А я-то больше про Дину I писал. Хотя, воюй она так, как я описывал, вряд ли бы мне пришлось с её дочерями разговаривать. Ну, да это дело прошлого.
Подъезжаем к лагерю. Со стороны выглядит просто калькой с римского – с рвом, валом и частоколом. Правда, этот лагерь, несомненно, вражеский и носит следы скоротечного грабежа. Частокол в паре мест на валу развален явно из первобытной любви к разрушению, а не в ходе штурма. Но у ворот уже стража из пары натуральных самураев со вполне европейского вида алебардами. Палатки, где свалены, где порезаны, где сожжены, но некоторые ещё стоят. Хм, насколько я помню, высшее офицерство у римлян располагалось в центре лагеря. Здесь, похоже, практика аналогичная.
– Херенокт, интересно, удрал, или без башки остался? – неизвестно у кого спрашивает Дина.
– А что лучше? – с той же ледяной интонацией говорит Кэретта.
– Лучше бы удрал! Девочка ведь так любит папочку!
О ком это она? Ах да, вспомнил – Линк женат на дочери Херенокта. Старая и новая аристократия пытались наладить мирное сосуществование. Судя по увиденному – не слишком это у них получилось. А сам старик – старый враг ещё Первой Дины.
– А если серьёзно, как раз Хереноктовская голова мне нужна на Хереноктовской же шее. С ним можно договориться. С этим же Безглазым – никогда.
Безглазый, Безглазый… Стоп, это он, что ли ослепил Кэретту много лет назад, а потом, вопреки своему желанию, встретился с Диной, и та ему той же монетой отплатила? Похоже на то…
– Ты думаешь, он от нас в своей палатке под столом прячется?
– А ты разве не хочешь его там увидеть?
– Сама знаешь, где я его видеть хочу!
– Ну, он тоже ни раз желал тебе подобного! Ладно, повеселились, и хватит. Делом займёмся! Поднять мой флаг!
Интересно, а какой он? А то эту "мелочь" я прописать забыл. Флаг оказался красным со свернувшейся змеёй. Откуда здесь американский гремучник?! Хм. А почему бы им тут не быть? Из местной фауны я ведь только мамонтов да пещерных медведей прописал.
Ставят раскладной табурет. Два воина бережно снимают Дину с седла, усаживают. Видно, что лицо у неё кривится от боли. Левая нога торчит вперёд, под неё подсовывают какую-то скамеечку. Одновременно под руку дают узловатую и сучковатую палку черного дерева. В её руках даже палка может стать смертельным оружием.
– Повязку бы сменила! – говорит Кэретта.
– Плевать! Потом! – отмахивается Дина.
Приближается ещё один всадник. На нём самая натуральная шляпа из фильма про мушкетёров, да ещё и с пышным плюмажем из перьев.
Увидев Дину, спешивается и галантно кланяется, сняв шляпу. Тут я чуть из седла не выпал. Негр в самурайском доспехе да ещё в мушкетерской шляпе. А меч у него – несомненно, катана.
Дина только небрежно рукой в ответ махнула.
– Что-нибудь скажешь хорошее, Эрескерт?
– Да. Безглазый, похоже, убит.
Нехорошо щурится.
– Ты его тело видел?
– Да. Везут сюда. Вот это я снял с него.
Протягивает Дине какое-то массивное ожерелье. Она, щурясь и гримасничая разглядывает круглый медальон с непонятными знаками и голубым камнем.
– Да, это их ожерелье… В свои латы он мог кого угодно обрядить, а этой вещи бы не снял. Хотя, кто его знает… Как он погиб?
– Сожжен. И он, и многие на том холме. Пленные подтверждают, что это он.
– Херенокт?
– Там его точно не было. Только знамя. Пленные говорят – он командовал кавалерией на левом фланге.
– Кавалеристов этих не добили ещё… Ладно, если старый волчара и на этот раз ушёл, то я не удивлюсь… Если уж он из капканов матери уходил… Раненых собирают?
– Да.
– Флаг перевязочного пункта поднимите.
– Уже, – один из офицеров показывает в сторону шестопером.
– Хорошо… Рэндэрд ко мне!
Спрыгиваю с коня. В глазах темнеет, земля устремляется навстречу.
* * *
Сколько я был без сознания? Не знаю. Во всяком случае, за это время меня отнесли в другое место лагеря и избавили от доспехов и кольчуги.
– Он очнулся.
– Встать помогите!
Где это я? Судя по всему – в каком-то средневековом центре военно-полевой хирургии. У частокола сидит и лежит человек пятнадцать раненых. Я первый у входа в какую-то палатку. Похоже, и здесь действует принцип, что раненному офицеру помощь окажут скорее, нежели солдату.
Местные медики меня приятно удивили. Понятие стерилизация инструментов им известно. Раны обрабатывают спиртом (хе-хе, значит есть спирт и для использования в других целях). Даже что-то вроде местной анестезии применяется, во всяком случае, боли почти не чувствовал, пока меня зашивали. Голову тоже, Рэндэрду, то есть мне пришлось распрощаться с шевелюрой на половине головы. Попросил – обрили и вторую. Так привычнее. Выдрали два наконечника стрелы. Хорошие такие, гранёные. Бронебойные. Повязка на голову, повязка на грудь. Как там поётся? "Голова обвязана, кровь на рукаве…"
Они уже заканчивали, когда в палатку бесцеремонно вваливается Дина. Жутко хромает и опирается на ту самую палку.
– Ну что, жить будет?
– Возможно.
Специфическое у него чувство юмора.
– Ладно. Идти сможешь?
– Смогу.
– Ну и ладно. В случае чего, меня понесёшь.
Раскатисто хохочет. Интересно, кто же я такой, раз командующий огромной армией не считает зазорным интересоваться моим здоровьем.
– Кстати, знаешь чего я хотела?
– Нет.
– Совсем что ли память отшибло?
– Совсем.
– Ладно, с этим потом. Чёрную звезду я тебе пожаловала.
Чуть было не брякнул в ответ "Служу Советскому Союзу!"
– Благодарю!
– Тю! Здорово же тебя стукнули, раз даже уставные слова забыл.
Осталось только кивнуть.
– Жалко будет такую голову потерять… Впрочем… – неожиданно крепко жмёт мне руку.
– Как бы там оно ни было, помни об одном: я запомнила, как ты сегодня стоял. До смерти запомнила. Никогда тебе сегодняшний день не забуду. Не забуду ни тебе, ни твоим. Всем. И тем, кто уцелел. И тем, кто там лёг. Сегодня выиграна война!
Она не из тех, кто словами разбрасывается. Это я и так знаю.
– Безглазый. И Херенокт. Пока они… Война не кончится.
– Безглазый, мой друг, только Безглазый. Херенокт умён, но его беда – слишком высокие представления о чести и верности. Брат безглазого вовсе не жаждет войны, а наследник – он.
– Если Безглазый мёртв…
– Пошли, удостоверимся.
Накрытое грубой тканью тело. Интересно, сколько времени прошло? Во всяком случае, Кэретте его хватило, чтобы избавиться от доспехов и нарядиться в пышное платье. Только маска осталась, да конский хвост как-то с нарядом не слишком гармонирует. Впрочем, ещё перевязь с мечом присутствует. В руках – копье с широким лезвием. Кажется, такое называется протазан. Интересно, зачем оно ей понадобилось?
