Ощутив, что время настало, майор Джордан нанес решающий удар, приказав группе «Янки» открыть огонь. Первый залп оказался разрушителен. Советы, направлявшиеся к позициям группы, даже не поняли, что произошло. После первого залпа танкисты группы «Янки» перешли к огню по советским танкам в назначенных секторах огня. Стреляя быстро, они начали методично отстреливать советские танки, начиная с тех, которые оказались ближе всего к позициям группы. В промежутках между выстрелами можно было расслышать выкрики командиров танков:
- Огонь!
- Наводчик, два танка, подкалиберным, огонь!
- Следующая цель, огонь!
Словно волки, почуявшие кровь раненой добычи, разведывательный взвод зашел в тыл советскому полку и вступил в бой. Они, начавшие этот бой, бросились вперед, когда батальон вошел в последнюю стадию своего боевого исступления.
Сцена, открывшаяся перед Бэнноном, была просто ошеломляющей. Он высунулся из башни и смотрел. Фолк больше не нуждался в его приказах, продолжая стрелять во все, что попадало в прицел. Фолк, заряжающий, орудие и система управления огнем стали единым боевым механизмом, работавшим автоматически, действенно, эффективно.
Сам ад не мог сравниться с картиной, разворачивающейся перед «66-м».
Фоном была горящая деревня Ланген. Пламя, порожденное артиллерийскими снарядами, поднималось высоко над землей, исчезая в низких облаках. От левого до правого края поля зрения, насколько хватало глаз и дальше, все было заполнено разбитыми и горящими советскими танками и бронемашинами, извергающими огромные столбы пламени, когда взрывались оставшиеся боекомплекты. Горящее дизельное топливо из разбитых баков образовывало пылающие бассейны вокруг мертвых танков. Трассеры и ракеты прочерчивали поле со всех сторон, производя сверкающие снопы искр, когда в снаряд попадал в цель или вспышку, когда цель находила себе ракета. Советские члены экипажей, некоторые из которых сами горели, выбирались из своих танков только чтобы быть скошенными огнем пулеметов, заливающих поле боя красными трассерами. Завороженный этой сценой, Бэннон ощутил новое понимание мрачного стихотворения Уилфреда Оуэна «Dulce et Decorum Est»[33].
Как и во всех боях, в которых принимала участие группа, у этого не было никакого четко обозначенного завершения. Оглушительное крещендо боя вдруг начало стихать, когда наводчики прекращали огонь. Грохот орудий сменился случайным огнем, как правило, пулеметным, выцеливавшим советских членов экипажей при попытке сбежать. В этом не было никакой необходимости. Но, как и прежде, Бэннон позволял группе уничтожать всех, кто пережил гибель своих машин. Зачистка была полезным эвфемизмом для этих отдельных убийств. Группа «Янки» и рота «Д» продолжали зачистку почти час.
Убедившись, что последний советский танк уничтожен, Бэннон запросил отчеты от своих взводов. Со своей позиции он не мог видеть больше танков группы, чем те, что были слева и справа от него. В пылу сражения он, как и взводные, были поглощены борьбой с вражескими танками. Не было необходимости отдавать какие-либо команды или управлять огнем после того, как был дан приказ. Задача заключалось в том, чтобы просто вести огонь в максимальном темпе. В результате этого, хотя Бэннон знал, что они остановили советов, он понятия не имел, чего это стоило группе.
В отчеты взводных было трудно поверить, но они радовали. Хотя несколько танков получили попадания, общие потери составляли два убитых и четыре раненых, большинство из которых, как обычно, приходилось на механизированный взвод. Один танк был поврежден. Позиции, вырытые саперами и тот факт, что группа «Янки» вступила в бой, когда советские командиры уже утратили контроль над ситуацией, позволило группе выйти из боя с минимальными потерями.
Из отчетов на частоте батальона Бэннон узнал, что рота «Д» пострадала гораздо сильнее, чем группа «Янки» из-за огня советской артиллерии и того, что они оказались в центре событий. Несмотря на это, рота по-прежнему сохраняла неплохую форму и могла выставить три несколько неполных взвода.
К тому моменту, как майор Джордан появился в эфире, запросив отчет от группы, восторг Бэннона по поводу того, что он вышел из последнего боя так хорошо и с такими малыми потерями сменился дерзостью.
Когда майор запросил отчет, Бэннон ответил ему словами, употребленными Веллингтоном после битвы при Ватерлоо: «Они пришли по-старинке, и мы разбили их по-старинке».
Наползающий рассвет десятого дня войны в полной мере показал их успех. Более восьмидесяти остовов разбитых советских машин застилали Лагненский проход. Крупнейшее скопление горящих остовов находилось между Лангеном и позициями группы. Несколько танков оказались менее чем в пятидесяти метрах от группы «Янки», прежде чем были подбиты и остановились.
Батальон сильно уступал противнику в численности и по всем понятиям должен был дорого заплатить за удержание прохода. Но он удержал его и небольшой ценой. Достигнутый успех был обусловлен исключительно планированием и руководством майора Джордана.
Несмотря на масштабы достигнутого успеха, в группе «Янки» не было заметно никаких признаков радости или гордости. Наиболее точно ее состояние можно было описать как полное изнеможение. Бои в предыдущие день и ночь, крутые эмоциональные взлеты и падения, вызванные игрой со смертью в хаосе кратких, но интенсивных столкновений взяли свое. Обходя позиции на рассвете, Бэннона встречали простые кивки или даже просто взгляды от тех, кто не спал. Улецки спал на крыше «55-го» сном, граничившим со смертью. Так как не было никакой необходимости будить его, Бэннон сказал Гвенту напомнить Улецки быть с докладом у «66-го» когда он проснется, но не позднее 11.00. Боб Улецки нуждался во сне больше, чем Бэннон.
На позициях механизированного взвода солдаты были распределены равномерно, половина находилась в окопах в состоянии готовности, а остальные вернулись в машины. Начинавшийся день был холодным и пасмурным. Поскольку земля в окопах не была сухой и не собиралась просыхать в ближайшее время, Полгар отправил солдат, которые не несли вахту в машины, где было сухо. Сам Полгар спал, прислонившись к стволу дерева и баюкая на руках М-16. Бэннон не побеспокоил его, как и Улецки, но поручил командиру отделения передать ему то же самое.
Утро прошло спокойно. Группа просто стояла на позициях и осматривала область впереди на предмет любых признаков активности. Патрули роты «Д» начали зачистку поля боя после того, как последние мины самоуничтожились. Иногда раздавались отдельные выстрелы, но никто не обращал на них особого внимания. Патрули останавливались у каждой советской машины, чтобы обследовать ее. Убедившись, что машина не представляла опасности, они помечали ее мелом. Машины, которые все еще горели, в проверке не нуждались.
