движение «цеховиков». Пока еще на юге. Там никогда не прекращалась коррупция и было проще подкупить нужных людей. Пока остальная страна тяжко вкалывала на общее благо, в некоторых республиках устанавливали свой несоветский закон. Затем эта ржа пошла дальше. Ну что ж. Надо кому-то это остановить или конструкция общего дома завалится набок и похоронит под собой множество людей.
Ракитин снял с одного из стульев раскрытую коробку. Он успел заметить, что там лежали колготки. Стыдоба, неужели нельзя было построить в стране несколько заводов и насытить спрос? Это же не безделушки, а товар первой необходимости. Или кремлевским старцам было плевать на потребности женщин?
Ничего, позже разберемся!
Холодная ярость придала решительности. Семен поставил на опустевший стул сумку и открыл её, делая вид, что собирается достать какую-то вещь:
— Могу предложить диски. Постоянные поставки. В Роттердаме мы нашли один весьма любопытный магазинчик. Лучшие лейблы у них всегда есть. Интересует?
Долговязый остался в проеме дверей, а Григорий с любопытством уставился на сумку. Она сама по себе буквально кричала о «фирме». Хитрый же оказался этот жук с торгового флота! Одет как обсос, и ведь никто на него подумает. Они там в Одессе ребята не промах!
— Что у тебя есть? Сразу куплю. Товар ходовой.
— Пинк Флойд, слыхал о таких? «Обратная сторона Луны».
Распутный азартно ударил ладонями друг о друга:
— Так он ведь только что вышел!
— Ну а я, о чем? Будешь смотреть?
Вот он и наступил решающий момент. Осталось проверить, сработают ли наработанные в прошлом будущем рефлексы в новом теле. Это был риск, но риск оправданный. После армии Ракитин как-то случайно сцепился языком с ОМОНовцем, также побывавшем в Чечне. Затем он несколько месяцев занимался с парнями из отряда рукопашкой в гараже. Бились там серьезно и совсем не по правилам. Ведь ОМОНовцам приходилось иметь дело не со спортсменами, а с бандитами и хулиганами. Потому учили бить «сильно, но аккуратно».
Гриша был расслаблен и потому хлесткий удар по печени прозевал. Скрючившегося от боли фарцовщика Семен добил ударом коленом по лицу. Тот упал на грязный пол и больше не отсвечивал. А вот долговязый создал некоторую проблему, начав махать ногами. С каратистов, что ли, моду взял? Но Ракитину сейчас было некогда возиться с подручным Распутного. Железом по ноге, затем в голову, потом добивающий по шее.
«Удалось! Сейчас вязать!»
Быстро сняв с Долговязого ремень, «человек из будущего» обмотал ему за спиной руки, затем засунул в рот кусок первой подвернувшейся тряпки. И тут позади неожиданно завозился Гриша. Пришлось добавить ему ногой по животу и стянуть ремень покрепче.
— Сиди смирно, гаденыш!
Посадив связанного фарцовщика на стул, Ракитин метнулся к входной двери и проверил её. Закрыта! Затем он прошел на кухне и отыскал там старый нож и спички. Мойка была занята грязными чашками. Кофе они тут варили или что-то иное? Хотелось пить, но пока не до этого. Надо закончить важное дело.
Григорий уже пришел в себя и злобно смотрел на Семена. Но тому было все равно. Он внимательно изучил узкое лезвие, видимо, предназначенное для чистки рыбы, и зажег огонь, начав прокаливать железо. Ракитин сжег несколько спичек и лишь потом внимательно посмотрел на фарцовщика. Он его уже обыскал, но в тонком кошеле нашлись лишь несколько мятых бумажек и мелочь. Хитрожопый галёрщик не носил с собой наличность. Но как говорится, на каждую хитрую задницу найдется болт с винтом.
— Я тебе задам лишь один вопрос, Гриша. И ты мне на него обязательно ответишь. Я даже не сомневаюсь. Видишь этот ножик? — Ракитин махнул лезвием перед лицом фарцы. Тот невольно дернулся. Мужчины всегда где-то на уровне подсознания боятся ножей. В старинные времена близкое к лицу лезвие чаще всего означало скорую смерть или ранение. Способы смертоубийства давно поменялись, а память предков осталась.
— Знаешь, зачем я грею лезвие? Глаз от жара очень быстро лопается, даже резать не надо. Ты уже готов ответить? Если да, то кивни. Иной ответ не принимается, — клиент проникся и «поплыл» и начал быстро кивать. — Я тебе задам вопрос и выну кляп. Будешь кричать, лишишься глаза! А оно тебе надо? Деньги ведь дело наживное. Кстати, где они?
Ракитин резко выдернул тряпку. Гриша сначала закашлялся, а затем прохрипел, показав глазами:
— Там, синяя коробка у окна. Ты…
Тряпка вернулась в рот. Рисковать в данной обстановке как-то не хотелось. Один против криминальной силы города Петра.
Семен быстро подошел к окну, отодвинул в сторону несколько перевязанных бечевкой бумажных пакетов и поднял небольшую коробку. Действовать нужно быстро, могли вернуться подельники или кто-то зайти по другой надобности. Ширма и вешалка в комнате говорили о том, что клиенты здесь проводят примерку одежды перед покупкой. Пусть и не все.
«Бинго!»
Под стопкой старых газет лежали сложенные аккуратно и перевязанные резинками для волос деньги. Черт, две пачки валюты. Финские марки и доллары. Нет, они ему не нужны. Это лишнее палево! Массовых обменников еще не существует. Любая попытка обмена чревата попаданием в руки органов. Однозначно в сторону! Семен схватил увесистую пачку советских рублей и закинул в сумку.
«Все, пора валить!»
Ему хватило выдержки стереть отпечатки пальцев с рукояти ножа и спинки стула. Затем Ракитин опрометью кинулся к входу, внимательно прислушался, потом распахнул дверь и побежал вниз.
«Черт, надо было одёжку у них взять! Но уже нет времени. По законам жанра уйти намного трудней и опасней. Ходу!»
На его счастье дворы были проходными. Еще не наступило то время, когда жильцы собственным произволом перегораживали выезды из знаменитых Питерских двориков. Не ставили повсеместно вместо деревянных металлические двери, а на окна сигнализацию. Лишь уйдя на несколько кварталов и выйдя на Гороховую, Ракитин расслабился. А неплохо его новое тело выдержало испытание! Вот что значит молодость. Разве что осталось мышцы прокачать и набить новые рефлексы. Кисть, как-будто издеваясь, тут же отозвалась болью, которая ранее скрадывалась накачкой адреналина.
Он успел мельком заметить табличку с номером дома Дзержинского 57а, а затем стремглав бросился к подъезжающему к недалекой остановке автобусу странной конструкции. В памяти всплыло название машины ЗИЛ-158. Эти автобусы еще долго ходили по стране, постепенной заменяясь на более продвинутые ЛиАЗ-677, ставшие одним из символов застоя.
На передней площадке Ракитин остановился и упёрся взглядом в странный ящичек, прикрепленный к стенке.
Глава 5
Уйти красиво. 4 июня 1973 года
«Так это же касса!»
Он такие застал в глубоком детстве, когда еще сам не платил за проезд. Сверху прозрачное окошко и прорезь, куда на движущуюся ленту кидались монеты. Но рука уже сам лезла в карман, где оставались пятнадцать копеек. Он еще не сбросил кошелек Распутного, но сейчас лезть туда не хотелось. Семен смело шагнул к кассе, автобус дернулся, начав движением, а «человек из будущего» застыл на месте от нерешительности.
«Проезд стоит пять копеек, а у меня пятнадцать!»
— Что, парень, размена ждешь?
Спросил его снисходительно мужчина в кремовом костюме, подал пятак Семену и открутил себе билет. Ракитин не растерялся, протянув руку стоявшей за мужчиной девушке, которая ссыпала ему на ладонь мелочь. Он тут же кинул свою монету в пятнадцать копеек в кассу и открутил билет сначала девушке, потом себе.
«Хороший разменчик!»
И все чинно — благородно. Советский коллективизм или незабытая крестьянская общность? Что заставляло людей быть вместе, ощущать себя единой страной? Ведь императив человек человеку друг, товарищ и брат еще не ушел в небытие. На душе стало неожиданно легче. Может, и не зря все его замыслы? Так или иначе, Ракитин постарается сделать все возможное, чтобы изменить будущее.
Он вышел на Обводном канале. Сейчас стоит остановиться, осмотреться и подумать. Местом «на подумать» он выбрал Багратионовский сквер, что расположился рядом с Театром юных зрителей. Выглядел тот несколько заброшенным, и по всей видимости назывался здесь по-иному. Еще одна засада — много улиц и даже городов в настоящее время назывались
