— Нет, открыта вторая дверь. А что?
— Плохо дело… — покачал головою Сиротин, тоже слушавший разговор. — Нельзя дверь взрывать! Сомлеет он от взрыва, да и упадет… тогда тут всем карачун.
— А вырезать? Должны тут такие штуки быть… бункер как-то же строили?!
— Должны. Только их еще найти надобно.
— Ну, так и озадачь народ-то! Или заряды разрядить… тебе на это сколько времени надобно?
— Час. Самое малое — не в игрушки играем!
— Нет у нас часа, товарищи… — устало опустился на край стола командир группы. — Связной прибежал только что. В километре отсюда — рота немцев при поддержке танков. Идут сюда. Ребята на заслоне их придержат малость — и все. Уходить надо — и прямо сейчас. Иначе — зазря мы тут все ляжем. С танками нам воевать нечем — да и некому. В группе всего девять человек осталось — это, считая нас всех. Да на заслоне — четверо.
— Фигасе… Как же они узнали-то?
— Да тут, майор, все системы дублированы, — повернулся к разговаривающим Мольнар. — Что ни включи — сигнал еще куда-то идет. Вот, надо думать, и в город такой сигнал ушел…
— Мы же все линии связи перерезали!
— Значит, не все. Что-то уцелело.
— Сергеич… — прохрипела трубка. — Тут… словом, фигово все…
Выслушиваю собеседника, не перебивая и не переспрашивая.
— А если так? Вы отгоняете к чертям этот грузовик, а я подрываю заряды. Бункер же должен выдержать?
— Дед Миша! — поворачивается майор к Сиротину. — Что скажешь? Выдержит бункер?
— Англичанин сказал, что заряды усилены?
— Да…
— А насколько — не сказал?
— Нет.
— Тогда ничего гарантировать не могу… Тем паче что вторая дверь не заперта. Может — и прокатит. А может — и нет. По-всякому быть может. Чего да сколько этот умник в колодцы напихал — неизвестно.
— Да и грузовик этот никуда не поедет — у него мотор разбит. Кто-то сгоряча ему по капоту из пулемета прошелся… — добавляет свою реплику командир группы. — Мы уж и сами его приспособить хотели, да где там…
— Иваныч! Слышишь меня?
— Здесь я.
— Там, где-то в комнатах, человек наш — старший лейтенант Демин. Немцы его всякой химией пичкали. Забрать бы парня?
— Решим вопрос. Капитан! — поворачивается Проводник к командиру группы. — Собрали бумажки немецкие?
— Два рюкзака набили. Сейчас и парня найдем, ребята уже все комнаты шерстить пошли.
— Сбор — у запасных ворот!
Совсем рядом гулко бабахнул разрыв — шальной снаряд пролетел сквозь лес и упал где-то около дороги. Порыв ветра принес отзвуки пулеметной стрельбы.
— Иваныч!
— Да.
— Похоже, что прощаться пора? Взрыв я слышал…
— Немцы подходят. Их танки — менее чем в километре отсюда. Ты уж прости меня…
— Ладно, не кипешуй. Ты это… Благову передай — все вы правильно делаете, понял?
— А… передам.
— И еще что… Котенок там с тобой?
— Рядом.
— Ты береги ее, ладно? Как человека тебя прошу!
— Сделаю.
— Трубку ей дай…
В трубке слышен шорох. Звук шагов — Шведов, надо полагать, отходит в сторону.
— Слушаю…
— Привет тебе, Котена. Догадываешься, от кого?
— Да…
— Вдругорядь нам с тобой не судьба поговорить… не везет.
Она молчит.
— Ты это… не переживай сильно, лады? Все у тебя будет — ты только не скисай!
— Мы не встретимся больше?
— Надеюсь, что встретимся. Может быть — не сейчас. Но я приду! Веришь?
— Верю…
— Что и кому говорить — сама решай. Могут и не поверить. Знаю, что говорю, оттого и предупреждаю.
Звук трубки, упавшей на стол.
Майор проводил глазами выбежавшую из комнаты девушку. Что ж ей такого сказали-то?
Мольнар!
— А ты тут чего расселся?!
— Иди… я у пульта сяду — мины включу, как в лес уйдете.
— А сам?!
— Не уйти мне… нога совсем отказала. А на руках вам меня не унести — мало бойцов. Да и другие раненые есть. Всех не вынести — догонят вас и положат. Скажешь — неправ я?
— Мы своих не бросаем!
— Так я сам остался — разница есть?
— Старый! Я тебя сам потащу!
— Вместе и помрем. Тебе сильно полегчает? До точки эвакуации — полста верст! И все — лесом!
Проводник скинул с плеча автоматный ремень и сел на стол.
— Тогда и я никуда не пойду!
— Не дури… ребят кто выведет?
— Не зелень — выйдут!
— А за ней, — кивнул инструктор в сторону двери, — кто присмотрит? Ты человеку обещал! Надо выполнять!
Майор встал и обнял Мольнара.
— Черт ты старый… с самого начала ведь это измыслил?
— Устал я, Саша… как в ногу прилетело, так и понял — отбегался старик. Хоть с толком помру. А то, стыдно сказать — за всю войну ни одного немца не убил…
Проводник вытер предательски блеснувшие глаза. Поднял со стола автомат и пододвинул его инструктору.
— Я себе еще подберу — тут этого добра…
Лейтенант Демерих толкнул ногой труп русского пулеметчика.
— Похоже, — повернулся он к оберфельдфебелю, — этот — последний. Никто уже больше не стреляет.
— Они, герр лейтенант, наверное уже ушли. Или наоборот — заперлись в домах.
— Скорее, Штрикфельд, последнее. Лес тут повсюду минирован, куда-либо уйти — задачка непростая. Ничего, танки пробьют нам дорогу — им противопехотные мины не страшны. Да и по домам поработают — противотанкового оружия у русских нет. А мы добьем уцелевших.
— Им следовало бы сдаться…
— Фанатики… ты заметил, старина, что никто из этих даже и не попробовал поднять рук? Стреляли до последнего патрона…
Тр-р-р…
Снова телефон?
— Слушаю.
— Ты как там — живой?
— И даже невредимый. С кем говорю-то?
— Отдельного корпуса жандармов ротмистр Молин Петр Степанович. Ныне — капитан Красной армии.
— Во как?!
— Вот так жизнь поворачивается. А ты кем будешь?
— Управление «В2», подполковник Котов Александр Сергеевич.
— Иди ты… из наших?
— Не совсем. Скорее уж — из последователей. У вас-то — управление «В».
— И то правда…
— Чего не ушел?
— Не на чем — правая нога ранена. А тащить некому — ребят осталось мало. На раз чихнуть. Я тут напоследок немцам бяку устрою — минное поле включу. Танки только во двор пропущу — и привет!
— Ну, и я в долгу не останусь — три тонны взрывчатки — тоже, знаешь ли, не подарок.
Мой собеседник хмыкает.
— Да уж… могу себе представить. Выпить у тебя есть?
— Откель? У мертвяков, может, что и имеется, так я от пульта отойти не могу… так что — ты уж за нас обоих давай.
В трубке слышен шорох, бульканье.
