– Нельзя умирать… надо идти… – Семен чувствовал, как силы буквально вытекают из него.
Вспомнил про рюкзак. Но отыскал его не сразу, так как один глаз перестал видеть из-за залившей его крови, а со вторым что-то было не в порядке. Повесить на плечи не смог и потащил за собой.
Между пляшущих и качающихся деревьев, под прыгающей по небу луной дошел до выхода из парка. Тут, судя по всему, потерял сознание, потому что обнаружил себя лежащим на животе. Поднялся на четвереньки, затем на колени. С усилием, от которого едва не сломался позвоночник, встал на ноги.
Первый шаг дался с невероятным трудом, второй чуть легче.
– Нет… – просипел Радлов, когда колени предательски подломились и земля со всего маху ударила в лицо.
Потом настала тьма, тяжелая, удушающая, полная боли. Ее сменил яркий, бьющий в глаза свет, тревожные голоса. Семен захотел сказать, чтобы его оставили в покое, что он сейчас поднимется, но не смог…
Когда сознание вернулось в очередной раз, обнаружил, что боль уменьшилась, и что лежит на чем-то мягком.
– А, очнулся, – проговорил над ухом знакомый голос.
Левый глаз открылся нормально, а вот правый – с опозданием, точно нерв, идущий к нему, не восстановился до конца. Радлов увидел белый потолок и на его фоне – мрачную физиономию Матея.
– Ты? – прохрипел он. – Где я?
Места, где вчера получил раны, немилосердно чесались. Хотелось поскрести лоб, нос, шею, бедро и плечи одновременно. Внутри тела двигалось что-то горячее, будто там текли ручейки из лавы.
– В Военной больнице, что На Петржинах, – отозвался племянник Иржи Чапека. – Сюда тебя привезла скорая рано утром…
Скрипнула дверь, в поле зрения Семена появилось еще одно лицо – женское, очень миловидное, окруженное белой косынкой медсестры.
– Пришли в себя? Как здорово! – проговорила она жизнерадостно. – Удивительно, что так быстро! Потеря крови была огромная! Чудо, что вы вообще не скончались! Как жутко, что в центре большого города можно быть так страшно покусанным собаками!
– Э… что? – Семен соображал не очень хорошо, то ли под действием лекарств, то ли просто еще не пришел в себя. – Да, собаки, конечно…
О чем еще могли подумать люди, нашедшие его с многочисленными порезами и укусами, в разодранном костюме? О стае бродячих псов, забежавших с нищей окраины и решивших, что одинокий путник – неплохой обед.
– Доктор велел – никаких долгих разговоров, – медсестра строго посмотрела на Матея.
– Клянусь Святым Яном и его мешком, десять минут, – сказал тот и перекрестился.
– Ну ладно, – девушка заулыбалась.
Простучали по полу ее каблучки, хлопнула дверь, и они остались вдвоем.
– Тебя в четыре утра подобрали в Бубенече прохожие, – не дожидаясь вопросов, начал рассказывать Матей. – Вызвали скорую, она отвезла сюда. По документам ты оказался Оскаром Столпником. В девять один из наших увидел в ленте новостей это имя. Ну я сразу и примчался. Сказал, что ты мой друг. Меня и пропустили, разрешили подождать, когда очнешься.
– Что… с… теми… кто… напал? – слова драли горло изнутри, словно каждое было усеяно шипами. – Полиция…
– Они уверены, что это бродячие собаки. Еще ночью приезжал офицер, спрашивал врача. Поэтому расследования не будет, – Матей наклонился ближе и понизил голос. – Не знаю, кто это сделал, но изуродовали тебя капитально. Никто не узнает в тебе Се… ну, того, кто работал с моим дядей.
Отсутствие интереса со стороны закона означало, что мертвых химер в парке не отыскали.
– Да, умеешь ты… обрадовать…
– А мне что? Не жалко, – Матей пожал широкими плечами. – Три дня назад ты здорово отметелил тех антихристианских мудаков. Я едва очнулся, позвонил в полицию. Ведь асишники вломились, не показав документов, так что мы их сдали как самых обычных преступников. Ну и рожи у всех были, что у полицейских, что у этих… – он хмыкнул. – Парни оклемались. Передают тебе привет.
– И им тоже… – Семен сделал попытку приподняться и с удивлением осознал, что не может.
Он лежал на компрессорном матрасе, позволявшем дышать даже коже спины. На тех местах, что пострадали во время схватки с химерами, держались бактериальные повязки. Из вены на правом предплечье торчала иголка, трубка от нее шла к тумбе медицинского комбайна. А вот легкое одеяло, которым Радлова укрыли, было надежно зафиксировано на особых креплениях.
– Только если разорвать, – Матей заметил попытку собеседника. – Говорят, что двигаться тебе вредно.
– Лежать неподвижно… тоже…
– Ладно, времени мало. Я полагаю, что ты пока не разобрался с теми, кто… это… – Матей многозначительно указал на потолок. – Поэтому мы перевели тебе денег на карточку, пару тысяч евро. Ну а я прямо отсюда заказал еще костюм. Старый только на свалку.
– Спасибо, – кивнул Семен. – Опять ты меня выручаешь.
– Мне что? Ерунда. А…
Тут дверь скрипнула вновь и в разговор вмешалась медсестра:
– Так, десять минут прошли! Вы что, не понимаете, что больному может быть плохо!? – в ее голоске звучал гнев. – Быстро уходите! Иначе сюда придет врач, уж он-то вам покажет, где вирусы архивируются!
– Ладно, – Матей встал. – Удачи, Оскар. Если припрет – звони, – и, подмигнув, он зашагал к выходу.
– Ой, как вы себя чувствуете? Нигде не болит? – медсестра так активно захлопотала вокруг Радлова, что он почувствовал себя умирающим. – Доктор на самом деле скоро заглянет. Он хочет на вас посмотреть!
– Чешется, – ответил Семен честно. – И… позвольте, я сяду?
– Не думаю, что можно…
– Не согласен с вами, Магда, – донесся от двери звучный баритон уверенного в себе человека. – Если больной хочет двигаться – это хорошо. Ослабьте фиксаторы, но не до конца.
– Да, пан доктор, – пискнула медсестра.
Одеяло перестало напоминать оковы. Радлов, опираясь на подушку, чуть приподнялся. Увидел врача – высокого, невероятно элегантного в белом халате и шапочке.
Палата была одноместной, на стене около двери виднелся большой телевизор. В углу стоял шкаф для одежды, в другом располагался огороженный матовым пластиком санузел. Рядом с ним висело зеркало. Ветер шевелил полупрозрачные занавески на окне, за ними угадывались очертания деревьев. Под потолком, рядом с лампой, болталась нацеленная на кровать трубочка камеры.
– Двигаетесь вы нормально, – врач подошел, глянул на виртуальный экран, поднявшийся из «макушки» комбайна. – Особенно для человека, потерявшего почти литр крови. И вообще, честно говоря, динамика восстановления мышечной и нервной ткани меня пугает. Когда вас привезли, лицо напоминало сплошную рану, все было залито кровью. Сейчас там шрамы, выглядящие так, словно им неделя…
