институте как-то начало забываться, но, видно, до конца не забылось. Жило это в ней, жило! Жило и ждало своего часа! Она кивнула и хрипло выговорила:
— Да, очень интересно… Если, конечно, она на Украине была, а не отсиживалась где-нибудь у друзей на даче за городом.
— Не отсиживалась. Это не в тот же день стало известно, но ты же понимаешь, что она в той истории ключевой фигурой была?
— Понимаю.
— Вот… Уже на следующий день, когда волнения в посёлке и городе немного улеглись, а маховик дознания начал раскручиваться, следствие захотело допросить и её. Кинулись искать, а её в городе не оказалось! Саша сказал, что она ещё вечером предыдущего дня вернулась на Западную Украину. Потом и служащие того украинского санатория подтвердили, что как минимум до половины третьего дня по магаданскому времени она ещё находилась на территории санатория. Горничная на этаже видела её, когда она в половине седьмого утра по местному времени проходила по коридору с полотенцем под мышкой. У них восемь часов разницы с Магаданом…
— Так, понятно… А что дальше было?
— А что дальше? На следующий день, сразу после опроса в милиции, Саша из города исчезает и не появляется там примерно до начала октября. Вместе с ним пропала из виду и младшая дочка Колокольцевой. Они не появились в городе даже тогда, когда Колокольцева со своей старшей вернулись из отпуска. А с октября Саша и Надя — так младшую Колокольцеву звать — оба начали сдавать школьные дисциплины экстерном. В городе их видели, но очень редко и только мельком. Из дома в ГОРОНО и назад. Даже в магазины, похоже, не заходили…
— Насколько можно верить всему этому? — на всякий случай спросила Ангелина, неопределённо пошевелив пальцами в воздухе.
— Можно верить. Об этом мне рассказал бывший начальник Магаданской городской милиции. Серьёзный мужчина. На следующий же день после возникновения беспорядков в город прибыла комиссия МВД СССР. Она отстранила его от должности, а в начале ноября его вообще вытурили на пенсию. Он со своей женой этой весной к нам в город перебрался. У него здесь дочка после окончания института обосновалась. Семьёй обзавелась…
— А ты сам-то веришь, что всё именно так и обстояло?
— Не знаю, Ангелиночка… В то, что этот отставной полковник рассказал, верю. В то, что они оба люди очень загадочные, верю. В то, что его приняли за Иисуса, тоже верю. Сама знаешь, стоит только пустить слушок, и люди в чёрта лысого поверят! Чёрт ли это на самом деле, не столь уж и важно.
— Да нет, дядя Петя, не скажи… — задумчиво протянула она. — Одних слухов для этого маловато будет. Нужно, чтобы было что-то, что руками потрогать можно. Какие-то факты. Пусть даже и ложно интерпретируемые. Тогда да, людская молва может подхватить и по-своему переиначить…
— Есть факты, Ангелиночка, есть! Насколько я понял из разговора, вокруг него вечно творилось что-то непонятное. То его мать внезапно на двадцать лет помолодеет. Даже из Москвы комиссия прилетала, и её саму на обследование в Москву таскали…
— Подожди! — перебила она его. — Сколько, говоришь, лет самой Колокольцевой?
— Тридцать пять, по-моему. Или тридцать четыре. А что?
— Нет, ничего. Продолжай!
— Да… Так вот! Например, в том посёлке, где вспыхнули волнения, примерно за год до этих событий цыганка одна старая и слепая прозрела и помолодела! Главное, у неё глаз вовсе не было! Говорят, ещё во время войны она их лишилась. Ей даже глазницы зашили за ненадобностью! А тут вдруг в один прекрасный день выходит она из дома на улицу! Самостоятельно выходит, не на инвалидной коляске её вывозят! Представляешь? А позже выясняется, что у Саши с её внучкой что-то вроде скоротечного романа случилось! Потом… А, вот тебе ещё один факт! В конце июля, буквально за пару дней до тех событий, внезапно выздоравливает одна безнадёжно больная девочка. У неё какое-то врождённое заболевание было. Тоже среди врачей в городе паника поднялась. Консилиумы собирали, девочку эту и так и сяк осматривали, обстукивали, выслушивали. Никто так ничего и не понял. А в августе, уже когда Саша из города исчез, выяснилось, что он подрабатывал санитаром (1) в педиатрическом отделении, где эта девочка с очередным приступом лежала! То есть он мог с ней там познакомиться и вылечить её! Представляешь, что это за человек?
Ангелина только кивала, слушая этот рассказ. Старик остановился.
— Ты, Ангелиночка, похоже, больше моего о нём знаешь. Вон даже не очень-то и удивляешься. Может, поделишься?
Она вздохнула и покачала головой.
— Не могу, дядя Петя, не проси. Тогда пришлось бы и о Гришке рассказывать. Очень уж он сильно набедокурил на сей раз. И не больше твоего я знаю. Просто у меня другой набор фактов. Они, кстати, подтверждают твою информацию…
Не стала она долго засиживаться у Петра Анисимовича. Размышляя об услышанном, молча допила свой чай, поднялась из-за стола, подошла к окну, раздвинула шторы и выглянула на улицу. Найдя глазами блестящую в свете уличных фонарей крышу своей машины, из выхлопной трубы которой шёл густой, белый пар, развернулась к хозяину, поблагодарила его за информацию и, как обычно, предложила денег. Как обычно же Пётр Анисимович отказался. Он ни от кого не берёт. Предпочитает получать ответной информацией или дружеской помощью.
Одеваясь в прихожей, предупредила его:
— Ты, дядя Петя, осторожнее с этой информацией. Можно на крупные неприятности нарваться.
----
1 — это про Машу Логинову. Подробности этого дела можно прочитать в романе "Изгой", главы "Часть 4. Городская больница" и дальше.
Глава 45. Последний визит Мазиной
19 ноября 1971 г.
Во время большой перемены к ним в пустую ещё аудиторию пришла Лида. Поздоровалась с Катей, помялась и спросила, чем Сашка собирается сегодня заняться. Намекнула:
— Сегодня у Якова Степановича библиотечный день. Тётя Зина через час тоже убежит. Ей по магазинам пробежаться нужно.
Сашка серьёзно так кивнул и говорит:
— Отлично, Лидочка! Хотел тебя в воскресенье вечером куда-нибудь пригласить, но так даже лучше. Сразу после пятой пары приду. Подождёшь?
Она кивнула и на Катю посмотрела. Вздохнула:
— Ты, если хочешь, тоже приходи.
Катя улыбнулась ей и говорит:
— Не буду вам мешать.
Они посмеялись. Хорошая она девчонка эта Катя. Чего было злиться? Нужно было просто поговорить с ней и всё! Прав был Сашка! И он сам теперь тоже успокоился, улыбаться начал. А был противным и злым. Нет, не придумывай! Противным он не был. Сердитым был, но не противным.
* * *
Пришёл в пять часов
