Дал медикам обследовать себя, но как мне сообщили, ничего странного обнаружено не было, клетки у меня умирают, как и у всех.
Потом было награждение, где я предстал в форме офицера Красной Армии с новенькими погонами майора. Было вручение наград. Две медали Героя, орден Ленина, два ордена Красной Звезды и орден Боевого Красного Знамени. Последний – за взятие в плен генерала. Одна Золотая Звезда, орден Ленина и одна Красная Звезда были моими наградами ещё за похождения сорок первого года. Остальное наработал в этом году. Вчера я набрал подарков для своих парней. Особенно офицерских погон и других знаков различия, чтобы всем хватило.
Вдруг, прерывая мои воспоминания, самолёт тряхнуло, и я почувствовал, что он с лёгким креном стал снижать скорость. Встав со скамейки и пытаясь удержать равновесие, отмахнувшись от Борисова, я подошёл к кабине и, открыв дверь, заглянул внутрь:
— Что случилось? – спросил я.
— Подбили! – крикнул командир борта. – Один мотор отказал, второй еле тянет, хвостовое оперение повреждено. Они нас снизу атаковали, на фоне ночного неба обнаружили. Мы тоже вниз ушли, они нас потеряли и дальше пошли. Мы развернулись, идём обратно к линии фронта.
— Дотянем?
— Нет.
— На зенитки нарвались?
— Нет, штурман хорошо их разглядел. Это наши „Яки“ Они дальше ушли, к следующим бортам.
— Ищи площадку и садись. Это приказ.
— Понял.
Вернувшись в салон, я приказал бойцам, чтобы передали друг другу, что мы идём на вынужденную. Приготовиться к жёсткой посадке.
Плюхнувшись на лавку, я зло прошептал: – Найдём–найдём… Найдём уродов! Узнаю, кто на меня охоту устроил, порву.
Машину трясло и мотало в разные стороны, видимо, повреждения хвоста было серьезные. Однако профессионализм победил – лётчики смогли совершить посадку, пусть и жёсткую. Почти сразу после приземления транспортник ударился стойкой шасси о пенёк, хотя, может, и о кочку, отчего самолёт бросило на крыло, закрутило и боком внесло в кусты. От тяжёлых травм нас спасли привязные ремни и густой кустарник, который погасил скорость.
— Какая мягкая посадка, – прохрипел я и потёр грудь, которой ударился о плечо сидевшего рядом бойца. Тот тоже тёр пострадавшую руку. Были слышны стоны и ругань, мигала лампочка, а рядом с кабиной сверкала замыканием проводка. Ругался в люльке борт–стрелок.
— Лучик! – громко позвал я.
— Товарищ майор? – последовал ответ от лейтенанта.
— Открыть двери, выставить часовых, оказать помощь раненым и лётчикам. Подготовить носилки, будем уходить. Мы на оккупированной территории.
— Есть, – откликнулся тот и стал тут же отдавать приказы присутствующим в салоне сержантам.
Двое бойцов открыли дверь, и десантники начали покидать самолёт, помогать выходить раненым – трое бойцов серьёзно пострадали при посадке. Также из салона доставали мешки со снаряжением и боеприпасами. В основном к СВТ и ППШ, у пулемётчиков были трофейные МГ.
Один из сержантов организовывал оборону и отправлял в три стороны парные дозоры, санинструктор осматривал раненых, а трое бойцов и борттехник пытались вскрыть дверь в кабину. Её заклинило. Лётчики были живы, они помогали со своей стороны.
Осмотревшись, я протянул:
— Да, если бы не кустарник, мы бы влетели в деревья и пострадавших было бы куда больше.
Ночь была лунной, иначе бы предатели на „Яках“ нас не нашли, поэтому я хорошо видел луг, на который мы плюхнулись, и просеку в кустарнике.
— Товарищ майор! – подскочил ко мне Лучик. – С лётчиками в порядке. Посадку пережили все, но пострадало трое. Борт–стрелок со сломанной ключицей, рядовой Агафонов с двумя сломанными рёбрами, и у рядового Асташева выбито плечо, санинструктор его уже вправил. Подготавливаются носилки для переноски снаряжения и боеприпасов. Все пострадавшие уже получили медпомощь и могут идти своим ходом.
— Через десять минут уходим, – с хмурым видом велел я и, отправив лейтенанта дальше контролировать своих бойцов, направился к капитану Шмакову, командиру нашего транспортного борта. Он сидел на тонком стволе деревца, поваленного самолётом, и о чём‑то беседовал с борт–стрелком, у которого рука была в косынке, совсем как у меня, тоже левая. Говорили они, оказывается, о том, что нужно снять пулемёт с самолёта. ШКАС нам действительно пригодится. Станка нет, но мы что‑нибудь придумаем.
Капитан отправил техника и стрелка снимать пулемёт и встал при моём приближении. Он и другие члены экипажа были в лётных комбинезонах, мы же все в десантных. Только я в отличие от бойцов носил на себе только пистолет и чехлы с дисками. Мой автомат пока был у Борисова, он носил два ППШ.
— Докладывайте, что произошло в воздухе, – велел я ему, подходя и присаживаясь рядом. – Мне не послышалось, нас атаковали наши же ястребки?
— Последняя модификация, которая только начала поступать в войска, – кивнул капитан и взмахом руки подозвал штурмана. – Антон хорошо их разглядел… Давай, лейтенант, доложи, что ты видел.
— Я засек их по выхлопу от идущих на форсаже моторов. Это точно были наши машины, на крыльях дополнительные топливные баки. Даже номер разглядеть успел, как раз луна позволила. Две тройки на ведомом были. Успел крикнуть командиру, и тот увёл самолёт в сторону, поэтому они только зацепили у нас хвост и один из моторов.
— А второй, что со вторым?
— Похоже, небоевое повреждение при резком манёвре и перегазовке, – вздохнул капитан. – Нашу малышку давно было пора ставить на ремонт, ресурсы почти все выработаны. Я ведь сам её перегонял из Америки через Аляску, когда в Аэрофлоте работал.
— Что там дальше было? – поторопил я с рассказом капитана.
— Я велел штурману передать остальным бортам, что атакован истребителями противника. А сам направил борт к земле, высота позволяла. Тут штурман мне сообщил, что это были наши машины, да и вы заглянули. Остальных мы предупредили, они тоже дёрнули в разные стороны и пошли к земле. Так больше шансов уйти, не будучи обнаруженными. Как я понял из переговоров, два борта благополучно ушли дальше согласно полётному маршруту, а третий тоже получил от наших. Что с ним, я не знаю, ну а мы плюхнулись. По–другому и не скажешь, посадкой это не назовёшь.
— Когда мы садились на пузо, я рассмотрел, как „Яки“ уходили в сторону фронта. Похоже, они выработали топливо и поторопились уйти на нашу территорию.
— Нашим сообщили?
— Не смогли, – виновато пожал плечами штурман. – Связь была только
с нашими бортами, да и то плохая, эфир был забит помехами, как перед грозой.
— Ничего, ещё будет возможность сделать это, – задумчиво протянул я.
