сомневаюсь в том, что он понимает истинное его значение. Возможно, оно так и останется скрытым от него. Не спрашивай меня о том, что это, — я и сама не знаю. В любом случае он несет на себе ношу, размер и тяжесть которой мы не в силах даже постичь. Когда я отправилась ему на помощь, я почувствовала, что темное начало, связанное с нею, лишает меня сил. После этого я заболела и вряд ли теперь когда-нибудь поправлюсь окончательно. Возможно, ты и не подозреваешь о существовании столь ужасных вещей, Меккинс... Да оградит тебя Камень от такого знания.— Роза беспокойно заерзала и спросила: — Насколько хорошо ты знаешь Ребекку?
Меккинс рассказал ей о том, как он познакомился этим летом с Ребеккой, которая понравилась ему с первого взгляда, а со временем стала нравиться еще больше. Да, Роза не ошиблась, решив переговорить с Меккинсом...
— Многое будет зависеть от этих двух кротов — Брекена и Ребекки, пусть они и не знают об этом. Ты должен как-то уберечь их, пока они не станут сильными настолько, что смогут постоять за себя и сами. Не знаю, что ты должен для этого делать, ясно одно — от тебя потребуются смелость и отвага, которыми, я знаю, ты обладаешь. Но помни, ты должен верить им обоим, хотя порой это бывает весьма и весьма непросто.
Они говорили еще какое-то время, но Роза чувствовала, что главное уже сказано, и потому не стала задерживаться в норе Меккинса, тем более что ею вновь овладела крайняя усталость. Меккинс вышел из своей норы и долго смотрел вслед Розе, спешившей в направлении луга. Когда она скрылась, Меккинс попытался собраться с мыслями, стараясь понять смысл того, что сказала Роза. Ясно было одно: ему, Меккинсу, следовало присматривать за Ребеккой и, при необходимости, за Брекеном. Он решил не мешкая отправиться к туннелям Ребекки.
Но было уже поздно. С какой бы стороны Меккинс ни подбирался, на его пути неизменно оказывались боевики, охранявшие все входы в систему Ребекки. Ему удалось выведать от одного из охранников, что Ребекка будет содержаться под стражей до той поры, пока она не принесет потомство. Таков был приказ Мандрейка.
— У нее должно появиться потомство? — удивился Меккинс.
— Ну да...— утвердительно кивнул охранник.— Здесь никаких сомнений быть не может. Достаточно посмотреть на ее живот... К ней не пропускают никого. Вы ведь знаете, если уж Мандрейк отдал такой приказ...
Меккинс все понимал, и его стали одолевать дурные предчувствия.
— Знаю, приятель...— Меккинс и не собирался попусту препираться. — Если тебе доведется встретиться с нею, скажи, что приходил Меккинс. Если ей понадобится помощь, меня всегда можно найти в Болотном Краю. Понял?
— Если смогу, передам... Мне и самому здесь противно торчать... Ну а теперь ступай отсюда подобру-поздорову. Нам приказано прогонять всех, включая старейшин.
❦
Ребекка лежала на боку в своей главной норе. Ее то и дело начинала бить крупная дрожь. Она чувствовала, как возятся в ее раздувшемся чреве малютки, касавшиеся время от времени стенок живота своими крохотными головками и лапками.
— Любимые вы мои, — шептала она им. — Мои хорошие, мои цветики. Пусть же я буду сильной-пресильной, чтобы суметь защитить вас.
В ее нору вошли два боевика — молчаливые, мрачные грубияны. Они появились здесь несколько дней назад, примерно в то время, когда Ребекка уже начала мысленно готовиться к близящимся родам и как раз собиралась навести порядок в своем жилище.
Она пыталась драться с этими наглецами, опасаясь не только за собственную жизнь, но и за жизнь потомства, но один из боевиков так огрел ее по морде, что она рухнула наземь, едва не потеряв сознание. Ее не выпускали из туннеля, а червяков ей приносили все те же охранники. Она страшно сердилась, требовала встречи с Мандрейком или, на худой конец, с Руном и просила привести к ней Сару. Бесполезно — она видела все тех же охранников и никого более. Их угрюмое молчание и полное нежелание внять любым ее просьбам поселили в ее душе ощущение собственного одиночества и беспомощности, а также страх за жизнь детенышей.
И все-таки время от времени Ребекку отгоняли в соседний туннель, для того чтобы прибрать и сменить травяную подстилку.
— Скажи спасибо, — сказал ей однажды один из охранников. — Рун приказал не выпускать тебя отсюда. Но хоть ты меня убей, я не могу вынести такой вони!
Для Ребекки, которая всегда отличалась особенной аккуратностью и чистоплотностью, что, естественно, отражалось и на ее норе, бывшей некогда образцом порядка и благоустроенности, слова эти звучали прямо-таки убийственно.
По мере того как рос ее живот, а вместе с ним и ее будущие малыши, рос и ее страх перед будущим; ее веселые некогда глаза приобрели выражение, свойственное взгляду загнанного животного. Она шепотом звала свою мать Сару, моля ее о помощи и заступничестве. Порой она забывала о нынешних болях и скорбях и вспоминала тот день, когда она танцевала вместе с Кеаном и Стоункропом на свежих травах луга.
— Кеан, Кеан, помоги мне! — молила она, не зная, что Кеана уже давно нет в живых.
Она пыталась беречь силы, понимая, что они понадобятся ей во время родов, но страх и отчаяние лишали ее и той малой энергии, которой она пока еще обладала. Ребекка могла только молиться, обращаясь за помощью к Камню, ибо понимала, что помочь ей теперь способен один лишь он. Молитвы эти то и дело прерывались слезами, но тут же она с умилением вспоминала о своих детенышах и заставляла себя повторять молитвы снова и снова.
Ребекка утратила чувство времени и лишилась всех надежд, кроме одной — надежды увидеть Мандрейка! Только бы он пришел сюда, к ней... Он бы помог...
Однажды она очнулась от тяжелого сна, услышав шепот, доносившийся из соседнего туннеля. Она повернулась на шум и увидела устремленный на нее взгляд двух холодных черных глаз. Это был Рун.
— Я надеюсь, она разрешится от бремени в ближайшее время, — сказал он одному из охранников. — Давайте ей поменьше червей... при случае можете и ударить ее раз-другой... Она путалась с луговым кротом и заслуживает смерти... Жаль, что Мандрейк считает иначе...
Рун передернул плечами и скрылся в глубине туннеля.
Ребекка заставила себя подняться, окликнула Руна и бросилась ко входу в туннель. Но того уже и след простыл. Один из охранников, встав на пути Ребекки, пнул ее так, что
