Завершив инспекционный осмотр сооружений на 212-й высоте, в целом остался доволен положением дел – работа шла, а появления разведывательных подразделений 7-й танковой дивизии вермахта я ждал не раньше, чем к обеду. Да и то это в лучшем для немцев случае, ведь развернуть такую махину и перебросить подразделения, поставив перед ними совершенно другую задачу, на сорок с лишним километров – совсем не просто; даже организованным и хорошо обученным немцам на это понадобится часов двенадцать, не меньше.
Следующим объектом инспекционного осмотра была просека, примыкающая к подножию высоты. Передо мной открылась следующая картина – трофейные противотанковые пушки сиротливо стояли на краю просеки, там, где их и оставили; танки и бронетехника были загнаны в лес, а их экипажи спокойно отдыхали в теньке, наверное, мечтая во снах, как заживут в мирной жизни. Только двое часовых, расположившихся на самой просеке, охраняли их сладкие сны. Пришлось нарушить эту идиллию – поставить дрыхнущих, как сурки, бойцов в строй и закатить пятиминутную речь о бдительности и о том, что к ним сюда движется танковая дивизия немцев, которая просто передавит их всех в сонном виде. Затем я распределил людей на четыре бригады и лично наметил, где им предстоит рыть окопы и готовить позиции для противотанковых пушек. Назначив руководителем этих строительных работ танкиста лейтенанта Жилина, я с Шерханом и Якутом направился дальше.
Теперь предстояло проинспектировать позиции танков, вкопанных в землю. Особых нареканий устройство этих позиций у меня не вызвало, все было сделано вроде бы грамотно, с единственным минусом – эти танки не смогут хорошо прикрывать друг друга огнем. Но тут уж ничего не сделаешь – либо друг друга подстраховывать, либо хорошо шоссе перекрывать. Чтобы разрешить эту задачу, не моя голова нужна, а Пителина, он бы постарался расположить эти танки в единственно верном месте.
Наконец мы добрались до основной цели инспекционного рейда – вступили в расположение левого фланга 681-го артполка. Слава богу, что бойцам не пришлось рыть окопы и делать другую черновую работу; у тех немногочисленных красноармейцев, которые все-таки ковырялись на позициях, и так лица были совершенно изможденные, с затуманенными взглядами, а движения заторможенными. Еще бы – больше суток люди не спали, и после тяжелейшего боя совершили марш длиной более ста пятидесяти километров. Пускай основную часть пути красноармейцы преодолели на грузовиках, но не весь же. Пушки-то двигались на конной тяге, и части расчетов пришлось на телегах следовать за ними. О ходе этого марша мне поведал командир 2-й батареи первого противотанкового дивизиона лейтенант Ершов. Он встретил нас сразу, как только мы появились в расположении батареи; не спал комбат, давая возможность отдохнуть другим командирам и бойцам его подразделения. На его предложение разбудить хотя бы командиров орудий и взвода пехотной поддержки, чтобы провести с ними беседу и дать ценные указания, я ответил отказом:
– Не надо, комбат, беспокоить людей, им скоро предстоят суровые испытания. Я уже вижу, что пушки стоят на позициях, а пристрелять их вы сможете и позже. Передовые отряды немцев смогут появиться здесь только часа через два, вы это сразу услышите, ведь они сначала наткнутся на позиции закопанных танков и наверняка сразу ретируются – будут ждать подхода основных сил. Под грохот этой канонады вы пристреляете и орудия, и пулеметы.
Наш разговор с лейтенантом подходил к концу, и я уже собирался прощаться с комбатом, чтобы продолжить свою инспекцию, когда на НП батареи появился Шапиро. Комиссар 681-го артполка, как обычно, был весел и излучал такую энергию, как будто и не было никакого изнуряющего марша, перед которым его полк еще и уничтожил целый моторизованный корпус немцев. Вот что значит ветеран, который еще со времен финской войны привык каждую свободную минуту использовать для качественного отдыха. Я знал, что Ося может спать в каких угодно условиях – хоть вверх ногами в сугробе, хоть под канонаду находящейся под боком гаубичной батареи, а питаться и вовсе как верблюд – раз в сутки.
Встреча со старым другом чрезвычайно меня обрадовала; если бы рядом не стоял лейтенант, точно затискал бы в объятиях этого так много для меня значащего человека. Было ощущение, что не виделись с ним миллион лет, хотя еще позавчера я давал Осе втык, что плохо замаскировано одно орудие, а командира злополучной пушки и вовсе грозился отдать под трибунал. С тех пор, кажется, прошла целая вечность, составленная из попеременно сменяющихся неожиданных побед и горьких разочарований, окропленных кровью погибших товарищей, и постоянной, непрерывной суеты, но все это было совершено необходимо для выполнения крайне важного дела по изменению вектора истории.
Шапиро при свидетеле повел себя строго официально – сухо доложил о состоянии дел в полку и настроениях личного состава. Только Осины глаза во время этого доклада жили совершенно иной жизнью – он буквально пожирал взглядом мои генеральские петлицы; а когда мы с ним пошли осматривать другие позиции полка, просто засыпал меня вопросами, при этом, как было принято между нами, не обошелся без саркастических замечаний:
– Юр, а что же тебе Болдин штаны-то генеральские, с лампасами, не подарил? Какой-то ты не натуральный генерал получаешься – пуза нет, штанов соответствующих нет, к тому же без «эмки» и свиты бродишь по окопам с автоматом! Непорядок… не по-генеральски это!
– Но-но, политический вождь полка! У генералов свои причуды! Хотим – в простых шароварах ходим, хотим – противотанковое ружье на плече носим. А про свиту ты зря – вон, у меня и спереди, и сзади по волкодаву – они кому хочешь пасть порвут. Сам знаешь по финской войне – Шерхан и Якут целой роты егерей стоят; так что можно сказать, я следую в сопровождении целой роты охраны. Не каждый маршал такой чести удостаивается. А ты о каких-то штанах с лампасами! Да тьфу на них два раза! Лучше о себе подумай, о своей новой форме – ты теперь тоже уже целого полка комиссар, не батальона, должен вести себя соответственно – уважения к генералам, так сказать, питать в два раза больше.
Примерно в таком духе мы и вели разговоры, пока ходили от одной батареи к другой, однако на подходе к позициям, оба мгновенно перевоплощались в серьезных и требовательных командиров. Закончив обход, я остался доволен положением дел – полк был вполне готов к отражению атаки. В настоящий момент девяносто пять процентов личного состава отдыхало, но если все нормально, зачем будить солдат? Мне и одного Шапиро было вполне достаточно, поэтому и командира полка, теперь уже подполковника Чекалина, я запретил будить, просто передал для него Осипу свои бывшие петлицы.
