ведет себя наедине с собой, когда, как ей кажется, ее никто не видит.
И… ничего.
Все в пределах нормы.
Ну один такой бы попался. Ну два. Но ведь уже десятки странных людей в картотеке царевича числились.
Хотя, конечно, дядька Андрей был прав. Он сам — Алексей — уже так наследил в этой эпохе, задавая пример, что мир невольно начинал ускоряться. Плохая, конечно, ассоциация, но он в этот сортир накидал уже достаточно дрожжей, чтобы утратить над ситуацией контроль.
Вон — частных лабораторий всяких уже в России оказалось зарегистрировано больше двух сотен. Это аристократы старались, вкусившие ценность науки и ее прикладных аспектов. Не считая, конечно, исследований, которые вели за счет казны. Совокупно одна, пусть и большая страна, вели научных изысканий больше, чем весь остальной мир. Причем радикально больше — по самым скромным оценкам девять из десяти исследований приходились на Россию. Минимум.
А эти странные люди…
Да черт знает что с ними не так? Вполне вероятно он просто видел в этой «кляксе реальности» желаемое, ориентируясь на собственный жизненный опыт. Так-то мир удивителен. Он порой подкидывает такие вещи, что и не придумаешь…
* * *
Тем временем в порт Икике вошел конвой из пяти барков — первые русские корабли в здешних краях.
Реализуя договоренности с Карлом Габсбургом, который открыл для России возможность прямой торговли с австрийскими владениями в Новом Свете. Теми, что отошли Вене по итогам войны за Испанское наследство.
Для Габсбургов это оказалось вынужденной мерой.
Флота собственного у них значимого не наблюдалось, как и промышленности. Из-за чего «обслуживать» свои колонии они просто не могли. Вот и уступили просьбе России, оплачивая таким разрешением, среди прочего, ее лояльность.
Конвой не привез ничего особенного. Обычные товары промышленной переработки: ткани, топоры, косы, ножи, чугунную посуду и многое другое. Благо, что этого добра в России теперь хватало в избытке. Обратно в этот рейс, понятно, придется взять что получится найти. Но торговые представители собирались договариваться о начале масштабной добыче селитры.
Той самой — Чилийской.
Дешевой.
Ради чего Петр, а точнее Алексей, даже был готов помочь местным. И деньгами, и оборудованием, и даже при необходимости выделить кое-каких специалистов.
Да, в самой России из-за бурного развития пиролиза торфа и древесины удалось наладить достаточно массовое производство селитры. И калийной, и натриевой. Но бурно развивающейся промышленности требовалось больше, намного больше селитры. И иных же путей, кроме как обратиться к добыче месторождений в Чили Алексей не видел. Рассчитывая через несколько лет начать вывозить по десять-двадцать тысяч тонн этого ценнейшего сырья ежегодно. Ну и, заодно, укрепляя свое влияние в регионе…
Глава 6
1716, август, 5. Москва — Рим
Тихо играл граммофон, хрипя и искажая звуки. Музыка, просто музыка. Пока. Но опыты прошли успешно, и Россия готовилась к началу широкого выхода на рынок, готовя и оборудование, и продукцию.
Алексей сидел в кресле, прикрыв глаза, и наслаждался вечером. За ним стояла супруга и мягко, нежно поглаживала воротниковую зону. Вроде и массаж, но без усилий. Просто немного тактильной радости.
Было хорошо.
Он мурлыкал себе под нос едва различимо какую-то песенка, совершенно не попадала в музыку.
— О чем ты поешь? — наконец, не выдержав, спросила Серафима.
— Да так… почему-то вспомнила одна песенка из далекого прошлого.
— Когда-то давно в древней глуши среди ярких звезд и вечерней тиши стоял человек и мечты возводил, себя среди звезд он вообразил и тихо проговорил… И может быть ветер сильнее меня, а звезды хранят мудрость столетий, может быть кровь холоднее огня, спокойствие льда царит на планете, но… я вижу, как горы падут на равнины под тяжестью силы ручного труда, и где жаркий зной, там стоят будут льдины, а там, где пустыня — прольется вода, раз и навсегда, по прихоти ума…
— Никогда ее не слышали.
— Никто не слышал.
— Ты ее сам сочинил?
— Нет… нет. — покачал головой Алексей. — Павел Пламенев. Но ты его не знаешь. Он еще не родился.
— Что? Но как такое возможно?
— Ты же уже давно заметила, что я странный, не так ли?
— Это… слишком бросается в глаза. И да, я слышала про ту историю в церкви. Песня… она как-то связана с теми событиями, да?
— Именно так. Просто всплыла в памяти непонятно почему. Иногда со мной такое происходит.
— А что там произошло?
— Считай, что я смог заглянуть в щелочку будущего и оно меня изменило. Жаль только память человеческая слаба. И я был еще слишком глуп… многое из нужного не смог понять… чтобы передать людям.
— Говорят, что в былые годы такое уже случалось.
— Серьезно? — удивился Алексей.
— Всевышний посылал людям пророков, открывая им некие знания.
— О нет, избавь меня от этого. Пророк. Смешно же. Я грешный человек с массой слабостей и недостатков. Какой пророк? Да и с чего ты вообще это взяла?
— Я пересказала в письме одному мудрому человеку ту историю, и он сказал, рассказал о былых делах.
— Милая моя Серафима… не стоит так делать, — покачал головой Алексей. — Последнее в жизни, что я хотел бы — это стать в глазах людей пророком. Нет. Я простой человек, который волею судьбы оказался там, где что-то можно поменять. Увидел больше обычного. И постарался…
— Что постарался?
— Был один шутник. — задумчиво произнес Алексей.
— Еще не родившийся?
