Ею оказалась китаянка. Джи-джи определил это только в момент броска, но прекрасно тренированные мускулы, моментально скорректировали смертельный удар. Зажав рот жертве левой рукой, убийца нанес короткий удар под лопатку, и застыл, быстро считая в уме секунды. Несчастная китаянка не издала ни всхлипа, ни вскрика, быстро прожив отпущенные судьбой мгновения. Её кукольные руки безвольно опустились вниз и из них, на каменный пол упала фарфоровая чашка для ополаскивания рта.
Звук разбитой посуды звонко прокатился по огромному пространству императорской спальни и присевший на кровать Унгерн, тревожно вскинул голову. Ах, если бы в этот день он не столь много выпил или на нем не было широкополого китайского халата, возможно, что все бы сложилось иначе, но судьба обрекла барона на гибель.
Пока он позвал жену, а затем стал вставать с кровати, Джи-джи в одно мгновение пролетел разделяющее его от барона расстояние и произвел смертельный выпад. Унгерн только успел поднять для защиты руки, как отравленное острие кинжала вонзилось ему в грудь, и радостно глядя в лицо живому трупу, британец стал вновь считать до пятнадцати.
Ах, как этого было мало для принцессы и как много оказалось для барона. Пока подлый наймит Лондона переживал мгновения своего торжества от выполненного задания, руки Унгерна сделали быстрое движение и с силой обрушились на уши противника. Джи-джи тонко пискнул от столь низкого коварства, но было уже поздно. В его ушах взорвался настоящий артиллерийский снаряд, и из правого уха хлынула струйка крови.
В ответный удар, барон вложил почти всю свою силу, которая с каждой секундой покидала его сильное тело. Уже слабеющими пальцами рук, Унгерн успел ткнуть в незащищенное лицо противника, от чего свет навсегда померк в левом глазу у британца.
Обезумевший от боли убийца словно сошел с ума. Зажимая кровоточащие раны, он отскочил от рухнувшего на спину барона и стремительно бросился в ванну, желая как можно быстрее покинуть дворец. Не сверли его мозг дикая, невыносимая боль, британец, возможно, выбрал бы другой путь спасения, но утративший над собой контроль убийца, проворно юркнул в темный проем стоков.
Как говорили мудрые римляне «каждому своё» и были полностью правы. Джи-джи получил по заслугам именно ту награду, которую заслужил. Лишенный зрения и терзаемый нестерпимой болью в ушах, британский агент быстро заблудился в сложном перепутье сточных труб и удушенный зловонными миазмами, потеряв сознание, рухнул истерзанным лицом в густую лужу испражнения.
Последнее ведение, что промелькнуло в его сознание перед смертью, была не верная жена Бетси, ни милые дети Джеймс и Дейзи, а любимая собачка Фисби, которую агент ценой своей жизни спас от уничтожения. Так при исполнении задания погиб славный агент секретной британской службы Джулиус Джером Бонд, заработав ценой своей жизни государственное содержание своей семье.
Мертвого Унгерна, обнаружили только рано утром, когда по ранее полученному приказу, к нему на доклад явился поручик Маслов. Великий Покоритель вселенной лежал на забрызганном кровью бухарском ковре, устремив в потолок свои голубые глаза.
Поручик попытался скрыть сей факт, приказав полностью прервать сообщение между дворцом и остальным миром, но китайский агент Перкенса, лично убедившись в смерти Унгерна, известил своего хозяина, вывесив в условленном месте на крыше дворца красное полотнище.
Буквально через полчаса, Летний дворец был блокирован огромной толпой китайцев, среди которых было много вооруженных людей. Разогретые призывами британских подстрекателей, они вскоре ринулись на штурм ворот, используя свою численность.
Будь у осажденных казаков хотя бы одна пушка, они смогли бы не только отбить натиск врага, но и полностью рассеять беснующуюся у ворот толпу, однако у охранной сотни было всего два ручных пулемета. Первый штурм они легко отбили, завалив простирающуюся перед дворцом площадь телами одетые в сини халаты, но всем было ясно, что без подмоги, они долго не протянут.
Находившиеся в Запретном городе части Азиатской дивизии под командованием Резухина, так же были блокированы огромной толпой, которая в отличие от своих боевых собратьев не спешила идти на штурм, поскольку в распоряжении русских было три дивизионных пушки образца 1902 года. Они были переданы Сунь Ятсену японцами в качестве маньчжурского трофея, но отступающие китайцы не успели увезти их.
Восставшие были хорошо информированы о них от генерала Бригса, который через час после начала восстания явился во дворец в качестве посредника по мирным переговорам. И здесь все пошло как по нотам. С прискорбным голосом англичанин заявил о смерти Унгерна, ссылаясь на китайскую обслугу дворца чудом сумевшей пробиться сквозь толпу пекинцев, осадивших Летний дворец. Затем, заверив Резухина, что приложит все усилия для спасения осажденной сотни Маслова, генерал предложил сложить оружие и покинуть город, обещая неприкосновенность всех русских соединений принявших это предложение.
Полковник обещал переговорить с остальными командирами, оставив Бригса наедине с охраной. Новость о смерти барона, потрясла офицеров. Некоторые отказались верить в это, но Резухин резонно указал на активность китайцев, которые при живом Унгерне и носа высунуть боялись. В дебатах и перепалке мнений прошло около часа, пока под нажимом Резухина офицеры не стали склоняться к предложенному британцами варианту. Правда, штабс-капитан Карамышев требовал вызвать во дворец представителей сотни Маслова, но Резухин оборвал его, заметив, что подобные предложения только оттягивают принятие окончательного решения по жизненно важному вопросу.
Добившись согласия офицеров дивизии, полковник поспешил к Бригсу для подписания мирного протокола капитуляции Азиатской дивизии. Через полтора час, после достижения договоренности, унгеровцы были готовы оставить Запретный город и терпеливо дожидались возвращение Бригса, который должен был быть гарантом свободного прохождения войска за пределы столицы. Англичанин не заставил себя долго ждать и в сопровождении двух всадников, в назначенный срок появился у центральных ворот комплекса.
Сняв на всякий случай замки с орудий, казаки вслед за ехавшими впереди офицерами, стали покидать императорский дворец. Резухин и Бригс негромко переговаривались, остановившись у ворот, и наблюдая, как соединения дивизии, стройными рядами выезжала из-под арки ворот и выстраивалась на огромной пустой площади.
Выехало уже более половины казаков и монголов, как в это время неизвестно каким образом на площадь вылетел окровавленный всадник и с громким криком: - Братцы! братцы! – устремился к стоявшим казакам. С большим трудом унгеровцы узнали в этом окровавленном человеке, хорунжия Елисеева из охранной сотни барона.
