подопечных к цели.
Все время полета маленький караван должен был строго соблюдать беспрецедентные меры предосторожности. Во-первых, режим радиомолчания, во-вторых, безусловную светомаскировку, а в-третьих, что вызвало наибольшее недовольство, маршрутный план штурмана получили перед самым вылетом. Таким образом Зимин надеялся избежать утечки информации.
Примерно в двадцати километрах от первой линии вражеских позиций на всех русских кораблях одновременно заглушили маршевые двигатели, после чего в непривычной и даже страшной для летчиков тишине начали снижение. Максимальная скорость, которую могли развить на большой высоте сравнительно тихоходные транспорты, была сто шестьдесят узлов[4]. И вот теперь они, под воздействием силы земного притяжения, неотвратимо набирали ход, снижаясь или даже почти падая по отлогой кривой.
Даже если бы вражеские наблюдатели сумели заметить что-либо в темном небе, времени на реакцию у них просто не оставалось. К тому же радаров на этом участке еще не было, а звуковая разведка никак не могла услышать выключенные двигатели. «Земля» молчала. Ни одного выстрела не ударило снизу. Ни одного разрыва не вспыхнуло в темноте. Лишь яркие южные звезды и белая лента Млечного Пути сияли из бесконечности космоса.
Отделявшие их от аэродрома назначения километры были пройдены в считанные минуты и лишь на последнем участке, когда основная опасность уже миновала, Март вышел в эфир и срывающимся от долгого напряжения голосом скомандовал:
— Конвою, включить двигатели, навигационные и бортовые огни. Радист, связь с базой, пусть встречают.
Не только враг, но и штаб сеульской эскадры благополучно «проспал» появление конвоя. Никто толком ничего не успел понять, как возникшие словно из ниоткуда разом засветившиеся огнями и посадочными прожекторами корабли принялись заходить на посадку на свободном участке аэродрома.
— А ведь самый большой риск был, что наши по нам начнут стрелять… Вот была бы потеха…
[1] Предельно Малые Высоты
[2] Святая Варвара — помимо всего прочего покровительница пожарных.
[3] 8 румбов — 90 градусов.
[4] 300 километров в час.
Татьяна не очень любила ночные дежурства. Полеты в такое время редкость, поэтому просто приходится тупо сидеть и ждать непонятно чего. Однако после того, как она выздоровела, никакой другой работы ей пока не поручали. И вот попробуй пойми, то ли жалеют, то ли уверены, что ничего иного ей доверить нельзя. «Трудно быть девушкой в таком мужском царстве как ВВФ, — вздохнула она и, отстегнув наушники от интеркома, встала из диспетчерского кресла».
Сделав пару шагов, чтобы размять затекшие ноги, она сладко потянулась и вдруг увидела себя в небольшом зеркальце на стене. Картинка, если честно, была не очень. Болезненно худая, с впалыми щеками. Выбритые перед операцией волосы все никак не отрастут, отчего приходится, не снимая, носить берет. От и без того небольшой груди остались лишь воспоминания. Так что единственным украшением стала медаль на георгиевской ленте и золотая нашивка за ранение. И только глаза остались прежними — большими и лучистыми.
Замигавшая внезапно на интеркоме лампочка вызова на какое-то мгновение ввела ее в ступор, но затем Таня опрометью бросилась на свое место и подключилась к связи.
— Я «Буран», бортовой номер сто сорок три буки, — раздался какой-то поразительно знакомый голос в наушниках. — Прошу принять конвой! Я «Буран», прошу принять конвой… Блин, спят они там что ли?
— Я «Йонсан», — затараторила в микрофон девушка. — Назовите свой эшелон и координаты!
— Высота пятьсот, координаты… прямо над вами!
— Что за дурацкие шутки? Немедленно назовите координаты… ой, мамочки!
Подсвеченный вспыхнувшими бортовыми огнями черный даже на фоне ночного, звездного неба корпус рейдера пронесся над диспетчерской башней, а следом за ней появились еще более темные и массивные туши транспортов.
— Твердо Рцы двести раз, прошу разрешения на посадку, — подал голос пилот одного из них. — Твердо Рцы двести одиннадцатый, — вторил ему другой, — прошу разрешения на посадку. Твердо Како восемнадцать…
— Господи, да откуда вы взялись?! — простонала Таня, но в микрофон отвечала уже собранным и деловым тоном. — ТР-201 занимайте синюю полосу. ТР-211 — красную. ТК-18 уходите на боковую. Включаю подсветку.
Щелкнув тумблером, девушка зажгла мощные прожектора и осветила взлетно-посадочные полосы.
— Вас понял, сажусь! — практически хором ответили пилоты транспортов и летающего танкера.
— «Буран» — продолжила она. — Ваша полоса — красная. Садитесь, как только ее освободит двести одиннадцатый!
— Вас понял.
Когда корабли, наконец, приземлились, оставалось главное — доложить о прибытии каравана дежурному по гарнизону. Обычно о подобных событиях наверх сообщал старший по аэродрому, но его не было, и Таня, внутренне поежившись, потянулась к трубке аппарата военной связи.
— Дежурный Ландсберга, — отозвался усталый голос на другом конце провода.
— Докладывает диспетчер аэродрома прапорщик Калашникова. В Йонсан прибыл караван. Два транспорта и летающий танкер. Конвой — рейдер «Буран».
— Вы что там с ума сошли? Какой еще караван, нам ничего не сообщали…
— Тот, что я вам перечислила.
— Барышня, что вы несете?
— Я вам не барышня, а офицер! — разозлилась Татьяна. — Докладываю, что вижу. А вижу я транспорты, причем очень тяжело нагруженные!
— Вас понял!
— Конец связи!
Судя по всему, столь эффектно приземлившийся отряд воздушных судов не остался незамеченным. Вокруг здания аэропорта поднялась суета. Туда-сюда бегали люди в форме и без. В быстро светлеющее небо зачем-то поднялись лучи прожекторов и принялись торопливо обшаривать воздушное пространство, имитируя бурную деятельность.
Снова зазвонил зуммер, на сей раз внутренней связи.
— Дежурный диспетчер, — подняла трубку девушка.
— Калашникова, что происходит? — прохрипел динамик голосом капитан-лейтенанта Нифонтова — сурового дядьки с обожженным лицом, которого она боялась до дрожи в коленях.
— Приземлился караван из трех транспортов и одного корвета, — звенящим от ужаса голосом доложила Таня.
— Позывные назвали?
— Так точно!
— Кто конвоир?
— «Буран». Бортовой номер сто сорок три буки!
— Понятно. Где расположила?
— В синей и красной зонах. Танкер на боковой площадке.
— Хорошо, — в голосе начальника появилось что-то вроде одобрения. — Отбой!
«Все, кажется, пронесло» — успела подумать она и вытерла внезапно вспотевший лоб. Не смотря на то, что в училище ее готовили на пилота, во время службы ей пока еще никто не решился доверить штурвал. Тем не менее, в технике пилотирования она немного разбиралась и, хоть и с некоторым опозданием, поняла, что маневр, выполненный пилотами «Бурана» и номерных транспортов, был очень опасен, но вместе с
