хотела… — Корнелия запинается, тоже краснеет — Легионеры сказали, что примаса надо приветствовать так.
Ругаюсь про себя, тяжело вздыхаю. Меня тревожит даже не дурацкая инициатива товарищей из контуберния, а возможный донос Пилату. Дочка вот-вот достанется Марку. А я ведь тоже не железный.
— Что ты хотела, Корнелия?
— Я так и не успела толком поблагодарить тебя за спасение отца. А еще поздравить с наградой и повышением по службе.
— Спасибо. Но твоего отца спасли скорее апостолы, а не я. Одних моих сил не хватило бы.
Девушка возмущенно обрывает меня.
— Нет, не говорит так! Если бы не ты, Марк…
Эта восторженная влюбленность в глазах молодой девушки и окружающая нас чересчур интимная обстановка, заставляют меня прервать поток ее благодарностей. Может, с ее стороны все это и выглядит романтично, но я-то знаю, чем это сейчас может закончиться.
— …Прости, Корнелия, но время позднее, мне нужно срочно возвращаться в казарму — я буквально пересиливаю себя, вспоминая историю алтарника, которого одолевали бесы женских соблазнов, и один из монахов помимо молитв посоветовал тому бить в колокол каждый раз, когда адские создания побеждают. После его совета — монастырь перестал спать.
— Хорошо, тогда я провожу тебя.
Кажется, мне все-таки придется объяснить ей положение вещей, иначе она не успокоится и продолжит заблуждаться на мой счет.
— Нет, Корнелия… Не нужно, чтобы по дворцу поползли ненужные, глупые слухи. Ты дочь префекта, и твоя репутация должна быть безупречна, а я всего лишь простой солдат. Нас в последнее время слишком часто видят рядом.
— Перестань, Марк! Ну, какой ты простой солдат?! Ты же Юлий!
Девушка произносит это с гордостью.
— В римской армии нет «юлиев», в общем строю все легионеры равны. Тем более, через три дня мы отбываем в Александрию, а потом в Рим. Вряд ли мы когда-нибудь еще с тобой встретимся.
— Почему? — удивляется Корнелия — Мы с мамой тоже едем с вами в Рим.
Я просто теряю дар речи от таких новостей… Вот это поворот! И где мне взять колокол?!
Буквально сбежав от настойчивого внимания девушки, я поспешно удаляюсь из атриума. И прямо на выходе, нос к носу, сталкиваюсь с одним из рабов, прислуживающих во дворце. У меня даже сомнений не возникает, что тот подслушивал нас под дверью. Вопрос только, кому он теперь побежит доносить — Тиллиусу или Пилату…Или обоим сразу?
* * *
Добравшись до казармы, натыкаюсь на Диона, который явно меня дожидался. Все остальные парни из нашего контуберния уже давно спят без задних ног, только дружный храп разносится по казарме.
— Марк, что там…? — спрашивает он шепотом, кивая головой в сторону дворца.
— Через три дня отплываем в Александрию.
— Ох…Только ведь успели из Иерусалима вернуться… Подожди, Марк, ты сказал отплываем?!
— Ну, да. Не пешком же нам в Рим идти.
— А это сколько же плыть придется?
Я прикидываю в уме расстояние на карте и скорость передвижения античных кораблей. Если от Карфагена до Остии римляне легко доплывают за три дня, то получается…
— До Александрии дня три, если нам с погодой повезет. А потом от нее до Остии еще не меньше десяти-пятнадцати дней.
Дион присвистывает удивленно и затихает, погрузившись в какие-то свои раздумья. А я, пользуясь моментом, сбрасываю калиги и заваливаюсь спать.
В голове моей творится какой-то сумбур, тревожные мысли путаются и никак не хотят выстраиваться в четком порядке. Все планы свои мне теперь придется срочно менять. А завтра утром первым делом написать подробное письмо Петру, чтобы он прислал сюда Андрея в помощь Матфею. Он же был ближайшим учеником Иоанна Крестителя, и хорошо знает его последователей. Мало того, Андрей знаком еще и с кем-то из тех греков, что приходили к Иисусу, чтобы услышать его учение. Мои легионеры-христиане его тоже хорошо знают — он их сам крестил, вот и будет им отличный пастырь. Денег апостолам на храм тоже, по-хорошему, надо бы оставить. Община христиан в Кесарии будет неизбежно разрастаться, и подозреваю очень быстрыми темпами — одних легионеров-христиан уже сколько. А еще и иоанниты может, примкнут к ним со временем, и греки. Так что в Кесарии христианам, как минимум, нужен молельный дом. Стоит завтра посмотреть, что здесь сейчас продается. Может удастся купить какой-нибудь заброшенный храм?
А Тиллиус с Мароном…? Им обоим так хотелось в Рим! Но теперь придется остаться в Кесарии. За три дня операцию с рынком рабов и поиском греческих пособников Елизара никак не провернуть — на это фрументарию нужно больше времени. А ведь я и сам хотел поучаствовать в этом деле — посмотреть, кто же поставлял зилотам оружие… И потом еще Аппию придется отправить когорту-другую на уничтожение лагеря зилотов в горах. Так что неделю вся эта операция точно займет, а с возвращением в Кесарию и всю декаду.
Вот жаловался, что время здесь течет медленно? Ну, так получи, Марк! События, как ты и мечтал, закрутились быстрее, но сам-то к этому готов?
* * *
Мне снится море и корабли… Разные… от огромных онерарий, груженых зерном, и военных трирем, быстрых и бесшумных, до небольших рыбацких посудин, снующих между ними как мелкие водомерки. А еще мне снится гигантский многоярусный Александрийский маяк, свет от которого виден в море на многие, многие мили вокруг…
Потом сон сменяется, словно мой полет изменил направление, и теперь впереди до самого горизонта только бескрайняя водная гладь. А потом наступает ночь, и тогда море сливается с черным бархатным небом, усыпанным яркими крупными звездами. Куда я лечу… зачем… От тишины закладывает уши, и я вдруг вспоминаю, что со мной такое когда-то уже было. Снова, в черной пустоте медленно проступает чье-то лицо и звучит механический голос.
— Трофим Денисович… Алексей, у нас с вами возникли некоторые затруднения.
— Что на этот раз случилось? Я снова перестарался?
Голос молчит некоторое время, потом нехотя произносит.
— Нет. К вам у нас никаких претензий.
— Тогда что же?
— Понимаете, …ваше тело до сих пор находится в коме. Это теперь всего лишь пустая оболочка,
