– Да, товарищ Сталин. Для нас сейчас было бы очень выгодно выступление Турции на стороне антифашистской коалиции. Трудно сказать, насколько турецкая армия боеспособна. Но дело не столько в армии. Сам факт объявления Турцией войны Германии имеет немалое политическое и стратегическое значение. В этом случае позиции Германии на Балканах становятся весьма уязвимыми, а союзники получают возможность использования турецких ресурсов и самое главное – территории для ведения войны. Мы и наши союзники сможем создать, например, авиационные базы для бомбардировок Румынии, районов Эгейского моря и балканских стран.
– Спасибо, Борис Михайлович, за исчерпывающий анализ. Вы себя хорошо чувствуете?
– Благодарю вас, товарищ Сталин. Я чувствую себя вполне нормально.
– Хорошо. Тогда перейдем к следующему вопросу. Товарищ Берия, вы принесли необходимые документы?
– Так точно, товарищ Сталин. Вот они. – Лаврентий достает из заранее приготовленного портфеля две довольно толстые папки-скоросшиватели. – В этих папках заверенные копии приговоров на лиц, причастных к уничтожению пленных красноармейцев и мирного населения Западной Белоруссии в двадцатые годы. На все три тысячи сто девяносто два человека.
– Вот эти папки наши послы в САСШ и Великобритании обязаны передать правительствам этих стран вместе с соответствующими разъяснениями по поводу германских заявлений о Катыни. Товарищ Майский пусть дополнительно доведет на словах до Идена, что неконструктивная и недружественная политика польского правительства в Лондоне, поддерживаемая определенными кругами Великобритании, является препятствием для развития и углубления союзнических отношений между нашими государствами.
– Будет выполнено, товарищ Сталин. Я могу быть свободен?
– Конечно, товарищ Молотов. Как только прибудут сообщения о реакции правительств на наши заявления – немедленно доложите мне. Товарища Поскребышева я предупрежу.
Молотов прощается и уходит. Мы остаемся втроем. Три человека, посвященные в тайну «Припяти» и возможного будущего. Правда, с учетом уже произошедших изменений, оно становится все менее и менее вероятным. Но кто знает…
– Лаврентий Павлович, прошу вас доложить о новостях по проекту «Эноромоз».
– Мы продолжаем теоретические исследования и накапливаем материал для создания котла… У группы Зельдовича прорыв в методах расчета реакции…
– Это хорошо, Лаврентий Павлович. А как обстоят дела у американцев и англичан?
– Несмотря на объединение усилий, они по-прежнему отстают от теоретического графика разработки. По нашим выкладкам, создание первого взрывающегося устройства возможно не ранее лета сорок пятого года.
Обсуждаем возможности закончить войну и разбить Японию до этого срока. Останавливаемся на том, что при поражении Германии не позднее мая – июня следующего года мы можем подготовить наше наступление на Востоке к сентябрю того же года.
Затем вместе с Шапошниковым разбираем возможные военно-политические итоги войны и их последствия для строительства вооруженных сил. Расходимся далеко за полночь. Я своей властью объявляю Шапошникову два, а Берии один день отдыха. Мне нужны полноценные работники, а не заспанные исполнители.
На ночь читаю книгу Черчилля о походах британской армии в конце девятнадцатого века и все больше осознаю, что корни нацизма не столько в Германии, сколько в добропорядочной викторианской Англии.
«Черниговская битва заняла в Великой Отечественной войне особое место. По своему ожесточению и упорству борьбы эта битва не имеет себе равных. Общий замысел германского командования сводился к тому, чтобы окружить и уничтожить оборонявшиеся в районе Чернигова – Новгород-Северского войска 1-го Украинского и 2-го Белорусского фронтов. В случае успеха предполагалось расширить фронт наступления и вернуть стратегическую инициативу. Для реализации своих планов противник сосредоточил мощные ударные группировки. Большие надежды возлагались на новейшие танки «Тигр», «Леопард» и «Пантера», штурмовые орудия «Фердинанд», самолеты-истребители «Фокке-Вульф-190-А» и штурмовики «Хеншель-129».
Начавшаяся битва сразу же приняла грандиозный размах и носила крайне напряженный характер. Наши войска не дрогнули. Наступление ударных группировок противника было приостановлено. […] Лишь ценой огромных потерь ему удалось на отдельных участках вклиниться в нашу оборону.[…] Окончательно похоронило гитлеровскую операцию «Цитадель» крупнейшее за всю Вторую мировую войну встречное танковое сражение под Краснознаменкой. Оно произошло 7 июня. В нем с обеих сторон одновременно участвовали 1200 танков и самоходных орудий. Это сражение выиграли советские воины. Фашисты, потеряв за день боя до 300 танков, вынуждены были отказаться от наступления. […]
12 июня начался второй этап Черниговской битвы – контрнаступление советских войск. 3 июля советские войска освободили города Киев и Мозырь. Вечером 3 июля в честь этого крупного успеха в Москве впервые за два года войны был дан победный салют. […]
«Краткий очерк истории Второй мировой войны» под ред. полк. Гареева М. С., М., 1975 г.20 июня 1943 г. Новгород-Северский.
907-й (18-й гвардейский) истребительный авиаполк ПВО.
Николай Козлов
Фронт ушел далеко на запад, а полк пока по-прежнему охраняет город. На смену опытным летчикам, переведенным в другие полки, Козлову дали молодое пополнение из запасных авиаполков. Боевого опыта у них никакого, несмотря на неплохой налет, и Николай принял решение тренировать их во время патрулирования. Тем более, что топливо теперь поступает регулярно, по первому же запросу, и лимиты расхода повышены чуть ли не вдвое. Говорят, наши у американцев несколько новых нефтеперегонных заводов купили и ввели в строй, потому и горючего больше появилось. А еще американцы по ленд-лизу бензин авиационный гонят. Как рассказывал один из побывавших в отпуске летчиков, в Мурманск в каждом караване несколько танкеров с топливом приходит…
График облетов новой техники, график боевой подготовки… Бумаг на столе командира всегда много, а в такие, сравнительно спокойные дни тем более. Привычно пробегая глазами, подписывая, Николай перекладывает их из выросшей на краю стопки в папку. Внезапно он останавливается и вчитывается, словно не веря, в очередной документ снова.
«Твою ж компрессию! Мало того, что всех комэсок забрали, замполита сменили, теперь и Вячика забирают. На должность замкомандира… придется отпустить. Служебный рост штука нужная. Жаль, что чем выше растешь, тем меньше летать самому получается, больше на земле сидишь. Ну, замкомполка еще ничего, летает, а командир уже почти нет. Кстати, где там график облетов? Вот, точно, Вячеслава вычеркнуть придется. А не отвести ли мне душу? Раз уж на патрулирование практически не летаю, почему бы новые машины не облетать. Вот и впишем сюда себя», – отложив полученный приказ в сторону, Козлов быстро вносит исправления в лежащий перед ним график и вызывает дневального:
