Сделав пару неверных шагов, он оступается и, привалившись к стене, замирает. Постояв так пару секунд, опускается на пол. Руки его бессильно повисают, голова наклоняется вниз — все…
Снова крик наверху! Выстрелы!
Магазины в пистолетах сменить! Автомат с пола — подобрать!
Запасные магазины — что, только один? Сойдет!
А теперь — вперед!
Гальченко еще раз окинул взглядом дежурку — все ли в порядке?
Ну, если не считать выбитых стекол и простреленных дверей… Проходя по коридору, он присел около убитого охранника и разжился парочкой магазинов к автомату, в его оружии оставалось менее десятка патронов. Еще одна обойма к пистолету — и хорош… воевать пришлось бы голыми руками. «Если бы дали», — подумал он, спускаясь на улицу.
— Цел? — окликнул его Мольнар.
Инструктор сидел на крыльце, и один из бойцов перевязывал ему ногу.
— Как видишь, старый злодей! А тебя-то как угораздило? Или вдруг помолодел, чтобы врукопашную лезть?
— Да вот… — развел руками тот, — пальнул какой-то изверг…
— Наверх дойдешь? Там вроде все цело — только стекла побили да дверь — как сито…
— Авось да помогут. Надо же и мне эту кухню осмотреть? Вас только допусти до какой-нибудь техники…
— Товарищ майор! — откуда-то из-за угла вывернулась Марина. Вся чумазая, лицо закопченное, комбинезон на плече разорван — в руках автомат.
— Кого я вижу! Тигренка ты моя! Дай-ка я тебя обниму! — Гальченко раскрыл объятия. — И где ж это ты так? Места живого нет!
— Да само как-то вышло… такая стрельба была…
— Кстати! Тебе тут привет передавали!
— Кто?
— Тот самый мужик, которого тут фрицы держали! Говорит, привет тебе — от дяди Саши!
Марина отступила на шаг.
— Товарищ майор… не надо так…
— Я тебе истинную правду говорю! Да пойдем — сама и поговоришь! Только это… дед Миша где?
— В лесу…
— Ах, ты ж, твою мать! Далеко?
— У командира спросить нужно.
— Так… ладно, тогда давай поспешим!
Стрельба стихла. Перестали барабанить пулеметы, и не рвали больше воздух разрывы ручных гранат.
Финиш?
Похоже…
И кто кого?
Наши немцев — или наоборот?
Пододвигаю к себе ящик и кое-как пытаюсь на него опереться. И на что только этот инженер рассчитывал — тут уже ноги, на фиг, не держат совсем! Хотя он-то живой стоял да здоровый. А я эту тушу (нехилую весьма) вынужден удерживать! Почти на весу! Вот же гадский папа — не мог чего попроще изобрести!
Стой тут да матерись…
Впрочем, скоро всему этому конец.
Если победили наши — мне помогут. Не знаю, как, но…
А вот если немцы… По крайней мере будет весело смотреть на их перекошенные от ужаса морды.
Подождем…
Лязгнула входная дверь — пистолет прыгнул мне в руку, словно сам собой. А как-то странно он идет… ногу подворачивает?
Ранен?
Какое-то поскрипывание… словно тащат чего-то?
Что за хрень?
Снова лязг двери — это уже в тамбуре, стало быть, вошел клиент. Какого он там хрена делает?
Блин, да он дверь задраивает! Точно, это же маховики кремальер скрипят!
Опа, мужики, а хреновое дело-то… Раз мой сослуживец стал дверь за собою клинить — стало быть, задница полная пришла. Не переломили фрицев ребята. Фигово… видать на пару помирать станем. Интересно, а грузовичок-то тот на месте стоит?
Хотя, если б он жахнул… я бы услышал.
И даже почуял.
И, когда в дверном проеме появляется… немец, открывшееся ему зрелище на какой-то момент вгоняет его в ступор. Как, впрочем, и меня — я, грешным делом, совсем другого человека ждал.
Он ранен, весь какой-то помятый и ободранный — словно собаки грызли. Но автомат у него в руках, и его ствол сейчас устремляется в мою сторону.
А вот это ты, дядя, фиг угадал!
Спрашивал же меня Иваныч — на кой хрен тебе пистолет, когда в руках три тонны тротила?
А вот на этот самый случай… Немец-то про тротил — ни в зуб ногой! И объяснять ему уже поздно.
Пуля бьет незваного гостя в верхнюю часть груди, и автоматная очередь, вместо того, чтобы перепилить меня пополам, лупит прямо по сидящим у стены фрицам.
Не завидую…
Всем, в том числе — и стрелку.
Ибо вторая пуля валит его на пол, разнося правое плечо. Все мужик, хорош, больше ты тут хамить не станешь…
— Блин! Что за чертовщина?! — Гальченко несколько раз дернул маховик запора. — Не открывается… заклинило, что ли? Дед Миша!
— Ну…
— Рвануть эту дверь можно?
Сапер отошел от бункера и с сомнением его осмотрел. Колупнул острием ножа бетон, постучал костяшками пальцев по входной двери.
— Все рвануть можно… а внутри там что?
— Люди… им сильно прилетит?
— Тамбур там есть?
— А как же!
— Вторая дверь?
— И вторая тоже… черт… ведь и здесь где-то заряды стоят…
— Это в колодцах, что ли? Видел я их. С умом дверь рвануть — не сдетонируют. А вот если вторая дверь открыта… тогда тем, что внутри сидят — не позавидую, — покачал дед головой.
— Там телефон есть!
— И ответить кто-то может?
— Конечно! Наш там мужик — тот, что тебе привет передавал! — повернулся майор к Котенку.
— И хрена ль тогда мы тут заседаем? — поинтересовался Сиротин. — Отчего сразу не позвонили — он бы дверь и открыл.
Гальченко вздохнул и вкратце пересказал ему обстановку.
— «Мертвая рука»? Это кто такое сказанул? — вопросительно поднял бровь сапер.
— Сергеич и сказал… а что?
— Да так… ты вот, злодей старый да опытный — про такое ведаешь?
— Откуда? Это уж твои придумки…
— А он — знает! Непростой, стало быть, мужик… Ладно, хорош тут трындеть, пошли в дежурку, там, поди, и этот телефон тоже есть.
В дежурке мрачный Мольнар, опираясь на наскоро сооруженный костыль, ковылял вдоль пульта и что-то недовольно бурчал себе под нос.
Перепробовав несколько телефонных аппаратов, майор нашел-таки нужный.
Тр-р-р…
Негромкое урчание телефона.
Поднимаю трубку.
— Слушаю…
— Сергеич?
Шведов! Цел!
— А ты кого тут думал застать, тезка?
— Ты какого хрена там заперся? Дверь не можем открыть!
— Я заперся? Да тут ко мне какой-то недобитый фриц ввалился… очумел совсем, даже стрелять стал… пришлось его успокоить. Так что с запертой дверью — это его благодарить надобно. Я-то от пульта отойти не могу… сам знаешь.
— А вторую дверь он тоже закрыл?
Быстрый взгляд в сторону тамбура.
— Нет, открыта вторая дверь. А что?
— Плохо дело… — покачал головою Сиротин, тоже слушавший разговор. — Нельзя дверь взрывать! Сомлеет он от взрыва, да и упадет… тогда тут всем карачун.
