А внутренний компас уже взял направление.
Инстинкт выкручивал руки, требуя двигаться вперед. Куда? Зачем? Не важно.
Ева двигалась. По линии, проложенной лишь для нее. И знала, что еще по пятерым таким же движутся равные сестры. Она слышала их, а они слышали саму Еву.
Младшие сестры выстроились вдоль стены. Их глаза были слепы, их рты были закрыты. Их разум был подчинен одному: желанию Евы идти.
Как легко ей было! И как прекрасно!
Распахнулись ворота, выпуская в седой день. И открывшаяся перед Евой равнина поразило бескрайностью. Зашевелилась земля под ногами, прорезалась тысячей ртов. И тысяча же тел, темно-рыжих, в сияющей хитиновой броне, выползли наружу. Они вскипели живым морем. Они взлетели, разрывая воздух, словно пули. И звон многих крыльев оглушил Еву.
Биение жизни было прекрасно.
Роение длилось вечность.
Когда тяжелые тела самок начали падать на землю, Ева шагнула. Она шла по хрустящим панцирям, запоминая звуки и запахи, закрепляя их в памяти.
Скоро память исчезнет, сменившись другой, ложной. Она спрячет истинную суть Евы. Она изменит саму Еву, как полет меняет юную царицу.
Она позволит уйти далеко от улья и создать свой.
Если, конечно, Ева дойдет.
Слетевшиеся птицы жадно склевывали беспомощных муравьих.
Но Еву не съедят. Ева знает, как разговаривать с другими-которые-сами-охотятся. Они будут помогать, чуя в ней силу и силы страшась. А потом, когда придет время, их сменят младшие сестры, создав новый дом.
И чтобы это случилось, следовало спешить. Жизнь диктовала свои правила. Ева хорошо их усвоила.
Она стояла перед дверью. Смотрела на замок. Страха не осталось, как и прежней Евы, вырванной из архивов памяти улья. Ее время прошло, и скоро она исчезнет, чтобы появиться вновь, когда новым нимфам станут нужны маски.
Это произойдет нескоро.
Нет. Не так.
- На золотом крыльце сидели, - пальцы скользили по квадрату замка. - Царь. Царевич. Король. Королевич.
Пальцы сами нажимали нужные цифры, набирая двенадцатизначный код.
- Сапожник, портной. А ты кто такой?
Скользнула заслонка и луч сканера пробежал по сетчатке Евиного глаза.
- Добро пожаловать, Команданте, - произнес механический голос, отворяя дверь.
За дверью начиналась прихожая. Здесь стоял шкаф из беленого дуба и кожаное кресло рядом с высоким столиком. На столике примостился старый телефон, трубка которого упала и повисла на витом шнуре.
Ева вернула трубку на место.
- Эй... - из прихожей она вышла в огромный зал и остановилась. Это место было знакомо.
Двери. Погасшие экраны. Щели вентиляционной системы. Стол. Стул. И женщина, сидящая на стуле. Высокая спинка его загибалась и раздваивалась дугами аорты. Те в свою очередь выпускали ветви более тонких кровеносных сосудов, которые сливались с полом.
Женщина поднялась.
Маска, скрывавшая ее лицо, отражала Еву, дробила на тысячу осколков, каждый из которых был похож на остальные.
- Вы должны уйти... - из-за кресла выскочил Игорь и остановился, заломив руки. - Вы...
- Выбрать не можешь? - спросила Ева и протянула руку. - На, понюхай. Я - это она. Она - это я. Ты должен меня слушать.
Игорь попятился. Он слышал запах и запах диктовал ему подчиняться.
- Ты совсем его задавила, - сказала Ева, глядя на все отражения сразу. - Вычистила все, что было, и теперь посмотри, разве может он тебя защитить?
- А тебя? - маска руками придержала округлый живот. Ева появилась вовремя. Судя по сроку, место для кладки уже подготовлено. Тем лучше. Скоро пластиковые соты кувезов наполнятся новой жизнью.
- И меня не сможет. Он ничего не может. Тогда зачем он нужен?
Ева повернулась к Игорю и велела:
- Иди сюда.
Шел боком, нехотя, но шел. Остановился в двух шагах и вперился в пол.
- Я выберу себе другого, - Ева выстрелила в упор. Эхо прокатилось по комнате и, ткнувшись в бетонные стены, умерло. Пуля вошла в правую глазницу и вышла в затылочной части, разбрызгав осколки кости и мозгового вещества.
Агония длилась недолго. Гифы симбионта жадно проглотили кровь и оплели тело, заключая в плотный кокон пищеварительного пузыря.
- Ты молода, верно? - Ева приблизилась к сопернице и положила руки на плечи. - В тебе нет памяти и опыта. Ты умеешь звать, но не умеешь делать так, чтобы дочери твои не гибли. Ты имеешь силу, но не способна ее рассчитать. Твои инстинкты тебя ведут, но разум еще спит. Это плохо. Я исправлю. Посмотри мне в глаза.
Она подчинилась. В прорезях зеркальных глазниц ее зрачки казались белыми, а радужка, напротив, винного цвета. Темный гранат в желтоватой оправе белка.
Ее глазами на Еву смотрели все младшие сестры. И она приказала им спать.
- Не надо бояться.
Они не боялись. Они видели, слышали, понимали и подчинялись. Они готовы были к переменам, а Ева готова была перемены дать.
Только сначала следовало кое-что сделать.
Ева сняла маску.
- Здравствуй, Ева, - с трудом произнесла женщина. Ее лицо было знакомо.
Ева видела эти высокие скулы и глаза, меняющие цвет. Помнила брови, слишком темные для типа лица. И волосы, скрученные двумя жгутами.
Смотреться в живое отражение было странно.
- Здравствуй, - Ева уперла ствол под грудь и трижды нажала на спусковой крючок. - Ева.
Ева склонилась над телом, закрыла ему глаза и маску вернула на место.
- Прости.
В голове звенел муравьиный рой, пел песню новой жизни, и Евин голос был готов ее дополнить.
Переступив через мертвеца, Ева подошла к креслу. Она села, прижимаясь к изогнутой спинке, и закричала, когда иглы симбионта пробили мышцы и позвоночный столб.
По телу прокатилась судорога. Застыло сердце. Замерли на полувздохе легкие. И спазмировавший желудок вытолкнул из горла желтоватую жижу.
Ева слышала, как прорастают в ней корни чужой жизни. Они раздвигают слои клеток и, растворяя оболочки, пьют содержимое. Они расплетают нити ДНК, сверяя с эталоном, и как меняют эталон.
Королева умерла.
Да здравствует королева!
Глава 3. Вышел месяц из тумана.
Тод лежал на крыше. Внизу царила суета. Метался по поселку луч уцелевшего прожектора, выхватывая дома и людей. Попав под прицел света, они замирали, превращаясь в удобные мишени, словно прожектор подыгрывал Тоду.
