Скорее всего, Нобунага давно уже ведет переговоры с другими влиятельными феодалами страны Ямато, недовольными властью Ходзё, а ею так или иначе недовольны, например, большинство даймё. Конечно, не все из них готовы рискнуть, но достаточно будет одного крупного успеха Нобунага, чтобы к ним стали присоединяться один за другим колеблющиеся сейчас самурайские дома. Кроме того, не исключено, что Нобунага готов договориться о помощи с племенами айнов, проживающими на северо-востоке страны Ямато, даже несмотря на то, что это варвары и японцы с ними всегда воевали. Айнам достаточно будет пообещать неприкосновенность их территории в случае победы Нобунага, и они пойдут за ним. «Хуже всего, — сказал Поводырь, — что во главе мятежа станет Нобунага. Нобунага умен, храбр и жесток. Очень умен, к сожалению».
Такой человек, как Нобунага, не сможет довольствоваться малым. На меньшее, чем стать сегуном, он не согласится. Но вряд ли и на этом остановится. Судя по его словам, которые иногда передают люди, Нобунага мечтает о славе Ченг-Цзе и, став сегуном, поведет воинов в поход на другие страны.
Нобунага не торопится. Потому что он умный человек. Он знает, что главное — столкнуть камень с горы, а дальше камни покатятся сами собой. Но чтобы столкнуть, надо подкопить сил и очень точно выбрать момент. Сейчас Нобунага копит силы и выбирает момент…
Артем обещал, что не станет долго торчать наверху. Собственно, все, что хотел, он увидел. Почти все. Лицо Нобунага невозможно было разглядеть с этой позиции из-за боковых пластин шлема и, главное, из-за длинного козырька на шлеме. «Мабидзаси» — еще раз пришла на помощь подсказка. Вот как, оказывается, называется козырек.
Ладно… Вряд ли дождешься, что Нобунага снимет шлем и даст себя рассмотреть. Короче, нечего тут больше делать. И Артем спустился вниз.
Он вернулся в сад, в чайный домик заходить не стал, начал прогуливаться по садовым дорожкам, дожидаясь прихода посланного настоятелем монаха. Но дождался самого настоятеля, и пришел тот довольно скоро.
— Нобунага сказал, что знает — здесь прячется гайдзин, преступник, за которого назначена награда. — Настоятель говорил довольно спокойно и не казался взволнованным, однако Артем уже не раз имел возможность убедиться, насколько хорошо японцы владеют своими нервами и лицом. — Нобунага требует выдать ему преступника, и тогда он уйдет. Нобунага сказал: если ему не выдадут гайдзина, он вынужден будет силой войти в обитель и обыскать монастырь. Я сказал, что монастырь подчиняется не ему, сперва пусть привезет из Киото письмо от императора, тогда мы его впустим. Он сказал, что он — сюго этой провинции, и в обязанности его входит преследование преступников по всей провинции, и монастырские стены его не остановят. Я сказал, что должен посоветоваться с братьями. Он сказал, что дает мне на совет половину часа[25].
«Как же Нобунага вышел на след? — задумался Артем. — Выследил по отпечаткам лошадиных копыт? Или нашлись свидетели? Может быть. Я же не знаю, попадался ли нам кто-нибудь по пути, я был без сознания».
— Выходит, тот явившийся мне на площадке человек был прав, — сказал Артем, — я принес обители несчастье.
— Несчастье обители — это Нобунага, — резко сказал настоятель. — Он рано или поздно принес бы нам беду, с тобой или без тебя. Рано или поздно — вопрос срока, а не сути. Сейчас мы будем говорить о другом. Я вижу перед нами два пути. Мы дадим Нобунага обыскать монастырь, а тебя спрячем в одной из горных пещер. Это первый путь. Или же ты изъявишь желание немедленно отправиться по Тропе на испытание и тогда Нобунага не обнаружит тебя в монастыре.
«Значит, настоятель даже не рассматривает возможность не пустить Нобунага в монастырь, — подумал Артем. — В общем, понятно. Пять всадников и двадцать пеших воинов — серьезный аргумент».
— А что здесь делают монахи в красных одеждах? — спросил Артем, отчасти для того, чтобы оттянуть окончательное решение.
— Это монахи с горы Тосёгу, наши давние неприятели. Я не знаю, зачем Нобунага привел их с собой.
Артем выдохнул и сказал:
— Я согласен отправиться на испытание. Прямо сейчас.
Он ожидал, что настоятель спросит его о здоровье. Как чувствуешь себя, не беспокоит ли, дескать, чего. Хватит ли сил одолевать испытания. Но уж в который раз японцы обманули его ожидания.
Настоятель сказал:
— Хорошо. Это твой выбор.
Глава тринадцатая
ВОСХОЖДЕНИЕ В СТОРОНУ НЕБА
Когда Небо занято возложением на кого-нибудь большой обязанности, оно сначала подвергает его тело голоду и крайней нишете и мешает его предприятиям: оно испытует его ум в страданиях, а кости и мускулы в труде. На всех этих путях оно утверждает ум, укрепляет его естество и поддерживает его бессилие.
Мениий
Впервые за эти дни Артем переступил порог монастырского храма. До этого его в храм не водили, а сам он туда не лез. Все же святая святых, а он, чай, не любопытный турист, приехавший за экзотическими впечатлениями.
А между тем любой турист на месте Артема в храме побывал бы уже давно — прелюбопытное строение. И в смысле того, что памятник древней архитектуры — кто бы спорил! — и в смысле конструктивных особенностей здания. Если все прочие монастырские постройки находились все же на некотором удалении от скал, то храм был прилеплен к скалам, вписан в них. Едва глянув на этот шедевр древнеяпонского зодчества (представлявший собой двухъярусную пагоду), Артем заподозрил, что, возможно, храм только начинается снаружи, а продолжается в некоей пещере, иначе к чему такое интимное слияние с горами? Теперь Артем получил возможность это проверить.
Они сняли обувь перед входом, но не оставили ее у порога, а понесли с собой в руках (это говорило в пользу версии Артема, что Храм они собираются использовать как сквозной проход, а не зашли в него помолиться перед дальней дорогой). Кстати, для странствия по пресловутой Тропе он обулся в тапки-акробатки, а поверх них натянул таби. От гэта он отказался, в сандалиях на деревянных колодках бродить по горным тропам было бы, мягко говоря, неудобно. И сейчас, перед входом в храм, в знак уважения перед этим местом Артем снял верхнюю обувь.
Одет же он был в трико и в куртку-косодэ, заправленную в штаны-хакама. Ему посоветовали одеться потеплее — в горах, сказали, будет холодно.
За храмовым порогом их встретил запах благовоний. Они прошли по лакированным доскам полутемного коридора (кстати, Храм, как еще раньше говорил ему Поводырь, построен из прочного и благородного дерева кипарис, наиболее устойчивого к землетрясениям, которые изредка тут происходят).
