до смерти. Выскакивая из палаток, они попадали под разрывы гранат, не понимая, кто и откуда их атакует. Но турки недаром прослыли серьезным противником. Очень скоро в ответ зазвучали ружейные выстрелы, и казаки взялись за винтовки.
Бой превратился в бойню. Сообразив, что шансов отбиться у них нет, турки начали организованно отступать из ущелья в сторону границы. Приказав прекратить огонь, Руслан собрал свое воинство и, убедившись, что, кроме царапин от осколков камней, других потерь нет, с облегчением перевел дух. На рассвете, вызвав из лагеря коноводов с фургонами, он дал казакам время собрать трофеи и, расстелив карту, принялся размышлять, откуда может появиться противник и куда идти дальше.
То, что им в этом бою повезло, было понятно без подсказки. Примерно из батальона, стоявшего в ущелье лагерем, вырваться смогло около двух рот. Считай, половина численного состава. Уничтожить всех поголовно задачи не стояло. Главным было – выгнать турок из этих мест. Теперь, пока они доберутся до своего командования, пока нажалуются большим дядям, что их тут обидели, пока те дяди примут решение, пройдет немало времени. К тому моменту русское командование успеет что-то предпринять, чтобы прикрыть это направление.
Выходит, сидеть тут не имеет никакого смысла. Глядя на карту, Руслан прикидывал, сколько времени займет переход от Ахалкалаки до Гюмри. Это был ближайший к турецкой границе город в Армении, и миновать его османы просто не могли. Но для такого перехода требовался проводник, хорошо знающий местные тропы. А самое главное, нужна была дорога, по которой можно было провести фургоны с боеприпасом.
Из задумчивости его вывел запыхавшийся посыльный. Молодой казачок из команды следопытов, подбежав, плюхнулся в пыль на колени и, заполошно дыша, коротко выдохнул:
– Беда, княже. Османы идут.
– Отдышись. Вон, воды глотни и доложи все толком, – спокойно приказал Руслан, у которого от этого известия шерсть на загривке дыбом встала, словно у бойцового пса. – Сколько их, откуда идут, как далеко? – задал он самые насущные вопросы.
– Идут вроде столько же, сколько в ущелье стояло. Все пешие, до нас еще часа три ходу и все в гору. С ними те, что ночью ушли, – отдышавшись, доложил разведчик.
– Казаки, в ружье! – громко скомандовал Руслан, поднимаясь.
– Быстро берем из ящиков мины и идем их ставить, где я скажу. Остальным готовить себе огневые точки. Враг рядом. Отбивать его тут будем. Вон там, на тракте узость серьезная. Там его и зажмем, – принялся раздавать он указания.
Три с половиной часа пролетели, словно полторы минуты. За это время бойцы успели расставить два десятка мин вдоль дороги, выведя взрыватели на веревочку. Установили минометы так, чтобы контролировать огнем большой участок дороги и оборудовать себе что-то вроде стрелковых ячеек из камня. Копать окопы в скале никому и в голову не пришло. Благо камня для брустверов тут было в избытке.
Схема минирования была проста, как мычание. По обеим сторонам дороги, в шахматном порядке были расставлены мины, взрыватели которых должны были сработать после удаления предохранительной чеки. Разложив по порядку веревки для инициации взрывов, Руслан с грустью посмотрел на это убожество и, вздохнув, мысленно дал себе зарок «изобрести» взрывной генератор для электроподрыва. Благо, что такое провода, тут уже знали. Осталось вспомнить, из чего изготавливается лак для их изоляции.
Шагали турки красиво. В колонну по три, закинув оружие в положение на плечо, в ногу. Сразу становилось понятно, что это не банда, а регулярные войска. Шатун подобрался, внимательно наблюдая, как первые ряды приближаются к минной ловушке, когда над скалами вдруг послышалась песня. Шатун едва не выругался, но прислушавшись, вдруг понял, что над горами звучат слова баллады «Иду на вы».
Оглядевшись, он сообразил, почему казаки рискнули запеть, не побоявшись раскрыться. Вся его команда, стоя за брустверами на коленях, сняв папахи, крестилась, целуя свое оружие. Маршировавшие по дороге турки своими сапогами глушили звуки пения, так что слышать казаков они просто не могли. Сняв папаху, Руслан перекрестился и, следуя примеру своих бойцов, поцеловал винтовку…
Дорогой.
