Ознакомительная версия.
Еще и солнце грело по-летнему. Дождь, ливший всю ночь, прекратился еще на рассвете. Тучи окончательно разогнало к полудню и сейчас, когда мои, вновь обретенные часы, показывали четвертый час дня, жарило вовсю. И это в конце сентября! Может тут климат теплее? Возможно. В общем, было по-настоящему жарко. Градусов двадцать пять на солнце. В тени, конечно, меньше – осень все же. Легкий ветерок облегчения не приносил, поскольку дул со стороны форума, донося тошнотворный запах бойни.
Ко всему на меня навалилась жуткая усталость. Не мудрено – бессонная ночь, переохлаждение, бой, пусть и скоротечный, а потом полдня метаний по городу, на улицах которого разворачивались ожесточенные схватки. Еще пытался предотвратить убийства и насилие по отношению к женщинам и детям. Мужчины, вплоть до совсем уж дряхлых стариков, сражались до последнего – мужества румийцам было не занимать. Спасать гражданских получалось плохо – элементарно не успевал. Нужно было принимать личное участие в подавлении очагов особо упорного сопротивления. А славы, варанги и прочая, примкнувшая к нам публика, тем временем, творили в городе, что хотели. Я проникся понятием, что такое средневековое зверство. Такого не оправдывали, на мой взгляд, никакие нанесенные за время оккупации обиды. Хотя, откуда мне знать, что творили румийцы. Может, вели себя во время карательных акций и похуже? Вполне возможно – времена в этом мире царят жестокие, и на зверства народ привык отвечать зверством. Идеи гуманизма здесь пока не проросли. Тем более, христианства с его всепрощенчеством не изобрели. Может восполнить пробел? Ага! Еще позволь себя распять! Нет уж! Нафиг, нафиг!
Где мог, тем не менее, вмешивался. Меня не понимали. Ни моя свита, состоящая из Туробоя с Хегни, одевшихся и облачившихся в доспехи (мне, кстати, тоже мою одежду и броню доставили), ни, тем более, воины ближней дружины, присоединившиеся к нам здесь в Лютеции. Об озверевших бойцах, распаленных боем, которых я пытался стащить с насилуемых румиек, нечего и говорить. Несколько раз меня даже пытались заколоть, не разобравшись, что за пижон мешает заниматься честным воинам законным делом. В конце концов, отчаялся и, как уже сказал, навалилась усталость. Опять же, дошли сведения о румийцах, засевших в здании форума. Отправил вырванных из рук насильников румийских женщин и детей в лагерь под охраной десятка воинов и двинулся с остальными к центральной площади.
Добрались до нее не сразу. Пару раз пришлось вступать в схватки с небольшими отрядами защитников города. Победа досталась относительно легко – двое убитых и пятеро раненых с нашей стороны. Румийцев истребили полностью – два отряда десятка по полтора человек в каждом. Правда были это, в основном, пацаны и старики. Этакий местный фольксштурм. Тем не менее, никто из них не сдался.
Плутали и дрались в узких улочках с полчаса. Ближе к центру правобережной части города следы ожесточенных схваток встречались чаще: кучи трупов и наших и румийцев, трупы женщин, детей. Особенно тягостное впечатление оставили женские трупы со вспоротыми животами. Как объяснил Хегни, это резвились соотечественники Хулагу. По их представлениям, таким образом должен был поступить любой воин-тавр после совокупления с женщиной враждебного племени. Ну, а как иначе: вдруг от этого родится сын, который, сойдется, когда подрастет, с отцом в сражении. А, оказывается, умереть от руки сына для кочевника – хуже смерти не бывает. Опять зверство оправданное обычаями предков. Вроде, чего проще – не трогай ты вражеских женщин и убивать не придется. Но такая простая мысль, видимо, в голову кочевникам не приходила.
Одна совсем молоденькая девчонка оказалось еще живой. Отползла к стене дома и, прижавшись к ней спиной, пыталась окровавленными трясущимися руками, запихнуть вывалившиеся внутренности обратно во вспоротую брюшную полость. Мимо такого я пройти, естественно, не смог. Вызвал радужный поток. Живот у девчонки зарос. Она встала на колени, уставилась невидящими глазами, прямо на ярко светившее солнце, и издала жуткий вой. Безумие мой дар лечить был не в состоянии – проверял. Потому, резко развернувшись, зашагал дальше к центру города. Вой преследовал нас еще минуты две. Потом резко оборвался, перейдя в предсмертный хрип. Похоже, кто-то 'сердобольный' избавил румийку от мучений.
Наконец выбрались на площадь. Осмотрелись. Над крышами домов в нескольких местах поднимался дым начинающихся пожаров. Ничего, дома каменные, массовых пожаров, как в деревянных городах возникнуть не должно. На площади к моменту нашего появления собралось тысячи полторы-две воинов. Здесь толпились и славы, составляющие большинство, и варанги и еще кто-то: ливы, эсты, готы? Толком так и не научился различать наших союзников. У дальнего от здания форума края площади гарцевало даже с сотню всадников-тавров, изредка постреливающих из луков, по выстроившимся на верхнем краю лестницы, румийцам. По лежащим у подножия лестницы трупам, заключил, что попытки штурма уже предпринимались.
Пробившись сквозь толпу, к нам подошел Лотар. Оказывается, варанг пытался рулить этим сборищем. Спросил, как он оценивает численность укрывшихся в здании румийских воинов. Тот пожал плечами.
– На парапете стоит тысяча с небольшим. Сколько-то внутри здания. Но не слишком много.
Чувствовалось, что Лотар тоже подустал. Лицо серое от пыли, забрызгано, успевшей засохнуть, кровью. Длинный прямой меч залит ею по рукоять. Доспехи тоже рябят красными брызгами. Надеюсь, это кровь легионеров, а не женщин и детей.
– С теми, что здесь собрались, нам их не взять, – продолжал Лотар анализ ситуации. – Надо собирать по городу варангов, новуградцев и твоих, которые побоевитее.
– Ладно, – кивнул в ответ. – Еще соберу лучников и тавров Хулагу, хватит им женщин резать.
Лотар поморщился и кивнул: видно насмотрелся на творимые кочевниками безобразия и тоже оказался от них не в восторге. В этот момент к чаше фонтана подъехал сам вождь сынов степей. Спрыгнул с коня и почти бегом приблизился к нам. Хулагу был весел, возбужден и так же, как и Лотар, забрызган кровью. Вот только чьей? Он отдал мне легкий поклон и застрочил со скоростью сто слов в минуту. Поздравления с успешным взятием оплота румийской власти в здешних землях сменялись восхвалениями моей силы, отваги и хитрости. Потом пошли дифирамбы храбрости и мужеству степных воинов, ну и своей силе и храбрости, как же без этого. Вообще, заметил, что здешний народ излишней скромностью не страдал. Ну да, все по пословице: сам себя не похвалишь, никто не похвалит.
Хотелось высказать Хулагу все, что накипело о поведении его воинов в городе, но решил сдержаться – политИк, черт бы его побрал! Да и вспомнилась их жертвенная атака тогда на берегу у Святого. Прервал словоизвержение доблестного сына степей, предложив ему собрать по городу своих резвящихся воинов и организовать 'огневую' поддержку штурма здания форума. Вождь кочевников отнесся к задаче с энтузиазмом. Вскочил в седло, пронзительным свистом подозвал к себе, гарцующих по площади тавров, и быстро объяснил им задачу. Всадники разделились на группы, по три-пять человек и, пришпорив коней, скрылись между домов, окружающих площадь.
Ознакомительная версия.
