настороженно переваривал услышанное, чуть шевеля губами, после чего вдруг от души рассмеялся.
– Ай, лис! Ну, внучок… Удумал ведь! А ведь точно, может сработать, – весело кивнул он, двигаясь дальше. – Вся эта публика привычна больше чужими руками действовать. Сами-то они предпочитают не пачкаться. Так что могут и испугаться на рожон лезть. И правда, что с контуженого взять. Взбесится, даст в морду, потом позору не оберешься на балах фонарем сверкать.
– Деда, а можно я после представления императору куда-нибудь на юг уеду? – осторожно спросил Сашка.
– Куда? Зачем? – тут же всполошился старик.
– Ну, есть же у тебя где-нибудь на юге поместье или имение? Вот туда и уеду. А ты будешь ко мне приезжать, когда захочешь. Ну не могу я попусту время терять. Мне все эти ваши балы да рауты и даром не нужны. Мне дело делать охота.
– Это какое же? – мрачно поинтересовался князь.
– Задумок у меня, дедушка, много. Тут и винтовки, вроде моей, и револьверы, и автомобили. А ведь все это империи очень даже пригодиться может. Главное, образец рабочий сделать и кому надо показать.
– Задумки добрые, – помолчав, кивнул старик. – Но пока тебе придется малость потерпеть. Нужен ты мне тут, внучок. Очень нужен. Понимаешь, едва только слух прошел, что ты нашелся, так в самых разных местах шевеления всяческие начались. И нужно нам, чтобы шевеления эти малость усилились. Понять нужно, кто и чего добивается. А то слишком много всякого непонятного при дворе возникать стало.
– А я на той рыбалке живцом, значит, буду, – понимающе хмыкнул Сашка.
– Ты уж прости, Сашенька. Но, видать, судьба у нас с тобой такая. Жизнью своей ради отечества рисковать, – грустно вздохнул старик, даже не пытаясь отрицать очевидного. – Но ты не беспокойся. Рядом с тобой всегда нужные люди будут. Так что глупого риска мы не допустим. И на несколько балов и приемов тебе сходить придется.
– Терпеть не могу цирковую обезьяну изображать, – скривился Сашка.
– Тут уж ничего не попишешь. Принято так, – снова вздохнул старик. – Раз уж нашелся продолжатель рода, то я обязан его обществу представить.
– Думаешь, примут? – с сомнением проворчал Сашка.
– А куда они денутся? – фыркнул князь. – Тархановы – это не просто дворяне.
– В глаза улыбаться будут, а за спиной морды кривить, – продолжал шипеть парень. – Есть такой роман французский. «Человек, который смеется». Там тоже паренек сначала безродным считался, а потом выяснилось, что он какому-то маркизу сын. А в итоге заклевали его.
– То роман, Саша. А это жизнь. Не переживай. Мы еще на свадьбе твоей гулять будем, – усмехнулся князь, крепко хлопнув парня по плечу.
«Вот мне еще твоих матримониальных планов не хватало», – кисло подумал Сашка, криво усмехнувшись в ответ.
* * *
Перед аудиенцией у императора Сашку едва не довели до нервного срыва. В течение суток его переодевали, причесывали, стригли, маникюрили и даже пытались навести макияж. Вот тут парень едва не устроил грандиозный мордобой, выбросив из своих покоев цирюльника, или как их тут еще называли. Сашку на тот момент это интересовало меньше всего. Вовремя вмешавшийся Матвей быстро угомонил разбушевавшегося парня и, выпроводив пострадавшего больше морально визажиста, отправил кого-то из молодых слуг на кухню.
Немного успокоившись, Сашка достал из своих вещей трубку, подаренную ему Мадлен еще в Марселе, и, закурив, плюхнулся в кресло. Матвей, внеся в комнату поднос с кофе и шустовским коньяком, аккуратно накрыл небольшой столик и, плеснув в кофе щедрую порцию коньяку, с сочувствием посмотрел на парня. Потом, вздохнув, тихо посоветовал:
– Выпейте это, Александр Викторович. А потом мы с вами к его сиятельству сходим.
– Зачем? – пыхтя трубкой, словно паровоз, мрачно спросил Сашка. – У него и без меня забот хватает.
– У него сейчас одна забота. Вы, – улыбнулся слуга.
– Объясни, Матвей Степанович, сделай милость, – удивленно попросил Сашка. – А то у меня от всех этих хлопот уже голова кругом.
– Он почти двадцать лет Бога молил, чтобы вы нашлись. Чтобы род не угас. А тут такое счастье. Так что делами он только первую половину дня занимается. А все остальное время готовится свету вас представлять. Уже сейчас многие считают, что вы как-то сумели обмануть старика. А когда вы вместе в свет выйдете, то многие станут вас пристально рассматривать. Вот он и хочет, чтобы никто сторонний не посмел вам дурного слова сказать.
– Что-то это как-то все запутанно, – подумав, проворчал Сашка.
– Объяснил, как умел, – развел руками Матвей. – Но к деду вам все одно сходить надо.
– Ну, пойдем, раз надо, – вздохнул парень поднимаясь.
Они переместились в кабинет князя, и Сашка был очень удивлен, увидев царящую здесь суету. То и дело из кабинета выскакивали курьеры и чиновники с бумагами в руках, уносясь куда-то. Без доклада входили посыльные и фельдъегеря, передавая пакеты, украшенные сургучными печатями. Понаблюдав за этим пожаром в борделе, Сашка растерянно покосился на слугу и, отведя его в сторону, тихо спросил:
– Может, не стоит его сейчас беспокоить? Сам видишь, дел у него выше головы.
– Рутина, – отмахнулся слуга. – Тут всегда так. Пойдемте, – скомандовал Матвей и первым решительно двинулся к дверям.
Вскочивший было ему навстречу молодцеватый лейтенант, увидев Сашку, коротко кивнул, негромко пообещав:
– Доложу, – и нырнул в кабинет.
Спустя минуту он вышел, тихо сообщив:
– Через пять минут.
Кивнув, Матвей отвел парня в сторону и, прислонившись к стенной панели, негромко объяснил:
– Похоже, из дворца пакет пришел. Подождем.
– Как скажешь, Степаныч, – кивнул Сашка, попыхивая трубкой.
– Не видел раньше, чтобы вы курили, – улыбнулся слуга.
– А я и не курю толком. Так, иногда трубочкой балуюсь, когда подумать надо.
– Занятная трубка, – оценил Матвей. – Вишневого корня, похоже.
– Не знаю. Женщина подарила, – признался Сашка, лукаво улыбнувшись.
Адъютант негромко окликнул их и лично открыл перед Сашкой дверь. Поблагодарив его кивком головы, парень вошел в кабинет, и князь, поднявшись из-за стола, направился навстречу парню, раскинув в стороны руки и широко улыбаясь:
– Только что из дворца письмо получил. Его величество примет нас завтра, в два часа пополудни. Матвей, у тебя все готово? – повернулся он к слуге.
– Так точно, ваше сиятельство. Только Александр Викторович напрочь пудриться отказались.
– А что так? – повернулся князь к внуку.
– Так я ж не баба, – фыркнул Сашка.
– Так сейчас бледная кожа в моде, а ты загорелый, как тот арап, – поддел его старик.
– Дед, это с каких пор солдаты стали моде следовать? – усмехнулся в ответ Сашка.
– Так ведь ты теперь не служишь, – не унимался старик.
– Я, ваше сиятельство, солдатом был и тем горжусь, – жестко отрезал парень, гордо вскинув голову. – А кому это не по
