– А вот и муж.
– Руслан Лазаревич, инженер автомобильной фабрики господина Фрезе. С кем имею дело?
– Поручик Торопецкий, но, прошу заметить, никаких дел я с вами не веду.
Поручик окинул Руслана взглядом и приободрился: роста они были одинакового, но меховая шапка и лохматая шуба Юлиного мужа не шли ни в какое сравнение с гусарской формой Торопецкого.
– Руслан, ты помнишь, я рассказывала? Гусар, с которым я встретилась на празднике?
– Помню, помню…
Руслан пристально посмотрел на поручика, и между ними как будто проскочила искра взаимной неприязни.
* * *
Незваный поручик был безукоризненно вежлив, но именно этим и вызывал раздражение.
Есть такая категория людей, которые вежливо улыбаясь и исключительно культурно выражаясь, могут так оскорбить, что либо стоишь и молчишь, либо сразу бьешь. После чего, упав с разбитым лицом, они встают и принимают позу оскорбленной невинности, мол, нельзя бить только за слова. Как будто нет таких слов…
Руслан, как человек спокойный, обычно таких "остроумных" просто игнорировал. К сожалению, не всегда это возможно. Например, если задели твою жену.
Два раза Руслан дрался из-за таких вещей, в молодости, не сдержав себя. Один раз чувствительно огреб по собственной физиономии. И один раз поимел неприятности с милицией, потому что юморист нарвался на ответную "шутку", обиделся уже сам, полез в драку и потерял два зуба и стакан крови из носа.
Здесь так поступать нельзя. На дуэль не вызовет, а вот в суд подать – как фисгармонию из церкви пропить.
* * *
– Вы напрасно держите такую очаровательную супругу взаперти, господин Лазаревич. Домострой сейчас не в моде. Или в Америке все иначе?
– Разумеется, иначе.
Руслан не стал говорить, что в "Америке", сиречь в будущем, все, в принципе, так же. И неотразимые "мачо", искренне считающие себя счастьем для любой женщины, встречаются ничуть не реже, чем здесь. Разве что там им смелости придают деньги или папино положение, а здесь – форма и звание дворянина. В любом случае, они считают себя элитой, от одного взгляда которой должна быть счастлива любая женщина "низшего" положения. А муж… А что муж? И вообще, кто такой муж?
* * *
– Может быть, – поручик сделал вид, что разговор с Русланом закончен и обратился к Юле, – вы позволите вас когда-нибудь угостить…
Взгляд поручика сразу напоминал, что Торопец находится совсем рядом с Ржевом.
– Я, – Юля все прекрасно понимала, – предпочитаю, чтобы меня угощал исключительно муж.
– Я и его могу, – поручик повернулся к Руслану и характерно ухмыльнулся, – угостить.
В кармане шубы, казалось, шевельнулся пистолет. Мол, хозяин, что ты с этим наглым фраером базаришь, влепи ему маслину между глаз. Искушение, конечно, было сильным, но в споре "стрелять или не стрелять" между человеком и оружием, решает всегда тот, у кого больше мозгов.
– Вынужден отказаться. Насколько я знаю, господа офицеры получают не так уж и много, не хочу подорвать ваш бюджет…
Щека поручика еле заметно дернулась. Руслан, если честно, понятия не имел, сколько получают офицеры императорской армии, но, судя по всему, попал в больное место.
– Кстати, – не дал он ответить, – Это не вас ли зовут?
Выше, на набережной, стоял еще один офицер, такой же молодой, а то и еще моложе. Правда, он никого не звал, но явственно смотрел в их сторону, а, значит, мог оказаться приятелем поручика.
– Ах да, – Торопецкий еще раз глянул на Юлю, но наткнулся на очередной холодный взгляд и решил, что пора уходить – это мой товарищ, из лейб-гренадер. А ведь верно! Нас же ждут в… Там, где ждут.
* * *
Поручик поднялся по деревянным ступеням, чуть оскальзываясь на грязном снегу. Минуту пообщался с товарищем и тот спустился на лед Невы.
– Прошу прощения, – на погонах блеснули золотые звездочки подпоручика, – за моего друга. Он несколько пылок… в определенных вопросах.
Лейб-гренадер был спокоен и серьезен.
– Поручик не допустил ничего оскорбительного, – заверила его Юля.
Их собеседник коротко кивнул и ушел.
Лазаревичи поднялись на набережную.
– Юля, нужно было улыбаться этому офицеру? А если бы это он был маньяком?
– У него, – в муфте тихо щелкнуло – не было бы шансов. Так что, будь он убийцей…
– Убийца… – произнес кто-то за спиной, – Они все – убийцы.
Руслан с Юлей резко крутанулись, даже Аня, взвзгнув, отпрыгнула в сторону.
На набережной стояла женщина. Немолодая, на вид, лет сорока. В черной шубе и меховой шапке, похожей немного на головной убор Незнакомки с картины. Вот только лицо не походило на лицо покорительницы мужских сердец: бледной, стянутое, черные круги вокруг глаз, в которых тает страх.
– Пр… – Руслан откашлялся, – Простите, что вы сказали?
Лицо женщины расслабилось, став лицом обычной усталой женщины:
– Простите меня. Дело в том, что я с некоторых пор боюсь офицеров.
– У вас кого-то убили?
Женщина помялась:
– Возможно, вы слышали эту историю в марте этого года?
– Нет. Мы только в сентябре приехали из Америки.
Они медленно пошли в сторону Фонтанки.
– Офицер застрелил человека в поезде, за то, что тот слишком шумел и мешал спать, – рассказывала женщина, Аделаида Петровна Розенбаум, жена инженера с бакинских нефтепромыслов.
– Может, – усомнилась Юля, – он его не за это застрелил? Слухи, они, знаете…
– Я там была.
* * *
– Был уже вечер. Многие ложились спать, офицер разговаривал со своим товарищем, мой муж и еще человек пять беседовали о своем. Вдруг офицер крикнул "Не мешайте спать!". Разговаривающие слегка понизили голос, но беседу продолжили. И вдруг – выстрел!
Аделаида Петровна вцепилась Руслану в рукав, ее взгляд был устремлен в прошлое.
– Акцизный чиновник упал мертвым, а хорунжий направил пистолет на нас! Прямо на меня с мужем! Из ствола на нас смотрела смерть! Он нажал на курок, мы все вздрогнули, но раздался только щелчок. "Скажите спасибо осечке, – сказал тогда офицер, – а то бы всех положил". И спокойно продолжил разговор с товарищем! Как будто ничего особенного не случилось!
Женщина не выдержала и зарыдала.
– Простите, а хорунжий – это кто?
Не то, чтобы Руслану и вправду это было интересно, просто хотелось отвлечь женщину от тягостных воспоминаний.
– Казацкий офицер…
– А, так это был казак.
Нельзя сказать, что Руслан недолюбливал это сословие, но, с его точки зрения, то, что убийца оказался казаком многое объясняло в произошедшем.
– Какая разница?! Казак, гусар… Они все офицеры! Они все могут творить все, что захотят! Капитана, убившего своего собственного офицера за то, что на того засматривалась молодая жена, осудили всего на три года арестантских рот! Да еще и предложили сократить срок до месяца. А офицера, чуть не убившего гимназиста, и вовсе высочайше помиловали!
