Ознакомительная версия.
…И вот предстоит встреча с семейством Боташевых. Спустя шесть лет. Да и она могла бы и не состояться, не случись череда трагических смертей в княжеской фамилии.
…Наконец слуги открыли ворота, и Голевский въехал во двор. Там уже стояла карета с гербом графа Переверзева. Выходит, Вера здесь? Любопытно, она приехала одна или с мужем?..
Капитан, войдя в парадную, отдал кивер, перчатки и саблю услужливому швейцару.
– Доложи-ка, любезный, князю, что прибыл капитан Голевский.
– Слушаюсь, барин.
– Да поживее, голубчик.
Швейцар исчез…
Голевский посмотрелся в огромное зеркало, поправил воротник, галстук, мундир, пригладил черные как смоль волосы, потрепал расческой бакенбарды. Остался доволен увиденной картиной. Он – мужчина в самом расцвете сил. Всего лишь тридцать шесть лет. Мужественное лицо, волевой подбородок, серые бесстрашные глаза, безупречная офицерская выправка.
Александр Дмитриевич четким, уверенным шагом вошел в роскошную гостиную и окинул ее взглядом… Почти ничего не изменилось с тех пор. Все та же огромная зала, дорогая мебель из красного дерева, персидские ковры, зеркала в позолоченных рамах, статуэтки, парадные картины известных живописцев. Только бархатные портьеры теперь стали другого цвета – красного, тогда они были темно-зеленые.
Волнение охватило капитана с новой силой: ведь скоро он увидит Веру!
Край портьеры колыхнулся. Вот появилась бледная женская ручка… А вот и ее обладательница собственной персоной. В строгом черном платье, печально улыбающаяся, бледная.
Гвардеец вздрогнул – это была Вера!
Сердце его чуть не выпрыгнуло из груди от внезапно нахлынувших чувств. Оно так учащенно забилось, забилось, но… потрепыхавшись, начало помаленьку успокаиваться… Первоначальное волнение уступило место легкой досаде и нарастающему разочарованию.
Да, Вера сильно изменилась, но, увы, не в лучшую сторону. Истаяла, поблекла, осунулась. Лицо худое, глаза заплаканные, под глазами – темные круги. Явно смерть братьев вкупе с несчастным браком отразилась на ее здоровье и внешности. Что и говорить, потеряла Вера свое былое очарование. А какой она раньше была красавицей!
Вера сделала шаг вперед. Ее первым порывом было бурно разрыдаться, но заметив холодность и сухость гостя, Вера сдержалась. Правда, крупная слеза все же скатилась по ее бледной щеке. Голевский сдержано поцеловал Вере ручку.
– Вот мы и свиделись, любезная княжна, о, пардон, графиня. Через почти шесть долгих и непростых лет.
– Да, свиделись, Александр Дмитриевич, и то благодаря печальным обстоятельствам, – Вера говорила тихим, подавленным голосом. – Я, поверьте, весьма рада, что вы приехали к нам. Как вы поживаете? Не женились еще?
– Служу пока. Дела идут прекрасно. А жениться после того случая я весьма опасаюсь. Зачем мне новые сердечные раны.
Вера опустила глаза и покраснела. Намек на «тот случай» она прекрасно поняла. Это был упрек, но она его заслужила.
Голевский, пользуясь тем, что Вера сконфузилась, принялся внимательнее разглядывать ее. Он пытался отыскать в ее чертах, фигуре, движениях что-то знакомое, родное – все то, что когда-то привлекало его и заставляло терять голову. Искал, искал… но, увы, никак не находил. Пытался извлечь из глубин души былые чувства к ней, но, увы, из этой затеи тоже ничего не вышло. Вот беда так беда: не за что было даже зацепиться. Вот так проходит первая любовь.
– Сашенька!.. – в гостиной появился, хромая, князь Боташев.
Старик Боташев явно сдал. Исхудал, тяжело дышит, болезненный вид. Всклоченные седые волосы, взор потухший, лицо пожелтевшее, испещренное множеством морщин. Лихой вояка, ученик великого Суворова уже не тот, каким был прежде. Годы и переживания берут свое. Неотвратимо, бесповоротно.
Князь положил руку на плечо Голевскому и опустил голову. Слезы закапали из глаз – и у Голевского комок подступил к горлу. Плачущим голосом князь заговорил:
– Сашенька, я рад, что вы приехали. Вы знаете, какое горе нас постигло… Не стало моих любимых Мишеньки и Васеньки.
– Примите мои соболезнования, любезный Николай Николаевич.
– Спасибо за слова утешения.
– И вы, Вера Николаевна, примите мои соболезнования.
– Спасибо, – еле слышно сказала она.
– Простите, что не смог приехать на похороны: служба-с.
– Ах, право, не стоит. Не казните себя, Сашенька. Не смогли так не смогли. Вы – военный человек и подчиняетесь приказам. Если уж вас не отпустили тогда из полка, значит, на то были веские причины. Уж я-то, отставной офицер, это прекрасно знаю.
– Да, это так. Я что-то не вижу княгини Анны Михайловны. Что с ней? Она больна?
Князь тяжело вздохнул.
– Да, любезный Сашенька. После ужасного известия о смерти Михаила она слегла в постель, а после того как узнала о смерти Васи, чуть не хватил удар, еле вернули с того света. Вот так-с. Правда, разбил паралич всю левую половину тела. Не может пошевелить ни рукой, ни ногой.
– О, это ужасно! Как я вам сочувствую!
– Папа!..
В гостиную впорхнула юная красавица в модном платье и шляпке. Запыхавшаяся, разгоряченная. Щеки пунцовые то ли от смущения, то ли от быстрого бега. Белокурые локоны разметались по мраморным плечам. Высокая грудь, гибкий, стройный стан, тонкая талия, совершенные формы превосходных, манящих бедер. А походка! Грациозная, легкая, волнующая, но в то же время полная благородного достоинства.
Голевский встрепенулся…
«Кто эта писаная красавица?! Неужели Даша?!.. Боже мой! Вот так сюрприз так сюрприз! Невероятно! Но как она изменилась! Он помнил ее белокурой девчушкой, вечно путающейся под ногами, в ту пору, когда он ухаживал за ее сестрой. Но теперь она совершенно взрослая. И… невероятно красивая! Вот так неожиданность!»
Дарья сразу же затмила сестру. Голевский вмиг забыл о бывшей возлюбленной и с восхищением уставился на сияющую девушку. Он явно испытал глубокое потрясение, граничившее с немым восторгом. Вера, заметив это, закусила губу от досады, ревниво нахмурилась. Ей было неприятно повышенное внимание гостя к сестре и полное невнимание к ней. Былые чувства к капитану неожиданно стали воскресать в ее сердце.
А Даша щебетала с радостной и открытой улыбкой:
– Александр Дмитриевич? Не может быть! Это вы?! Как я счастлива, что вы приехали! Вы так давно у нас не были! Вы меня, наверно, совсем не помните?
– Как… не помню… помню… – он, словно во сне, поцеловал ей руку. Голевский ошеломленно смотрел на девушку. Легкая улыбка коснулась ее красиво очерченных губ. Словно солнце выглянуло из-за туч.
– Что с вами, Александр Дмитриевич?
– Да, нет, ничего, не извольте беспокоиться. Просто… что-то в горле пересохло…
Ознакомительная версия.
