — ответил я. — Ты и сам это прекрасно знаешь. Лишь бы сегодня мне плохо не стало. А с другой стороны. Я не дома, а чёрти где. Мне светит срок за терроризм. Мне есть что терять? Тёма с Саней переглянулись.
— Ну, тогда и я с вами, — Саня взял свою кружку. — Ну, что? Прощай разум — привет маразм?
— Хороший тост, — ответил Тёма.
* * *
Дальнейшее мне помнится плохо. Смешивание, всё-таки, дало о себе знать. Но не сразу. Отрывистые воспоминания есть. Как добили до конца первую трёхлитровую бутылку разливного пива. Как Тёма ломился в сауну, требуя женского внимания, а мы его оттаскивали. Потом мне приспичило простукивать стены для поиска других тайников. А вдруг, что-то ещё найдётся? В итоге стены остались на месте, а вот половина оконных рам почему-то были выбиты. Саня сказал, что чуть не упал в нашем туалете. Ему тут же посоветовались гадить где угодно. Кто тут смотрит-то? Но ему это не нравилось. И он пошёл за пилой, чтобы начать строить новую будку. Тёма еле отобрал у него канистру с бензином, пока тот не начал заливать его в бак пилы.
А потом пришла наша пора идти мыться. То, что действие масла закончилось, мы почему-то не сразу сообразили. Видать, обоняние в нашем состоянии накрылось ещё сильнее, чем при короновирусе. Зато меня чуть не убило мощным куском штукатурки, упавшего с потолка прямо к моим ногам. Тёме приспичило париться. Но все его веники разлетелись на ветки как-то быстро. На все наши возражения ответ был один:
— Это не у меня руки не из того места растут для вязания веников. Это — ваши кочепотки не приспособлены для парения… или паренья.
Потом выяснилось, что кроме сырой штукатурки несёт ещё и палённым деревом. Сперва, думали, что это дрова, но вспомнили, что в топке остались только комки угля, а дрова уже давно перегорели.
Глянули на печь. И правда, дым поднимается от её основания, из-под оплавленного линолеума. Мылись быстро, пока не дошло до пожара. Благо хватило ума больше угля в топку не подкидывать, но не хватило, чтобы залить половицы водой.
Вывались из комнаты вместе с клубами дыма. Кто-то тащил меня из дома. Потом бросил на веранде. Я сам еле поднялся на ноги и даже смог дойти до крыльца. Из окна уже вырывались языки пламени. Тут Карина вспомнила, что внутри осталось что-то ценное, и рванула ко мне. Я на радостях раскрыл ей свои объятия. Но эта курица просто оттолкнула меня и скрылась в доме. А через секунду выскочила со своей косметичкой. Точно курица…
Пришлось самому ковылять по крыльцу. Даже ни разу не упал. Хорошие перила. Были…
Спасённое пиво с закусью расположилось на капоте бронемобиля. Машину от греха подальше отогнали от дома в сторону. Чемодан из тайника тоже был тут. Его бросили в траву рядом с машиной.
Потом кто-то, зачем не знаю, додумался бросить в окно уже пылающего дома канистру с бензином для пилы. В окно попал с первого раза. А какой тогда был салют… В США на День Независимости такого не устраивали.
Помню, как смотрел на него, раскрыв рот. Взрывом приподняло крышу. Оседая, она стала складываться внутрь дома с хорошим таким треском и фонтаном искр. М-да. Такого шоу я ещё никогда не видел. Разве, что при ограблении.
Короче, весело было.
Всё закончилось для меня как-то быстро. Помню, высоко в небе засияла звезда. Я даже и понять не успел, что это была просто опаленная доска. Видать, её вынесло из дома взрывом. Но огоньки её головёшек сияли, как настоящая комета. А потом она стала стремительно приближаться ко мне. Удар. И всё…
Ну, в общем, отдохнули…
* * *
Проснулся я в траве. Остатки дома ещё дымились. Чемодан из тайника валялся рядом. Голова у меня гудела. Зря я, всё-таки, смешивал. На капоте броневика были остатки вчерашнего пира.
— Проснулся? — послышался ехидный голос. Это была Карина. Она сидела на дороге и смотрела на дом. — А не плохо ты вчера придумал с сауной.
— Ой, блин… — простонал я и взялся за голову. На голове была шапка. Я сперва не понял. Стащил её с головы. Это оказались трусы (к счастью, мои). Вся одежда пропахла гарью и дымом, но была целой. Что уже радует. И что толку, что я вчера
