– Не знаю, мама́, – пожал плечами император, – но посоветовавшись со знающими людьми, я склонен считать, что деградация европейских монархий и переход ко всякого рода демократиям имеет в основном причиной именно биологическое вырождение правящих классов, погрязших в лени и разврате. Нам тоже надо будет что-то делать с нашим дворянством, подавляющее большинство которого в принципе не желает служить или заниматься чем-либо полезным. Это опасно. Мне очень этого не хочется, но, похоже, что исходя из государственных интересов, придется превратить всех дворян-бездельников в мещан. Конечно, сделать такое можно будет только тогда, когда власть моя укрепится, а из всех преданно служащих будет создана опора трону. Но сделать это надо будет обязательно.
– Это же жестоко, Мишкин, – укоризненно сказала Мария Федоровна. – Эти люди не сделали тебе ничего плохого.
– Но и хорошего тоже ничего не сделали, – парировал император. – Россия не может быстро развиваться и при этом кормить два миллиона бездельников. Ревизия положения дел в Дворянском банке – это будет одно из первоочередных моих поручений, данных Сандро. Кто кому и сколько должен, какое имущество в залоге и какова платежеспособность заемщика. И все это раздельно, по состоящим или состоявшим на государственной службе и бездельникам, словно мотыльки порхавшими между Ниццами и Баден-Баденами. За все надо платить, мама́.
– Не знаю, – печально вздохнула вдовствующая императрица, – наверное, ты прав. Но это значит, что придется резать по живому.
– Хирург, мама́, бывает, что тоже режет по живому, – ответил император, – но тем самым он спасает жизнь больного. Если он бессилен или не успел, то вслед за ним приходит патологоанатом, который начинает резать уже по мертвому, составляя посмертный эпикриз. Я видел такую бумажку, объясняющую причины гибели Российской империи, и в этот раз всеми силами хочу избежать летального исхода. Добрый Ники тогда и сам с семьей погиб, и двадцать миллионов его подданных отправились вслед за ним на тот свет. Ты меня понимаешь, мама́?
– Да, Мишкин, понимаю, – ответила Мария Федоровна. – В случае крайней необходимости император должен проявлять твердость, жертвуя частным ради блага России и ее народа. Сын мой, знай, что ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь.
– Я знал, что ты меня поддержишь, мама́, – ответил Михаил. – И еще. Унаследовав от Ники императорский трон, я не отказался от этого брака. И на это есть вторая, политическая причина. Было бы крайне полезно через соплеменников моей будущей жены привить нашему служилому сословию хотя бы частичку самурайского духа, когда «долг тяжелее горы, а смерть легче перышка». Слепой фатализм нам, конечно, противен. Но вызывает уважение то, как японские моряки шли на бой против «кораблей-демонов» с заранее предсказуемым результатом.
По мирному договору Япония лишена права содержать военный флот и значительную сухопутную армию. После моей свадьбы я планирую пригласить всех желающих соотечественников моей будущей супруги на русскую службу с сохранением чина и без ограничений в карьере. Учитывая разницу в численности русского и японского населения, наше служилое дворянство растворит в себе самураев не больше чем за два-три поколения. Нам нужны эти люди, их упрямство и трудолюбие, способность жить и творить перед лицом безжалостных стихий, их отвага и чувство долга. Обращение в православие смягчит эти качества, избавит от ненужной жестокости, после чего все мы станем еще сильнее.
– Наверное, ты прав, Мишкин, – немного помолчав, сказала Мария Федоровна, – но чем я тебе могу помочь?
– Мама́, – сказал император, – Я попрошу тебя отнестись к Масако, как к родной дочери. Девочке надо дать возможность как можно быстрее освоиться в русской среде. А еще я рассчитываю на твою помощь в деле налаживания неформальных контактов с Данией. Да, именно так. Это дело воистину государственной важности.
Я не зря предупреждал, что наш союз с Германией может оказаться недолговечным. Мы должны всегда помнить о том, что могут дружить люди, но не государства. Тут свои правила игры. Но для тебя я скажу следующее. Постарайся конфиденциально сообщить своему отцу, а моему деду, королю Дании, что в случае возможного германо-датского конфликта я, твой сын, поддержу не союзную нам сейчас Германию, а родину моей матушки. Для успешного противостояния любому вторжению, будь то нападение британского флота или агрессия со стороны южного соседа, мы должны помочь нашим датским родственникам удержать под своим контролем хотя бы остров Зеландия, включая и столицу королевства. А для этого нам необходимо получить землю под базы и береговые батареи. Все должно быть оговорено тайно, так, чтобы об этом знали лишь особо доверенные нам лица. Ты справишься, мама́, с этим? Ведь дело сие, как говорит наш новый знакомый, господин Ульянов, архинужное и архиважное?
– Да, Мишкин, – кивнула Мария Федоровна, – я справлюсь.
– Ну, вот и хорошо, – сказал император, – я на тебя надеюсь, мама́, ты у меня самая лучшая и самая умная на свете.
– Спасибо на добром слове, сынок, – кивнула вдовствующая императрица, и в уголке ее глаз что-то блеснуло.
– Всегда буду счастлив порадовать тебя, мама́, – сказал Михаил, вставая. – Позвольте пожелать вам, ваше величество, спокойной ночи, и разрешите откланяться. Уже поздно, а завтра у меня будет еще один тяжелый день.
6 апреля (24 марта) 1904 года, утро.
Санкт-Петербург, «Новая Голландия», Главное Управление государственной безопасности.
Капитан Тамбовцев Александр Васильевич
– Доброе утро, Владимир Ильич, – я пожал руку несостоявшемуся вождю мирового пролетариата. – Как вам спалось на новом месте?
– Неплохо, неплохо, – потер руки Ильич, – у вас тут неплохие апартаменты, ничуть не хуже европейских гостиниц.
Дело в том, что когда «Новую Голландию» готовили к размещению нашего ведомства, с господами Плеве и Ширинкиным заранее было оговорено, что в ней будут предусмотрены места для проживания на территории острова особо охраняемых персон, при этом не являющихся арестантами. Разной степени комфортности камеры для таких клиентов, как Азеф, Гапон и Лопухин, располагаются в подвале и полуподвале. А на верхних этажах находятся кабинеты сотрудников ведомства и «квартиры» особо охраняемых персон. Именно там во время мятежа укрывалась великая княгиня Ксения Александровна с детьми. И именно там, помимо Ульяновых, квартировали сейчас полковник Зубатов, инженер Тринклер, Иосиф Джугашвили и прочие, как говорят в таких случаях, официальные лица.
– Очень приятно это слышать, Владимир Ильич, – сказал я, – должен заметить, что во время мятежа в ваших нынешних комнатах проживали старшие сыновья великого князя Александра Михайловича. Так что делайте выводы.
