— Весьма благодарен вам ваше превосходительство. Учту.
Граф Воронцов побледнел. На меня он даже искоса избегал смотреть.
— Вот за этим я и пригласил вас господин Воронцов, — усмехаясь сказал полицмейстер, разводя руками. Его превосходительство разительно изменилось. «Сушеный кузнечик» расцвел как майская роза. Чужие отрицательные эмоции доставляли ему радость и оказывали животворное воздействие.
— Вы, уверены, что ничего не пропало? — ещё раз участливо осведомился он.
— Да уверен. Господин…,- Георгий поморщился, — Векшин пробыл в доме не долго.
— Тогда вопросов к вам больше не имею и не смею вас больше задерживать.
— Всего доброго.
Граф коротко кивнул и вышел.
Меня ещё немного промурыжили, я ещё немного повалял дурака и распустил нюни моля о снисходительности и пощаде за пьяную выходку. В общем, сам себе стал противен, а их превосходительству господину Битеру и подавно. Он брезгливо морщился, хотел меня посадить для острастки в «обезьянник» до выяснения неких обстоятельств, неоднократно намекая не спер ли я чего у графа. Но передумал и отпустил. Выйдя из управления я вздохнул свободно, но был уверен, что без «хвоста» теперь ходить не буду. Но сбегать из этого времени я не стану пока не сделаю всё, что запланировал.
* * *
Так оно и случилось. Невзрачный серый господин проводил меня до трактира. Мне было грустно. В глазах Воронцова я был мелким жуликом наподобие Гоголевского Хлестакова. Хоть граф мне не друг, и не брат, но неприятно. Чувство что тебя измазали грязью от которой не отмыться, въелось в душу. Что ж, неприятность эту мы переживем. Вспомнилось другое изречение кого-то из классиков. «Когда мне грустно — я работаю, когда мне плохо — я работаю. Работа единственное лекарство, которое отвлекает от бессмысленного самобичевания и придает смысл жизни». За точность не ручаюсь, но смысл верен.
Поэтому я заперся у себя и продолжил перевод рукописи. На втором листе стояла одинокая цифра 568. Предложение напротив, которого она стояла, гласило следующее: «.нашли Того, о котором писали Моисей в законе и пророки, Иисуса сына Иосифа» — 568. Если моё предположение верно значит выходили слова: «писали — Моисей- закон».
В связи с предыдущим выходило следующее: «человек посланный находит Симона писал Моисей закон». Остается понять причем тут Симон и писал ли он закон Моисеев?
Не очень складно получается. И считать ли предлоги за слова? Тогда это скромная черточка на полях на самом деле единица и отмечает она предлог «на». А если учесть что Симон он же Петр, он же Кифа — камень. Выходит более складно. Что посланный человек находит камень и напишет на нем Моисеев закон. Конечно, всё это притянуто за уши. И дальнейший перевод покажет мою правоту или не правоту. Но дальнейшего не было.
На другой странице ничего не было. Текст конечно был. Цифр не было. Скучно. Тщательно переписав текст на заготовленный лист я собрался к Борису Абрамовичу. Испорченные кляксами листы я тщательно и с ожесточением изорвал и бросил в угол.
Не все мне трудится. Пусть полицейские ищейки пособирают эти пазлы. Интересно посмотреть на их лица, когда они соберут библейский текст.
В номере в моё отсутствие рылись и даже не попытались это скрыть. И действительно, чего с мещанином церемонится?
* * *
Приставленный ко мне «топтун» проводил меня и до Абрамовича. Ему было скучно и он считал ворон и пробегающих мимо собак. Мой визит к ювелиру его оживил. Я видел через витрину как он пометался перед дверями потом набрался смелости и зашел. Что делал Абрамович он не видел. Из-за высокой стойки было не видно, что тот читает лист принесенный мной и положенный рядом с оригиналом. Изучая скромную витрину с тоненькими колечками и перстнями с рубинами «серый» делал вид, что интересуется некими украшениями. Нечем там было интересоваться. На состоятельного господина он не походил, а для замужества был староват. Борис Абрамович поднял глаза на вошедшего. По его глазам я увидел, что он понял что из себя представляет данный клиент. Но тем не менее он сказал из профессиональной обязанности:
— Что вас интересует милейший? Кольца, перстеньки? Есть цепочки для часов золотые, серебряные? Браслеты? Прекрасный подарок супруге? Серьги с сапфирами просто чудо как хороши. Не желаете взглянуть?
Филер не ожидавший такого напора промычал нечто нечленораздельное и отмахиваясь от Бориса Абрамовича сбежал из лавки, даже не придержав хлопнувшую дверь. Плохого они обо мне мнения, шпика какого-то недоделанного приставили. Пошутить с ним что ли? Усмехнулся я. Но впрочем, хватит мне сегодня лицедействовать. У Прокопа работы непочатый край.
* * *
— Вот этот кусок Прокоп мы будем складывать один раз вдоль, другой раз поперек. Если все сделаем правильно, получится сложная структура, на стали появится узор похожий на текстуру дерева — итамэ.
— Эх, барин! Дались тебе эти заморочки? Сковал бы я тебе саблю не хуже, — ворчал кузнец,
— Ему видишь ли надо чтобы сходу дерево срубить. Топор бы справил и руби деревья в два обхвата сколько душа пожелает.
Прокоп ворчал, ему самому было интересно чего это такое диковинное получиться.
— При соединении стали должна будет образоваться линия хамон. Это граница где мартенсит переходит в перлит. Высокоуглеродистая сталь перейдет и свяжется с низкоуглеродистой.
— Вот слушаю я тебя барин и не понимаю. Ты кажись инженер. Больно грамотно говоришь. Почему вот ко мне пришел не понимаю? На завод бы пошел, там тебе и мартенписа и перлата сварили?
— На заводе Прокоп условия не те и глаз нужен опытный, кузнечный, чтоб и раскалить правильно и закалить верно, не перегреть и не ослабить. Мягкий сердечник ослабит высокое напряжение острия и предостережет от того чтоб клинок не сломался и поглотил удар. Такой способ соединения разнородной стали называется в Японии кобусэ-гитаэ.
— Вот я и смотрю, что оно выходит., - бухтел Прокоп, — Говене!
Мы грели каваганэ и складывали уже седьмой раз. Взятый большой кусок металла таял на глазах. Часть железа отходило при ковке железными чешуйками, словно огненный змей сбрасывал отмирающую кожу и рождался вновь. Глина, которой я поливал кусок перед последующим нагревом и проковкой должна была предохранить железо от избыточного содержания углерода. Я всё делал так, как помнил сенсей. Но всё же некоторые моменты в изготовлении меня смущали. Во-первых, само железо было добыто не из японских рудников, а выплавлено на нашем Демидовском заводе.
А во-вторых, процесс нагрева происходил не на древесном угле, а опять-таки на родном местном антраците. каменный уголь давал температуру больше и нагрев происходил быстрее. Но отличить на глаз температуру нагрева в 1100 градусов от температуры в 1300 градусов я не мог и в этом вопросе целиком полагался на опыт кузнеца Прокопа. Создать идеальный меч, какой мне однажды пригрезился, с совершенной кристаллической решеткой и острием в пару атомов, я не рассчитывал, но то, что мой катана будет не хуже многих не сомневался. По большому счету это не мне надо было платить Прокопу, а он мне должен был доплачивать за науку. Ведь период Эдо ещё не закончился и ни один европеец не знал техники изготовления самурайского меча. Конечно, в Европе были свои оружейные школы. Такие старые марки как «Толедо» и «Золинген» соперничали между собой. Но Златоуст уверенно заявил о себе. А булат и дамаск считались непревзойденными. Самурайский меч не вступал с ними в состязание по причине крайней удаленности Японии и закрытости её от остального мира. Когда же Западу случилось схлестнуться с Востоком, мечи уже роли не играли. Играли роль пушки.
