Эрлик там, наверху, и есть души людей?
Но болтовню про богов надо было сворачивать. И так уже забил мужикам мозг. Чуть не договорился до того, что нет никакого бога.
А как нам сейчас без бога? Нас, воинов, и сотни пока не наберётся в этих диких горах. Или за нами присмотрит сам Тенгри, или…
— Ладно, — сказал я. — Давайте спать? Говорят, утро вечера мудреннее.
— А кто так говорит? — удивился Майман.
Я задумался. Это было в какой-то сказке, а сказку я сам прочитал, в книжке. Может, у книжки был автор, а может — не было.
— Я так сказал. Мудрость придёт к нам утром. Отдохнём, мысли уложатся в голове, и поймём, как подобраться к Белой горе и добыть молоко для волчат. Это — наше первое дело — начать обучение молодёжи. Второе — послать людей, чтобы уводили всех наших из деревень в горы.
Майман кивнул.
— Белая гора нам нужна, это верно. А людей по деревням я уже послал. Утро скоро, может, утром кто-то уже вернётся.
Утром и в самом деле вернулись лазутчики, посланные в ближние предгорья.
Я ещё дремал, ранний сон — самый сладкий, да и проговорили мы ночью долго. Но Майман растолкал меня.
— Пошли, — сказал он. — Ты должен это услышать!
Я поднялся и понял, что остался в аиле один, остальные воины уже встали. Пригладил волосы, озираясь, где бы умыться.
— Идём, я тебе воды полью, — кивнул Майман и зачерпнул глиняной миской воды из котла, так и стоявшего на угольях. Огня никто зажигать не стал.
Мы выбрались из аила, и только тут я разглядел, что лагерь наш (или деревня?) совсем не маленький. Просто аилы прятались в тени кедров или в кустарнике. Но было их, пожалуй, даже побольше, чем в деревне, откуда я увёл старух.
Несмотря на ранний час — солнце было ещё холодным, и на траве ещё блестела роса — в центре лагеря толпился народ. В основном мужчины с оружием, но я заметил и ребятишек. Правда, тоже только мужского пола.
Майман полил мне воды на руки, я умылся и встряхнулся за неимением полотенца.
— А что за толпа? — спросил, приглядываясь.
Камая здешний бог зрением не обидел, я различил много знакомых лиц, но зачем мужики собрались догадаться не мог.
Отметил, что барсы помоложе, что были со мной довольно дружны, стоят чуть в стороне от старших. Отметил, что меня заметили, но словно бы сторонятся. Истэчи взирал так, как будто за ночь я вырос в три раза и возвышаюсь теперь над кедрами.
Майман растолкал мужиков, и я увидел, что окружали они двух незнакомых воинов. Из волков, не из барсов.
— Рассказывай! — приказал Майман тому, что был постарше. — Ещё раз, чтобы он слышал.
Глава волков указал на меня и пояснил:
— Это Кай из рода барсов. Ночью он вошёл в военный совет, и будет набирать свою дюжину из самых молодых. Не смотри на его лицо. Он ночью такие вопросы шаману нашему про богов задавал, что тот весь употел и ушёл к реке мыться!
Майман шутил, но никто даже не улыбнулся. А вот Ичин и в самом деле куда-то пропал.
— Они забирают мальчишек десяти-двенадцати зим, — сказал незнакомый мне волк. Наверно, он был из лазутчиков, которых посылал Майман. — Увозят в долину, в ставку терия Вердена. Деревню барсов, откуда родом Ичин, сожгли. И соседнюю — тоже сожгли. Там было много ткачей. А ту, где выделывают шкуры, почему-то оставили. В долине у излучины пока тихо, но я велел всем уходить в горы — твоим именем, Майман, и именем Ичина.
— Похоже, волчьи всадники терия Вердена понесли слишком большие потери, раз они набирают мальчишек, — ухмыльнулся Майман.
— Слишком много, — не согласился Ичин. Он подошёл тихо и встал рядом со мной. — Они уже набрали на закатной стороне долины три дюжины тех, кто не достиг ещё возраста воина. И не меньше двух дюжин — забрали здесь.
— Терий Верден что-то задумал, — нахмурился Майман, и лицо его стало вдруг злым. — Неужели он хочет принести человеческие жертвы огненному перевалу?
— Кровью залить? — понимающе кивнул Ичин.
И барсы, и волки помрачнели.
— А если он набирает воинов здешней крови, думая, что перевал их пропустит? — раздалось сбоку, и я узнал голос Ойгона. — Пройдёт пять зим — и из мальчишек вырастут воины. И он пошлёт их биться за перевал.
— Что думаешь? — спросил Майман Ичина.
— Что нужно спросить духов, — откликнулся шаман мрачно. — Ойгон и сам из шаманского рода. Может, духи ему правильно говорят? Ночью я буду камлать…
— Проще в разведку сходить, чем отвлекать духов по пустякам! — не выдержал я.
— Воина не послать на разведку в ставку врага, Кай, — осклабился Майман и закатил глаза. — Даже сам великий Ичин не сумеет превратить меня в старика, чтобы я подбирал там кости, или в мальчишку, чтобы я завербовался в войско терия Вердена.
Он поклонился шаману, завершая шутку.
— Это да, — кивнул я. И тоже пошутил: — Дубина из тебя знатная выросла, на трёх пацанов хватит. А вот меня — и превращать никому не надо. Раз терий Верден набирает мальчишек, значит, найдутся в наших землях и дураки, что сами пошлют к нему сыновей. Так что легенду не надо даже придумывать. Оденусь попроще и…
— Нет! Не ходи! — голос был женский.
Я обернулся.
Шасти, расчёсанная и приодетая в местное подобие платья, выглянула из соседнего аила и смотрела на меня расширенными от ужаса глазами.
Если бы Шасти снова пришлось сидеть в лесу на бревне и выбирать — бежать от этого сумасшедшего малолетки или остаться, она бы, наверное, выбрала бежать.
Вот только — сделанного не воротишь. Да, она подслушивала разговор мужчин, что сидели у скалистого обрыва. Да, она сразу догадалась про меч и про титул мальчишки. Она уже слышала от отца про сны у подножия Белой горы.
Сердце забилось — её нечаянный муж оказался сыном поверженного правителя этих дикарей! Камаем из рода красных, враждебных чёрным, драконов!
Да, поверженного, да дикарей, но всё-таки…
Камай был настоящей драконьей крови, княжеской. А судьба ещё неясно как повернётся. Кто сказал, что долиной Эрлу будет править род чёрных колдунов с
