\В отличии от РИ в члены Президиума введен П.Н. Демичев, и выведен П.Е. Шелест.\
Среди кандидатов в члены Президиума можно было твердо рассчитывать на содействие Устинова. Щербицкий обещал нейтралитет или даже поддержку при условии перспектив на членство в Президиуме, он почти в открытую заявлял о своей готовности присоединиться к любому победителю. При своем невысоком кандидатском статусе, он был первым секретарем второй по величине республики, и его позиция могла изменить многое. Гришин и Рашидов однозначно поддерживали Брежнева, впрочем, это не страшно. Последний кандидат, Ефремов, слыл большим другом Хрущева. Во время смещения он оказался на Ставрополье, там и задержался надолго в качестве первого секретаря крайкома.
От мыслей оторвал очередной звонок.
— Александр Николаевич, к вам товарищ Косыгин.
— Пусть проходит! — И через секунду, — кофе еще сделай!
Шелепин встретил гостя на полпути к дверям, крепко пожал руку. Присели за приставной стол, напротив друг друга. Едва коснувшись стула, Косыгин зло вытолкнул в лицо в собеседника язвительные слова.
— Что, Саш, проигрываем?
— Да ну, переплюнь! — Шелепин и на самом деле сплюнул за спину.
— Вот тебе последняя новость, — Алексей Николаевич устало потер лоб. — Воронов только что решился поддерживать Брежнева.
— Черт! Он же намекал… — От неожиданности Шелепин аж привстал, уперевшись ладонями в стол. — Ты с ним сам разговаривал?
— Вот только что от него. — Премьер поджал губы, которые отчеркнули устало обвисшие щеки, — поставил вопрос ребром, зря быть может…
— Прямо так и сказал?
— Еще попенял ехидно, дескать, пожалеешь, старый хрыч, что с Шелепиным связался.
Это была вполне серьезная угроза. Геннадий Воронов занимал одну из ключевых позиций как Председатель Совета Министров РСФСР. Формально Косыгин, как премьер СССР, был "главнее", но влияние Воронова на директорский корпус нельзя недооценивать.
\В партийной иерархии реальной истории Воронов был пятым (после Брежнева, Косыгина, Подгорного, Суслова), Шелепин шел седьмым.\
Референт постучал, просочился беззвучной тенью, поставил на край стола поднос с кофе и съедобными мелочами. Алексей Николаевич приблизил чашку к лицу, подул, втянул крохотный глоток.
— Кипяток совсем, — опять подул, потом втянул аромат. — Все еще Вьетнамская робуста? Отпусти Дениса на неделю, пусть научит моих охламонов правильно кофе варить.
— Не верит мне Гена, вообще. — Не стал уходить от темы Шелепин. — Если б не его антипатия к Ильичу, не разговаривал бы даже.
— Саша, с ним у Брежнева будут четыре голоса. Или даже шесть, если уговорят Микояна и вовремя найдут трезвого Подгорного. В такой ситуации я не поручусь за Демичева и Полянского. И так Диме Андрей Кириленко каждый день по мелочам всяким звонит.
\Решения в Президиуме принимались единогласно. Однако, была хорошая традиция меньшинству соглашаться с мнением большинства.\
— Не надо мне это объяснять! — повысил голос Шелепин. — С осени хожу вокруг, ни по хорошему, ни по плохому не выходит.
— Подумал насчет Петра? — Косыгин примиряюще отпил длинный глоток чуток остывшего напитка.
— Много раз… Вредный шаг, вот только иных вариантов не остается.
— Чтож. Тогда ты знаешь, что делать. — Премьер поставил кружку и поднялся. — Не буду отвлекать.
Время клонится к восьми вечера. Но откладывать нельзя, мало ли какие шаги предпримет за ночь определившийся с выбором Геннадий Иванович. Придется разговаривать прямо сейчас, и возможно ехать в М-Град. В руку опять трубку:
— Денис, найди мне срочно Петра, ну, который из "Интела".
— Что ему сказать?
— Пусть едет на работу, и там ночует. Чтоб был как штык! Возможно, мне придется приехать.
— Хорошо!
Следующий телефонный аппарат из стоящего на столе небольшого стада, на сей раз главный, вертушка. Ох, как не хочется набирать этот номер…
— Воронов у аппарата.
— Геннадий, здравствуй еще раз, — без паузы, чтоб не нарваться на грубость. — не против, если я сейчас зайду на пару минут?
— Все что нужно, уже сказал Алексею. — холодно возразил собеседник.
— Это совершенно иная тема. Ты помнишь девушку Нину из Перми, в 32-ом году?
На несколько минут в трубке повисла пауза. Наконец, когда Александр Николаевич уже был готов ее разорвать вопросом, Геннадий Иванович ответил заметно севшим голосом.
— Приходи. Расскажешь, что опять нарыл!
Резко, как бросаясь в холодную речную воду родного Воронежа, Шелепин открыл сейф и достал HTC Legend, включил, не удержавшись, бросил взгляд на сменяющиеся картинки экрана, убрал в карман. Добавил бумажник Петра с документами из будущего. Проворчал про себя – "словам, значит, не веришь", и пошел навстречу тяжелому разговору.
… Уговорить товарища Воронова своими глазами посмотреть на артефакты и правнука собственной персоной оказалось не слишком сложно. Любопытство страшная сила, невозможно устоять после того, как повертел в руках маленькое чудо электроники будущего. Тем более Шелепин не требовал ничего взамен, даже сохранения тайны. Зачем бояться доклада на Президиуме? Катастрофы от этого не случится. Впрочем, Александр Николаевич готов был спорить на что угодно – Геннадий лишнего никому не скажет. Не первый день в ЦК, понимает, какой козырь получает в руки.
Гораздо сложнее было его убедить в правдивости истории будущего. Еще по пути, за поднятой водительской перегородкой, в ход пошли паспорт, водительские права, деньги, включая пару двадцаток евро, кредитки. Для мистификации это было явно чересчур, но окончательно Геннадия Федоровича добил уже опробованный на Косыгине прием, а именно кино "Жмурки". Хотя Геннадий Иванович и отказался узнавать в одной из ролей уже известного в СССР Никиту Михалкова, но… Черты его отца, Сергея Михалкова, вполне проглядывали за образом "Михалыча".
\Н.С. Михалков стал известен в 1963, после фильма "Я шагаю по Москве", где он снялся в роли Коли. Найти сходство с современным Никитой Сергеевичем мне не удалось.\
На обратном пути времени на рассказ о будущем не хватило. Водителю пришлось несколько часов неторопливо скользить черной громадой лимузина по улицам засыпающей столицы. Ребята в "Волге" охраны, похоже, успели проклясть свою работу и неосмотрительно выпитый из термосов кофе. Но собеседникам было не до этих мелочей.
— Ладно… Крепко ты меня повязал. — Воронов наконец признал неопровержимость аргументов. — Многие в ЦК знают про это?
— Косыгин и Семичастный в курсе полностью. Устинов частично.
