Первым делом я обратил внимание на заголовок первой полосы: "Принуждение к миру". Статья была написана неким капитаном А. Тамбовцевым и распространена по газетам канцелярией Наместника Алексеева. В четкой и ясной форме читателям доказывалось, что России эта война абсолютно не нужна, и она ее не хотела, но раз уж Японская империя решилась на нападение, то теперь должна быть поставлена в такое положение, что повторная агрессия с ее стороны просто станет невозможной.
Статья была написана четким ясным языком, одинаково доступным, как университетскому профессору, так и полуграмотному мужику. Употребляемые слова, да и сам стиль статьи, так и кричали о том, что автор русский по крови, но, или долго жил за границей, или ... чужой нам по времени. Да, господа, дожились, кажется, что это первый звоночек. А статья себе ничего, на наших записных либералов должна подействовать, как красная тряпка на быка.
От размышлений меня отвлек бесшумно появившийся в вагоне-ресторане Карл Иванович, с папкой в руках, в которой, как я уже знал, были аккуратно сложены расшифрованные телеграммы. На его обычно непроницаемом, как у природного самурая лице, растерянность была смешана с восторгом.
Телеграмма Наместника гласила, что вчера днем наши "гости" высадили в порту Фузан механизированный десант, и отбросили разрозненные японские части вглубь Кореи на десяток верст. В процессе подготовки к операции, в плен был взят командующий 1-й японской армией генерал Куроки, и его британский советник, генерал Ян Гамильтон.
С этого момента порт Фузан может стать базой для наших крейсерских операций, приближенной непосредственно к театру боевых действий. И начало этому уже положено - крейсер 2-го ранга "Новик" на подступах к Нагасаки захватил британский пароход "Аркадия" с грузом военной амуниции, а крейсер 2-го ранга "Боярин" взял в качестве приза голландский трамп "Александра", груженный снарядами к германским полевым пушкам. Очевидно, что при усердии наших крейсеров, и помощи "гостей" транспортное сообщение Японии с внешним миром скоро будет прервано окончательно. Жестко, может даже жестоко. Но это единственный путь - японцы готовы смирить только перед лицом силы, сопоставимой с гневом стихий, равных землетрясению или тайфуну. Против стихии бессмысленно воевать, ее надо просто переждать, стараясь выжить.
Теперь до конца становятся понятными слова той статьи, ну, которая говорила о "принуждении к миру". К миру их будут принуждать, поставив перед угрозой неотвратимого возмездия. Только вот, как избежать даже минимальной опасности вмешательства англичан в наши дела с Японией? Британская империя не любит воевать своими руками, но к войне может привести какая-нибудь их особо наглая демонстрация. Например, сопровождение судов с грузами для Японии кораблями их Вэйхавейской эскадры. Что при этом предпримут "гости", мне страшно даже представить. Как там было во времена колонизации Нового Света - "нет мира за этой чертой" - всеобщая война без правил и ограничений.
Надо будет отписать Ники, что самым лучшим средством от самонадеянности британских лордов будет резкое усиление наших войск расквартированных в Туркестане. Тогда в Лондоне десять раз подумают, прежде чем затевать какую либо провокацию.
15 (2) февраля 1904 года, Вечер, КВЖД, Спецпоезд Порт-Артур - Санкт-Петербург. Капитан Тамбовцев Александр Васильевич. Поезд тронулся, прогремели по выездным стрелкам колеса, Позади осталась станция Харбин. Где-то впереди, левее состава багровый солнечный диск уже касался горизонта. Вечерело. В вагоне-ресторане стюарды зажигали свечи. Ибо, как только неяркое зимнее солнце канет за горизонт, так сразу наступит тьма египетская. Новомодное электрическое освещение в вагоне тоже было, только вот электрические лампочки с угольными нитями были весьма дороги, а служили какие-то двадцать-двадцать пять часов. Так что без лишней необходимости электрическое освещение старались не использовать, как говорится - не напасешься.
Ужин уже закончился, и теперь господа офицеры не спеша потягивали кофе и дымили папиросами и сигаретами. Вагон-ресторан вольно или невольно превращался в некое подобие офицерского собрания. Впечатление портили только две присутствующие при сем действе дамы. Нина Викторовна, наряженная в серое платье из отличной шерстяной ткани, выглядела величественно и монументально - как памятник еще не успевшей состариться Екатерине Великой. Меж ее пальцев подрагивал мундштук с дымящейся папиросой. Я-то знал, что на боевых, случалось, товарищ полковник не брезговала и самокрутками с резаным самосадом.
Рядом с ней, за столом, сидела Ирина Андреева. В этом путешествии наша красавица-журналистка играла роль компаньонки богатой дамы, и была одета значительно скромнее, но тоже со вкусом. Внешне она выглядела, как образованной девушки из приличной семьи среднего достатка.
На самом деле же это был еще тот "троянский конь", который мы хотели закатить в славный город Санкт-Петербург. В эти патриархальные времена ей, наверное, не будет равных, даже не среди "акул пера", а в том, что на Западе называют "brainwashing" ("промыванием мозгов"). Пора начинать войну за умы. В свое время мы довольно легкомысленно относились к этому виду боевых действий, за что и жестоко поплатились во времена "катастройки".
Ну, а если Ирочка с чем-то и не справится, то придется мне, старику, засучить рукава, и как человеку, имеющему опыт в этой работе, помочь юным коллегам. Впрочем, будем доверять молодежи, а сами встанем за Вороньем камнем, в качестве "засадного полка"...
Мысли сидящего напротив капитана 1-го ранга Эбергарда, в отличие от меня, были далеки от серьезных проблем. Он пил свежезаваренный бразильский кофе, незаметно и с большим интересом поглядывая на Ирочку. Заметив, что я с улыбкой за ним, он поставил на стол недопитую чашку, достал из кармана портсигар, и обратился ко мне, - Александр Васильевич, я хотел бы задать вам один вопрос...
- Слушаю вас, Андрей Августович, - перехватив его очередной взгляд, брошенный искоса на нашу журналистку, я уточнил, - если вы об уважаемой Ирине Владимировне, то скажу вам, что происхождение ее вполне подходящее - военная косточка. Отец сей девицы полковник, командир гвардейского десантно-штурмового полка. Причем полка не парадному, а исключительно боевого...
- Спасибо, Александр Васильевич... - капитан 1-го ранга размял папиросу, - а гвардейский десантно-штурмовой полк, это, простите, что?
- Вы орлов поручика Бесоева в недавнем ночном деле видели? - ответил я вопросом на вопрос.
