В этот раз получилось куда лучше. Поеживаясь от непрерывного зуда, Радлов содрал со лба, подбородка и шеи бактериальные повязки. Затем сделал четыре шага и остановился перед зеркалом.
– Да, занятно… – сказал он, ощущая себя в жутком сне. Неожиданно хихикнул, а через мгновение зашелся в диком истерическом хохоте.
Лицо, глядевшее из прямоугольной рамы, было чужим. На месте носа торчало нечто похожее на окровавленный пенек. Глубокий шрам проходил через лоб, правую бровь и щеку. Еще несколько тянулись по подбородку. Покрытая царапинами кожа выглядела неровной, как грубая ткань. Горло той стороны, куда пришелся укус, походило на гармошку из-за валиков засохшей крови. Чудом уцелевший глаз казался меньше, чем другой.
Смех прекратился сам собой. Осталась глухая боль в сердце, ностальгия по тому, что когда-то было, но безвозвратно ушло, растворилось в прошлом так же надежно, как сахар в горячем чае.
– И это доктор истории Радлов? – спросил Семен. – Тот, что боялся порезов и не умел драться? Нет, это не он… Он давно умер, пропал, сгинул в лесу, погиб от рук киборгов. Кто-то пришел ему на смену. Но кто?
Развернувшись, он заковылял к стулу, где Магда оставила пакет. Вскрыл его и обнаружил новенький спортивный костюм, такой же, как разорванный, только черно-бежевый. Рюкзак и прочие вещи нашел в шкафу, аккуратно разложенными на полках. Надеть белье оказалось труднее всего – мешали повязки. Но Семен справился и начал облачаться в костюм.
Время от времени поглядывал в сторону видеокамеры.
Понятно, что дежурная медсестра обязана постоянно наблюдать за пациентами. Но так же очевидно, что всегда отслеживать более дюжины картинок она не может. Девушка будет отвлекаться, уделять внимание тем, кто в критическом состоянии или только что поступил.
На это Семен и рассчитывал.
Затем, когда выяснится, что искусанный пациент исчез, видеозапись тщательно изучат. Но поскольку он не захватит с собой ничего из больничного имущества и не учинит беспорядка, администрация вряд ли позвонит в полицию.
– Хорошо, – пропыхтел Радлов. – Осталось решить, каким способом отсюда выбраться…
Осторожно приоткрыл дверь и выглянул наружу.
Палата располагалась напротив холла. Рядами стояли зеленые пальмы в кадках, окна украшали цветы в горшках, по стенам вился плющ. Но что хуже всего – тут было людно, как в пивной субботним вечером. Больные в халатах толпились вокруг столов, играли в карты, шахматы и просто болтали.
Слева от холла находился конец коридора – тупик с намертво закрытой дверью, ведшей, скорее всего, на пожарную лестницу. Справа виднелся пост – стойка, за ней голова Магды в косынке. Девушка то ли читала, то ли заполняла какие-то документы.
Незаметно тут прошел бы только бесшумный невидимка.
Семен подумал о том, чтобы подождать ночи, когда пациенты разойдутся по палатам, а медсестра задремлет. Но эту идею отверг – он не знал, как дойти до выхода, внизу наверняка пост охраны, а в коридорах камеры.
Оставался путь через окно.
Приняв решение, Радлов забрался в кровать и принялся спокойно ждать, пока стемнеет. Одеяло надвинул до подбородка, чтобы заглянувшая в палату медсестра не заметила, что он одет.
В десять телевизор отключился сам, а из коридора донесся голосок Магды, что-то сурово говорившей по-чешски. Сидевшие в холле больные отозвались сердитым гулом, но начали расходиться. Зашаркали подошвы, через пятнадцать минут наступила тишина.
Семен выждал еще полчаса и только после этого слез с кровати. Вдел руки в лямки рюкзака, обулся. Взял заранее отложенный крем для бритья, встал на стул и нацелился в объектив. Надавил сенсор, раздалось негромкое шипение, и белая пена залепила камеру, выведя ее из строя и не сломав при этом.
Любое повреждение, скорее всего, заставило бы сработать сигнализацию.
– Вот и все, – крем занял место в кармане рюкзака, а Радлов подошел к окну и отдернул шторы.
Он находился на высоте третьего этажа. Чуть ниже раскачивались на ветру деревья больничного сада, за ними виднелась ограда и неширокая дорога. Дальше лежало большое кладбище, а у его края высился жилой дом – этажей в пятнадцать, того типа, что строили в середине прошлого десятилетия.
Светившиеся окошки образовывали несколько созвездий. Одно походило на Большую Медведицу. Через теплый мрак майского вечера доносилась негромкая музыка.
– Эх, была не была, – Семен забрался на подоконник и выглянул наружу.
До ближайшего дерева было метра четыре – достаточно много, если учесть, что Радлов с трудом стоял на ногах. Зато радовала взгляд стена, покрытая треугольными выступами, похожими на куски белых кирпичей.
Семен лег на подоконник, свесил ноги и нащупал один из выступов. Встал на него и принялся медленно, осторожно спускаться, уходя немного вбок, чтобы пройти между окнами.
Рука соскользнула, когда схватился за выступ, покрытый чем-то скользким, гнусно пахнущим. Радлова мотнуло, он резко дернулся в сторону. В этот момент рядом с головой свистнуло. Негромко хлопнуло, на стене образовалась ямка глубиной сантиметров в сорок, полетела пыль.
«В меня стреляли. Вакуумной пулей» – подумал Семен отрешенно. Что было сил оттолкнулся от стены. Кувырнулся, мелькнула слабо освещенная дорожка, идущая вдоль стены больницы.
Врезался во что-то колючее, шуршащее. От удара по спине перехватило дыхание, сук едва не воткнулся в лицо, второй оцарапал плечо. В облаке сбитых листьев Радлов неизящно шлепнулся на землю. Перед глазами потемнело, но он вскочил и рванул прочь.
Если снайпер задумает повторить попытку, то по неподвижной мишени он не промажет.
Под ногами пружинила трава, ветви лупили по лицу, груди. Раны болели, словно на них плеснули кислотой, ноги подгибались, а в груди неприятно кололо. Но он мчался вслепую, точно гонимое ужасом животное.
Потом обнаружил, что несется прямо на ограду. Резко остановился, упал и пополз туда, где у забора густо разросся боярышник. Заполз в самую гущу и только тут позволил себе зашипеть от боли.
Вечер оставался таким же тихим, как полчаса назад. Корпус больницы высился темным монолитом, светились окошки жилого дома, с крыши которого, скорее всего, и стреляли.
Выстрела никто не заметил.
«Надо перехватить снайпера, – подумал Семен с внезапной злостью. – Узнать, кто он такой и кто его послал. Другого такого шанса может и не быть. Но тип с винтовкой наверняка сматывает удочки. Надо поспешить».
Преодолевая сопротивление ноющих мускулов, он поднялся. Перепрыгнул забор и едва не упал от нахлынувшей слабости. Закусив нижнюю губу до боли, перебежал дорогу в свете фар приближавшейся машины. Скользнул за угол кладбищенской ограды за миг до того, как удивленный водитель притормозил.
