- Что я — больной что ли? Узнает какой–нибудь сапёр родной транспорт и «ага»! Так что с юга город объедем.
Ребята как раз оседлали свой мотоцикл и дали отмашку остальным грузиться по машинам. Подойдя к своей машине, я обратил внимание на Трошина, который сидел, вольготно раскинувшись на заднем сидении, и с непонятной гримасой разглядывавшего проходившие мимо немецкие колонны. Забравшись на водительское место, я бросил ему через плечо:
- Бухгалтер, лицо попроще сделай!
Он вздрогнул и вопросительно посмотрел на меня.
- С такой физиономией, как у тебя хорошо в штыковую ходить, а не по тылам диверсиями заниматься.
Тут один из проходивших мимо солдат крикнул мне что–то по–немецки…
«Так, «камерад», «гибен мир», «сигаретте», «кригс–камерад». Сигареты стреляет, что ли?» — подумал я, и уж совсем было собрался бросить немцу пачку трофейных, в которой оставалось штуки четыре сигареты, как вспомнил, что у немцев подобная щедрость не принята. Вытащив одну сигарету, я показал её пехотинцу и сделал приглашающий жест рукой. Немец метнулся из колонны, как раз в тот момент, когда я запустил мотор, так что сигарету он взял у меня из руки на ходу.
- Битте, камрад! — пробурчал я, надеясь, что за шумом мотора мой жуткий акцент не вызовет особых подозрений.
Но, как видимо мысль о русских диверсантах, одетых как немцы и разъезжающих на немецкой машине в глубоком тылу не пришла в голову этому немецком ефрейтору, поэтому он просто улыбнулся мне и, крикнув «Данке, геноссе!», зашагал дальше.
«Ух, пронесло!» — подумал я, втыкая передачу.
- Ну, ты и силён, Антон, — странным каркающим голосом сказал Трошин. — Я бы так не смог…
- А что ты о наших нелегалах скажешь, что по двадцать лет в Германии живут? Учись, майор, или нам не по пути!
………….
«Трюк с мигалкой», вполне удался — даже регулировщики, прислушавшись к крикам Тотена о том, что, дескать, маневренная группа едет ловить нехороших русских диверсантов, давали нам «зелёную улицу». Перед самым Заславлем мы повернули на север и, доехав до Прудянской Слободы, вырвались «на волю в пампасы», то есть принялись кататься по просёлкам и тропинкам, продвигаясь всё дальше на запад. Около часа дня в районе местечка с романтическим названием Швали, мы перевалили через железную дорогу Радошковичи — Заславль — Минск, и, оставив на железке пару «сочных» подарков, повернули на юго–запад.
Около трёх дня колонна встала на днёвку в небольшой роще у деревеньки Моньки. Народ высыпал из машин.
- Да уж, десять часов без гидроусилителя и автомата могут и убить! — сказал Ваня–Казак, потягиваясь.
Я был с ним целиком и полностью согласен, поскольку моя левая, раненая, нога еле меня держала после всех этих упражнений с тугим сцеплением, так что мне пришлось со стоном сесть на землю, в ожидании командирских ЦэУ. Фермер оценил вымотанность личного состава и дал команду отдыхать, поставив старшими над дозорами Дока и Бухгалтера. Когда из кузова вылез «подконвойный» танкист, то он был придан Несвидову, занятому организацией питания. Лиду пока тоже определили на кухню.
Ещё раз оглядев бравое, но уставшее воинство Фермер обратился к нам:
- Ближайшие сутки будем отдыхать! Спать, есть, новичков тренировать. И думать, как дальше жить будем. А то мне не нравиться, что четыре дня мы как усраные зайцы по лесам носимся, и работаем только «на шару». Водителям разрешаю «отбиться» на один час, пока обед не будет готов.
- Так у нас не водителей из «Котов» — только Док и Тотен, остальные рулили… — ответил командиру Люк.
- Вот всем и спать!
- А ты сам? — спросил я у Саши.
- И я — тоже!
- Командир, а можно я Емеле обед готовить помогу? — спросил Казачина.
- Какому, на хрен, Емеле? — не понял Фермер.
- Ну, Несвидову, сержанту. Он же Емельян…
- От же ж, при таком имени и позывного не надо… — почесал затылок наш командир. — А помогать не разрешаю! Отбиться всем! — и он начал доставать из рюкзака «пенку» и спальник.
Расстелив всё это под ближайшим деревом, Саша демонстративно возлёг на коврик и сказал своё любимое присловье:
- Кто последний спать ложиться — тот дурак, и гасит свет! — после чего накинул на голову шарф–сетку и заснул.
……………
Просыпался я тяжело, так, что даже пришлось Тотену применить секретный прием «кружка воды на голову». Потирая глаза, никак не желавшие открываться, я сел:
- Алик, ну что за пещерное варварство, лить живому человеку воду на голову? Вот, сейчас я проснусь… и, кому–то придётся побегать по кустам!
- Ничего личного! Я просто выполнял приказ! Она сама ко мне пришла! — скороговоркой выпалил Тотен, отскакивая в сторону. — И вообще! Ты жрать хочешь?
- Хочу. Чем там нас травить будут? — спросил я, вставая. Но, к немалому моему изумлению, тело, а, точнее, левая нога отказалась мне повиноваться, и я грохнулся на землю.
- Твою в бога, в душу… — обиженно сказал я, глядя на предавшую меня конечность.
С лица Алика сползла глумливая ухмылка:
- Тох, что такое?
- Не слушается что–то.
- Я Дока сейчас позову…
- Не надо, похоже, я ногу просто отлежал… — и я сделал ещё одну попытку встать.
И снова безуспешно. Нога была как деревянная, а при попытке перенести вес на неё, бедро простреливала острая боль.
- Да что же это за фигня такая!
- Тош, посиди на попе ровно, а? Я Дока сейчас приведу. И не спорь! Пожалуйста… — и Алик побежал за Серёгой.
Через пару минут около меня суетился Док, бесцеремонно приказавший мне стянуть штаны.
- Да, друг мой… Радуйся, что мы Бороду с собой не взяли, а то он бы тебе рану вылечил… — протянул Серёжа, аккуратно ощупывая моё бедро.
Надо сказать, что шутка про раненую ногу родилась у нас в команде после просмотра фильма про испанских миротворцев в Боснии. Там один из героев, не имея возможности (а, может и желания) спасти из–под обстрела раненую в ногу подругу–солдата, просто задушил её. Мы в своё время просто обалдели от такого «общеевропейского гуманитарного подхода» и вот уже много лет, участливо спрашиваем пострадавшего сокомандника: «Что, в ногу ранили?»
- Что–то серьёзное, Док? — поинтересовался подошедший командир.
- Если честно, то да. Воспаление. Пока — не сильное. И нагноение.
- Да как так? — удивился я. — Сам же рану обрабатывал, а ты смотрел и сказал, что всё в порядке.
- Сказал. Но я же не знал, что тебе потом десять часов сцепление топтать придётся. Знал бы, что так получится — сам бы вместо тебя за руль сел.
- Так делать–то что будешь? — спросил Фермер.
- Чистить, что же ещё. Командир, посторожи этого хромоногого, пока я за инструментом схожу.
- Конечно!
Пока Серёга ходил за «Ужасно Большой Полевой Аптечкой», больше напоминающей чемодан средних размеров, Фермер достал свою «командирско–премиальную» фляжку и протянул её мне.
