Новицкий улыбнулся, вспомнив, в связи с сочинением текста, полузабытую песню Высоцкого "Письмо из деревни". Да, слова, конечно, далеко не всегда соответствуют тем чувствам, которые они вроде бы обозначают. Однако император на самом деле скучал по своей молодой жене и с нетерпением ждал конца путешествия.
Приближаясь к Москве, молодой царь немного волновался. Он слышал, что у женщин в начале беременности портится характер, вплоть до того, что могут начаться всякие беспочвенные капризы или даже истерики. Вот только на каких точно сроках такое проявляется, он не знал. Однако помнил, что перед расставанием ничего подобного не было, и во время него, судя по радиограммам Лены и докладам бабки, тоже. Значит, все еще впереди, а тут как раз коронация. На всякий случай Новицкий пытался вспомнить, что такое предупредительность, вежливость и, увлекшись, дошел даже до толерантности, но вовремя спохватился. Быть не может, чтобы его милая Лена из-за какой-то беременности превратилась в такого монстра, для общения с которым придется прилагать усилия! Ну, а если что-то такое и промелькнет, то ее надо будет просто кормить получше, вот и все. Как она там, не похудела ли без него? Бабка утверждает, что нет, но она может и не заметить.
С такими мыслями император даже не сообразил, что его кавалькада уже въехала в Москву, и теперь с удивлением смотрел на непонятную суету около Тверской заставы. Там стояла рота конных измайловцев, а чуть в стороне — две кареты. Одна императорская парадная, другая обычная разъездная.
От строя отделился Павшин, быстро проскакал разделяющие его и Новицкого полтораста метров и браво доложил:
— Ваше императорское величество! Осмелюсь доложить, что ваша царственная супруга не потерпела не малейшего ущерба в своем драгоценном здоровье. В Москве тоже все в порядке, город готовится ликовать по случаю вашего возвращения.
Левая половина лица Тихона Петровича не выражала ничего, кроме верноподданного восторга, а правая — еще и легкое беспокойство. Мол, не забыл ли император, что он обещал перед отъездом?
— Я все помню, — кивнул Новицкий и пустил лошадь вскачь, к большой карете. Там, как он и ожидал, сидела Елена в компании Анастасии Ивановны. Бабка тут же вскочила и исчезла, только успев сказать, что никаких срочных сведений у нее нет, и Сергей смог наконец-то обнять свою молодую жену. С его точки зрения, она ничуть не подурнела, а, наоборот, стала еще более красивой.
Через полчаса существенно увеличившаяся царская процессия тронулась в путь, теперь уже без всякой спешки, медленно и величаво. В карете же тем временем закончились объятия и поцелуи, и Новицкий наконец-то смог спросить Елену, как она себя чувствует.
— Да что мне будет, — беспечно отмахнулась та, — у Анастасии Ивановны попробуй заболей! Ты лучше послушай, какой у меня для тебя есть сюрприз. И на бабушку не сердись, я еле упросила ее тебе не докладывать. Наш паровоз позавчера поехал!
— Куда? — удивился император, — на заводе же нет рельсов. Или уже есть?
— Конечно, целых четыреста пятьдесят метров пути, почти до самого болота. И забор тоже есть, так что никто лишний ничего не видел. Ух, ну и зрелище было! Пар свистит, кругом дым, паровоз несется аж быстрее кареты, прицепная тележка сзади гремит. В конце машинист еле успел дать контрпар, насилу остановил машину.
При этих словах Новицкий немного успокоился, а то поначалу ему показалось, что Лена сама испытывала это чудо техники. Но не успел он порадоваться ее невесть откуда взявшемуся благоразумию, как она объяснила причину:
— Там краны получились очень тугие, у меня просто сил не хватает их вертеть. Но ничего, я думаю, они со временем должны разработаться. Когда сам смотреть будешь?
— Завтра.
— Хорошо, — кивнула Лена, но императору показалось, что в ее голосе промелькнуло разочарование, и он счел нужным добавить:
— В таком деле нужна будет свежая голова, а сегодня я уже немного устал, с семи утра в седле трясся. Так что сейчас ужинаем, потом я быстренько принимаю Ягужинского с докладом о грядущей коронации. Не волнуйся, нам с ним пятнадцати минут хватит, а после… Что там бабка говорит — нам с тобой можно?
— Не только можно, но и нужно! — выпалила Елена. — Говорит, что это будет полезно и мне, и малышу. Только…
Женщина замялась, но все же закончила:
— Только она не советовала прямо в карете этим заниматься. Но ничего, мы потерпим, ведь уже больше половины пути проехали. И ты, наверное, голодный? На вот, я тебе хлеб с мясом захватила, покушай. Тогда и с ужином можно будет не очень спешить, ведь еще только шесть вечера.
На следующий день сразу после завтрака императорская чета села в кибитку и отправилась на завод. Несмотря на внешнюю непрезентабельность, это было, пожалуй, на сегодняшний день самое совершенное транспортное средство в мире. Во-первых, оно имело не только многослойные полуэллиптические рессоры, но даже гидравлические амортизаторы — правда, простейшие, без клапана, но они все равно заметно повышали комфортность езды. Во-вторых, передний мост не поворачивался целиком, а имел нормальный параллелограммный механизм, что сильно повышало устойчивость на поворотах. Поначалу Сергей вообще хотел сделать независимую подвеску передних колес, да еще добавить стабилизатор поперечной устойчивости, но потом решил плюнуть. В конце концов, тут не те скорости, чтобы идти на такое усложнение конструкции. И в третьих, обода колес покрывали трехслойные кожаные шины. Вообще-то Новицкий уже попросил Ворда организовать доставку нескольких пудов застывшего сока гевеи, объяснив, что хочет попробовать сделать шины из него. Англичанин обещал сделать это к весне, но счел нужным добавить — такие попытки уже делались, но ни чему хорошему не привели. Однако император заявил, что хочет в том убедиться лично.
И, наконец, данное средство передвижения правильнее было бы назвать не кибиткой, а кабриолетом, потому как его верх был складывающимся. Или даже лимузином, ибо салон отделялся от места кучера застекленной перегородкой.
К их приезду паровоз уже стоял под парами. Из высокой тонкой трубы шел густой дым, но не черный, а серый — в качестве топлива использовались березовые дрова. На месте машиниста стоял здоровенный русоволосый парень в черном комбинезоне. Император вспомнил — он лично перед отъездом приставил его к Елене, велев неотлучно сопровождать девушку по заводу и не давать ни к чему прикладывать физическую силу. Если вдруг понадобится чего приподнять или повернуть, то пусть делает это сам. Надо же, как высоко парень взлетел! Пожалуй, теперь в штатное расписание придется вводить должность лейб-машиниста. Да и лейб-кочегара тоже, вон как ловко стоящий рядом с ним заморыш поленья в топку кидает.
