награбленное. И в этом случае французская экономика чуть оживала.
Кроме того, победы на полях сражений очень даже стимулировали экономику сами по себе. Дело в том, что французы, испытывая чувство гордости скорее не за то, что они живут в республике, а что побеждают на всех фронтах, начинают приходить в себя и работать. Еще недавно поля во Франции не сеялись, многие французы уходили в разбойники, а теперь те же бандиты, видя, сколько добра привез сосед из Италии, идет в армию. А крестьяне спешат в поля и сеют зерно.
Армия — это двигатель французской экономики. Еще вчера голодранцы, сегодня войска имеют деньги, чтобы расплатиться за мундиры, и тем самым текстильные мануфактуры получили заказы. Или же армии есть чем расплатиться за продукты, и опять же крестьяне стараются на своих полях. А еще и металлургия. Уменьшение разбойников способствует торговле. И пусть эти процессы только-только начались, но уже видно, что Директория ведет страну к светлому будущему. Так казалось самим членам Директории. Народ же имел несколько отличное мнение.
И первый доклад был именно экономический. Члены Директории специально так поступили, оставляя внешнеполитические вопросы на потом, чтобы показать, что если хлеба у кого еще нет, то вот-вот, но он появится. И газеты напишут о скором светлом будущем, а люди поверят и больше не придется разгонять пушечными выстрелами голодные толпы обывателей, как это сделал не так, чтобы и давно Наполеон, который тогда был еще Буонопартием.
— Мы преисполнены благодарностью гражданину Мерлену за доклад, — провозгласил Поль Франсуа Баррас, председательствующий на заседании.
Филипп-Антуан Мерлен только-только вошел в состав Директории, не прошло и двух месяцев и вот его, как новичка бросили на самую сложную работу — отчитаться по продовольствию и росту экономики. Мерлену пришлось напрячься и окунуться в дело, коего ранее никогда не касался.
В сущности, в составе Директории сплошь адвокаты, да другие юристы. Нет, есть еще специалисты по внешней политики и писатели. Ни одного экономиста или промышленника. Так что Мерлена, как пока еще не столь значимого члена Директории, сперва похвалили, но и указали на недоработки, меж тем доклад к сведению приняли.
— Гражданин Карно. Прошу теперь ваш доклад, — зычным голосом провозгласил Баррас.
Лазар Николя Маргерит Карно начал свою пламенную речь. Главный посыл, что Бонапарт — он вольнодумец, генерал взял на себя много власти… Карно громил в своей речи не только Наполеона, он проходился по всем значимым генералам Франции. Будучи ярым республиканцем, Лазар Карно видел, как власть утекает из Директории и только вопрос времени, когда найдется тот, перехватит рычаги управления государства.
Военные перестают слушать Директорию. Наполеон начал боевые действия в Венеции, вопреки тому, что это было запрещено. Контр-адмирал де Эгалье атакует англичан в Неаполитанской бухте, у самого берега независимого королевства. Военные берут на себя инициативу решать где и с кем сражаться и это очень нравится народу, но, по мнению Лазара Николя, подобное ведет к большему хаосу, или к монархии. Карно считал, что такое поведение для Республики возмутительно и не позволяет окончательно наладить отношения с другими странами.
— Гражданин Карно, наверное, не знает в какой реальности мы живем? Нам пришлось аннулировать итоги выборов во многих провинциях, мы ввели в Париже военное положение и ждем новых роялистских бунтов. И вы предлагаете осуждать гражданина Бонапарта? Того, кто не допустил голодных бунтов ранее? — вступился за Наполеона еще один член Директории Эммануэль Жозеф Сьейес [один из пособников Наполеона в РИ при перевороте 18 брюмера].
— Гражданин Сьейес, вы не запрашивали слово, — попытался урезонить своего коллегу Баррас.
— А я не могу слышать обвинения в сторону прославленного гражданина Республики. Все знают, что австрийцы саботируют переговоры. И в это время мы вызываем генерала Бонапарта в Париж, и он сидит тут без дела, — возмущался Эммануэль Сьейес.
— Мы одобрили идею генерала отправится в Египет, — выкрикивал Карно. — Куда ему больше? Он гражданин, а не король или даже Главный маршал ненавистной монархии.
— Может ли быть осуществлен поход в Египет, пока нет договора с Габсбургами? Их делегация взяла паузу и убыла из Кампоформино. Наполеон нужен тут, как и его солдаты. А Ирландия? Помогать ей так же нужно, чтобы ослабить Англию. Вы хотите избавиться от Бонапарта, отослав его подальше. Но от реальности не убежишь, ее в Египет не пошлешь. Наполеон один популярнее нас всех вместе взятых, — кричал Сьейес, стараясь быть громче улюлюканья, которое началось на Совете.
— Я лишаю вас слова, гражданин Эммануэль Сьейес. Покиньте зал! На следующем Совете вы должны подчиниться регламенту, — выкрикивал председатель Баррас. — Солдаты, увести!
В это время генерал Наполеон Бонапарт нежился в объятьях своей любимой Жозефины Богарне. Две страсти было у корсиканца: женщины и война. Если второго, которое на самом деле, на первом месте, не было, то приходилось забываться с женщиной.
Вместе с тем, сейчас не удавалось полностью отключить мозг и, словно животное, как обычно, накинуться на Жозефину. Все происходило скомкано, без страсти, нежно, а так Бонапарту не нравилось. Он хищник, самец. Причина подобному крылась в том, что его мечта, поход в Египет, под вопросом.
Нет, Директория с превеликим удовольствием отпускает, но… Мальта русская, а это угроза коммуникаций. С этого острова нападать на французские корабли, которые идут в Египет очень удобно. Да, английский флот так же ранее угрожал, но без Мальты англичанам было сложно резать французские коммуникации.
Второй вопрос — это австрийцы. Наполеон уже готов весной начать наступление на Вену, если Габсбурги не подпишут договор. Вместе с тем, мадам де Шевалье из Петербурга сообщает, что к русскому императору зачастили английский и австрийский послы. При том, что посол в России и глава австрийской делегации в Кампоформино — это один и тот же человек Людвиг фон Кобенцль. И за такую дерзость нужно наказывать. Но как?
Если он, Наполеон, просидит еще месяц, пусть даже два, но не больше, в Париже, то даже не сможет собрать нужные силы для похода на Вену. Многие солдаты Наполеоновской Итальянской армии прибыли на побывку домой. И пусть они рвутся в бой, но генерал тут, в столице Франции, и он бездействует ждет, что там нарешают адвокаты, да писатели в Директории. Эти солдаты должны были отправиться в Египет… Нет, он обязательно еще там одержит свои победы. Или нужно сперва победить тут, в Париже?
Глава 17
Лепель
3 декабря 1797 года
