— Серьезных — нет, а зачинщики несерьезных вышли на волю только перед самым моим отбытием. До этого же они пребывали на химии, это у нас что-то вроде каторги.
Далее мы с папой договорились, что я возьму на борт "Чайки" легата и двух священников, но не сейчас, а на обратном пути, после посещения Азовского моря.
Во время визита к папе у меня возникла одна идейка, так что сразу по возвращении я отправил трицикл на "Чайку" за необходимыми материалами и инструментами. К вечеру он вернулся, а в обед следующего дня я уже испытывал диапроектор для проецирования изображений с фотопластинок на стены. Ничего особенного в нем не было — мощный светодиод с отражателем, три линзы, рамка для пластинки и деревянный ящик с выдвигающейся трубкой спереди. Этот прибор предназначался папе, но вообще-то и нам подобное не помешает, подумалось мне. Целлулоид у нас уже получается, но вот до кино руки пока не доходят и вряд ли скоро дойдут. А тут неплохой заменитель, учитывая девственность аудитории — аппаратура для диафильмов. Потому как Ильич совершенно правильно учил, что из всех искусств для нас важнейшим является кино. В конце концов, это один из самых действенных способов внедрения идеологии в массы, пусть даже поначалу он будет ограниченным, в виде диафильмов.
На папу мой фильмоскоп произвел сильнейшее впечатление, когда я зарядил туда его только что проявленную и закрепленную фотографию и спроецировал на кусок белой материи в полутемной комнате.
— Если у вас найдутся художники, способные раскрашивать пластинки или даже рисовать на них специальные картины, будет еще интересней, — подкинул я идею понтифику.
— Да, но можно ли будет воспроизвести этот удивительный механизм или он так и останется единственным?
В ответ святой отец услышал, что ничего невозможного в этом нет. Правда, у меня светодиод питался от маленькой динамки с ручным приводом, но его можно заменить и специальной яркой свечой в параболическом отражателе.
Вскоре после показа достижений оптики и механики в Рим прибыл Вильгельм, которого поселили в другом крыле Бельведерского дворца, по левую сторону от фонтана с шишкой. Он сказал, что корабль с его величеством Карлосом Вторым уже покинул Валенсию и, значит, через несколько дней испанский король прибудет в Рим.
— Но я не уверен, что живым, он очень плох, — доверительно сообщил мне Вильгельм.
— Все в руках Господа, — закатил я глаза к потолку и подумал, что общение с римским папой не обходится без последствий даже для меня. Во всяком случае, за последние четыре дня я узнал много новых слов.
До прибытия испанского короля в Вечный город мне хватило времени соорудить еще одну занимательную вещицу.
Очень давно, когда я еще учился в школе, у нас была мода рисовать мультфильмы на уголках книг. Делается это очень просто — изображенное на каждой странице чуть отличается от такового на предыдущей, а потом край книги отводится большим пальцем и чуть ослабляется. Станицы одна за одной быстро перемещаются вниз, как колода в руках шулера, и картинка в углу книги на короткое время оживает. Я специально потом спрашивал у сына — но нет, в их школе никто уже не занимался ничем подобным. Но зато в журнале "Юный техник" мне как-то попался чертеж устройства, которое позволяло реализовать похожий принцип, но уже с пачкой листков бумаги.
Чуть напрягши память, я зарисовал все, что удалось вспомнить, и потом за полчаса додумал детали, которые оказались забыты. И к вечеру у меня появился прибор для показа простейших мультфильмов на листках бумаги размером семь на семь сантиметров. Пачка толщиной сантиметра в четыре обеспечивала пятнадцатисекундный ролик.
Его я в меру своих художественных способностей нарисовал сам. Сюжет был несложен.
В самом начале мамонт в хорошем темпе крыл мамонтиху, причем из-за ограниченности времени этот процесс получился очень похожим на трах у кроликов. Потом мамонтиха начинала жрать траву, у нее раздувалось брюхо, и в конце ролика она рожала маленького мамонтенка.
Однако до прибытия в Рим венценосного пациента герцог Алекс был еще раз принят папой Иннокентием. На сей раз его интересовали подробности будущих лечебных процедур, но беседа почти сразу вышла за рамки медицины и получилась довольно интересной.
Сначала я объяснил папе, что не умею ставить диагнозов по описаниям, да к тому же во многом противоречащим друг другу, так что про будущее лечение могу сказать только самые общие вещи. Во-первых, у Карлоса точно размягчение костей. Это говорит о недостатке в организме витамина "Д", так что…
Но тут папа не стал с умным выражением лица делать вид, что понимает, о чем идет речь, а попросил объяснений. После краткой лекции о витаминах, в которой заодно были затронуты и причины возникновения цинги, я продолжил:
— Кроме того, у больного наверняка ослаблен иммунитет, а это, в свою очередь, скорее всего произошло от общего упадка сил. Поэтому вторым направлением терапии я предполагаю иммуностимуляторы и что-нибудь общеукрепляющее. Но, как уже говорилось, сначала мне надо просто осмотреть короля самому.
Про иммунитет Иннокентий уже слышал, но все же и тут задал пару уточняющих вопросов.
Далее я пояснил, что лекарства можно вводить в организм не только через рот или противоположное ему отверстие, а внутримышечно или внутривенно, после чего показал понтифику шприц — не одноразовый, а старый стеклянный. Тот достал из ящика стола нечто вроде массивного пенсне с ручкой и долго рассматривал австралийское чудо медицинской техники.
— Кстати, — молвил он минут через пять, оторвавшись от созерцания, — я уже показал ваши очки своему ювелиру. Маленькие изогнутые оглобельки, которыми они крепятся за уши, в самом деле очень удобная вещь, спасибо за идею. Действительно, ваша техника ушла вперед довольно далеко, и, скорее всего, наука тоже. Но вы не боитесь, что когда-нибудь этот процесс выйдет из-под контроля и причинит людям неисчислимые беды? Ибо сказано, что многие знания суть многие печали.
— Если выйдет, то конечно, — кивнул я, — да только кто же его выпустит? В Австралии хорошо понимают подобные тонкости. И ведь не только прогресс — что угодно отпусти на волю, и оно более чем половине случаев такое устроит — мало никому не покажется. Например…
Но тут я вспомнил, с кем говорю, и вовремя заткнулся.
— Вы хотели напомнить про святейшую инквизицию? — усмехнулся папа. — Не волнуйтесь, мне известно, что временами она действительно усердствовала существенно больше, чем требовалось, и при этом не всегда в интересах церкви. Но, значит, у вас тоже понимают необходимость ограничения образования?
