– Рады с тобой познакомиться, Алексей, – поднявшись, улыбнулся Иоанн. – Теперь уж будем захаживать.
– И так же рады будем вместе работать, – прощаясь, добавил Панкратий.
«Славные парни, – поднимаясь по лестнице на второй этаж, расслабленно думал Лешка. – Да, славные… Все таки неплохо, что так сложилось. Хотя, конечно, что там говорить – поволноваться пришлось…»
«Апартаменты» представляли собой небольшую – весьма небольшую – каморку размерами шагов пять на восемь, с узким, застеленным бараньей кошмою и мягким шерстяным одеялом ложем, небольшим столиком, и окном, выходящим во внутренний дворик. Выкрашенные в травянисто-зеленый цвет ставни, ввиду позднего вечера, были плотно закрыты, комнату освещал стоявший на столе светильник, керамический, с блестящим синим обливом. Что и говорить – уютно! Даже в «общежитии имени монаха Бертольда Шварца» из прежней Лешкиной жизни и то не было такого уюта. Да, в углу еще имелась раскаленная углями жаровня – вещь в текущем сезоне вовсе не лишняя даже в благословенном Константинополе. От жаровни струилось приятное, вызывающее сонную негу тепло.
Хорошо!
Скинув одежду, юноша растянулся на ложе и уже начал было засыпать, когда в дверь с осторожностью постучали.
– Наверное, хозяин принес что-нибудь, – заворачиваясь в одеяло, подумал юноша. Однако, подойдя к двери, на всякий случай взял в правую руку нож:
– Кто?
– Я, Зорба, – шепотом отозвались из-за двери.
– Зорба?!
Лешка, не думая, отворил дверь:
– Входи! Вот уж не ждал…
– Я не одна… – шурша шелковым покрывалом, девушка проскользнула в дверь.
– Не одна?
– Вот… – сняв наплечную суму, она выставила на стол глиняный кувшинчик и два высоких бокала толстого синего стекла. – Тут еще сыр, оливки, мясо… Хочу поздравить с новосельем! Ну, и поблагодарить за спасение… Извини, если разбудила.
– Да ладно. Присаживайся. – Лешка махнул рукою на ложе. – Я, правда, не одет…
Зорба хмыкнула:
– А я-то думала – ты вовсе не из стеснительных. Не красней, ладно… Спросишь, как я узнала, где ты живешь? Случайно увидала парней – Панкратия с Иоанном. Шли, пели песни… Их и спросила. Не рад?
– Рад…
Вообще-то, честно говоря, Лешке сильно хотелось спать, но и выгнать нежданную гостью было бы как-то невежливо. Особенно – такую красивую.
Выпив, разговорились… Привалившись к юноше, Зорба рассказывала про свое детство, про отца, мать… про турок, лишивших ее родителей и продавших в рабство одному важному вельможе, злобному садисту, от которого девушка чудом бежала.
– Брр, ненавижу турок! – дрожа всем телом, прошептала Зорба. – Они отняли у меня всю жизнь.
– Полно. – Лешка погладил ее по плечу. – Ты ведь еще так молода! Еще выйдешь замуж, родишь детей…
– Нет, Алексей… – Танцовщица грустно покачала головой. – Детей я никогда не смогу иметь…
– Ну… так возьмешь на воспитание, из приюта! Какая разница?
Девушка посмотрела Лешке в глаза и неожиданно улыбнулась:
– Как у тебя все хорошо получается! Вообще, наверное, правильно…
– Что у тебя с шеей? – Юноша провел пальцем по синякам – буро-сизым линиям, едва заметным на смуглой коже.
Зорба передернула плечами:
– Мерзкий старик! Я про Леонидаса… Он ведь меня тогда едва не придушил… Напрасно люди Филимона не обыскали сад.
– Они обыскивали, – тут же возразил Лешка. – И поверь, очень тщательно. Постой… Почему ты сейчас это вспомнила?
– У старика была сумка… Обычный мешок из крашеной шерсти. Синий или темно-голубой. Потом, уже позже – на старике ее не было.
– Значит, кто-то унес… Кто-то из шайки.
– Рядом с Леонидасом увивался один… лопоухий такой, смешной.
– Смешной, говоришь? – Лешка скрипнул зубами. – Старый знакомый… Хорошо бы сделать обыск в приюте.
– Хорошо бы, – согласилась Зорба. – Только кто это позволит? Попечитель «Олинфа» – очень влиятельный человек.
– Не понимаю! – Юноша вдруг повысил голос. – Не понимаю таких людей. Вот вроде все у них есть – деньги, связи, положение в общество… Чего не хватает? Зачем им турки?
– Ты меня спрашиваешь?
– Нет… Скорей – себя…
Нежные руки девушки ласково обняли парня за плечи:
– Ну, расслабься… У тебя был длинный день. Ложись… Я сделаю тебе массаж…
Лешка послушно улегся на ложе, чувствуя кожей прикосновения девичьих пальцев… а потом – и губ…
Утром их разбудил настойчивый стук в дверь. Даже не стук – грохот.
– Вставай, Алексей! Да проснись же!
– Что? – Вскочив, Лешка прикрыл девушку одеялом. – Что случилось? Кто здесь?
– Это я, Иоанн. Скорей одевайся – Филимон вызывает всех. Леонидас Щука повесился!
– Как повесился?! – Лешка распахнул дверь. – Этот старый черт – и повесился?! Не может быть!
– Вот и Филимон так считает… Здравствуй, Зорба, – углядев танцовщицу, как ни в чем не бывало поздоровался парень.
Девушка потянулась:
– Доброе утро. Чтоб такой человек, как Леонидас, наложил на себя руки? Ой, вряд ли! Можно мне с вами?
– Не знаю. – Иоанн замялся. – Как посмотрит начальство…
– Ладно, – отмахнулась Зорба. – Я тогда останусь здесь, посплю. Не возражаешь, Алексей?
Быстро одеваясь, Лешка махнул рукой:
– Спи.
Филимон Гротас был раздражен и хмур. Седоватые кончики его усов, казалось, повисли еще больше, меж сурово насупленными бровями пролегла глубокая, через весь рот, морщина. Недовольно взглянув на вошедших агентов, он молча махнул рукою на лавку – садитесь – и кратко изложил суть дела.
Сегодня утром, вот буквально только что, в силиврийской тюрьме нашли мертвым старика Леонидаса Щуку. Повесился, расплетя на веревки край туники.
– Однако, чтобы повеситься, нужно было сначала привязать край веревки к решетке окна, расположенного довольно-таки высоко, – пояснил следователь. – А старик Леонидас вовсе не отличался особой прыгучестью.
– Думаю, кто-то ему помог, – потеребив бородку, хмуро согласился Никон.
Филимон неожиданно улыбнулся:
– Вот вы и узнаете – кто? Действуйте, что сидите? А ты, Алексей, останься…
Агенты быстро поднялись и вышли.
– К вечеру жду доклада. – Напутствовав их, следователь, прикрыв дверь, обернулся к юноше. – Тебя не посылаю – что ты можешь знать о тюрьме?
– Ну, естественно. – Лешка пожал плечами. – К тому ж вы мне не вполне доверяете… Что тоже понятно… Могу предложить кое-что.
– Допросить Феодора? – вскинул глаза Филимон. – Уже арестовал и допросил, только что. Как и следовало ожидать, он рассказал только о тебе и лавочнике – больше-то никого не успел узнать. Ладно, пока черт с ним… – Следователь вдруг хитро прищурился и усмехнулся. – Ты тут просил кое-что. На вот, разбирайся!
