Ну, допустим, что факт похищения чужой супруги Парис мог и скрыть – привез себе красавицу-жену, а кто, да откуда, вас, мол, не касается.
Но сокровища! Откуда они взялись на корабле Париса? Не со дна же морского он их сетями наловил…
А команда корабля? Неужели будет молчать о похищении? Никто не проговорится? Ничего никому, даже изрядно подвыпив неразбавленного вина? (Вообще-то порядочные троянцы, как и греки, разбавляли вино водой, но что взять с моряков: шляются невесть где, перенимают варварские обычаи!)
Так или иначе, рано или поздно, но троянцы должны были узнать правду о том, откуда взялись добыча и девица! И что? Неужели понадеялись, что правитель Спарты (Спарты! которая во все века славилась своим суровым отношением к нравственности и отличными воинами) так просто оставит оскорбление безнаказанным? И приняли с распростертыми объятиями Париса с его красоткой и грудой золота? И предположить не могли, что последует неотвратимое возмездие? А ведь царь Трои Приам был известен своей мудростью и здравомыслием! Правил около сорока лет! И совершил такую непростительную ошибку? Вовлек страну в кровопролитную войну со всей Грецией? Ради чего? Корабля с сокровищами? Троя не могла без этого обойтись? А ведь она славилась своими богатствами!
Конечно, нравы в античном мире не были обременены излишней моралью – добывали все, что могли, где могли и у кого могли. Но! В основном тогда, когда чувствовали свое превосходство, силу и безнаказанность. А тут – война со всей Грецией?! Уж за столько лет молва о столь необычной «клятве женихов» должна была и до Трои дойти. Так что знали, на что идут!
Когда греки, наконец-то, явились под Трою, Менелай с Одиссеем вдвоем отправились в город и потребовали вернуть украденное. И народное собрание Трои постановило – отказать! По всем пунктам! Более того, совсем обезумевшие троянцы едва не убивают послов [5. Эпитома. III, 28]! Полный беспредел! Эллинские войска охватывает справедливое и благородное негодование. Что же происходит? То есть младший царский сын – не прославленный герой, не наследник, не отмеченный до сих пор ничем выдающимся, не имеющий ни авторитета среди троянцев, ни влияния, ни друзей, ставит Трою на грань кровопролитной войны и народ безропотно с ним соглашается? И где же в этой ситуации была хваленая мудрость Приама? Он что просто промолчал? Ведь у него, уж точно, авторитет среди троянцев и всей своей семьи был повыше, чем у недалекого, но, в то же время, и не близкого, а скорее уж, чужого всем Париса.
И здесь возникают самые интересные вопросы:
А БЫЛИ ЛИ СОКРОВИЩА? И БЫЛО ЛИ ПОХИЩЕНИЕ?
Об этом заставляет задуматься и тот факт, что после побега Париса и Елены Менелай ТУТ ЖЕ (!) появляется в Спарте (как если бы и не отплывал никуда вовсе), уже извещенный о постигшем его несчастье. Откуда узнал? А все очень просто – как только Елена и вероломный Парис отплыли на своем корабле, БОГИ ПОЗАБОТИЛИСЬ о том, чтобы тотчас сообщить Менелаю о побеге жены и краже его сокровищ. Для этого послали с Олимпа специальную вестницу – Ириду, которая в мгновение ока прилетела к нему на своих радужных крыльях [23. 160, a]. Менелай, естественно, поспешил в обратный путь и моментально достиг берегов Спарты! Это он так критским кораблем распоряжался? Или все же на своем в море вышел? Который «случайно» был полностью готов к отплытию?
Кроме того, возникает еще один неожиданный вопрос: а была ли Елена? Нет, Елена, как таковая, конечно, существовала, но…
Была и другая версия мифа, высказанная древнегреческим поэтом Стесихором. Когда он написал поэму о бегстве Елены с Парисом, в которой винил ее во всех бедствиях троянской войны [8. Елена], то в ту же ночь ослеп. Поэт взмолился богам с просьбой об исцелении. Тогда в сновидении ему явилась Елена и сказала, что ослеп он в наказание за то, что сочинил про нее такие недобрые стихи. Стесихор сложил тогда новую поэму-опровержение: о том, что Парис увез в Трою совсем не Елену, а только призрак ее. Настоящую же Елену боги перенесли в Египет, и она пребывала там, верная Менелаю, до самого конца войны [8. Елена (палинодия)]. После этого Стесихор прозрел. На эту версию мифа опирался греческий драматург Еврипид в трагедии «Елена» [9. 32—50].
В египетской версии мифа (рассказанной Геродотом [12. II, 113—115]) на пути из Спарты в Трою корабль Париса отнесло в Египет. Там местный царь Протей отобрал у Париса (по доносу рабов, бежавших с парисова корабля) и Елену, и сокровища. После взятия Трои Менелай прибыл в Египет, где и получил все обратно. Однако, в качестве «благодарности», Менелай, быстро вернувшийся в Египет из-за встречного ветра, принес в жертву двух попавшихся ему на побережье египетских мальчишек [12. II, 119]. И был вынужден спасаться в Ливии от справедливого гнева фараона.
Отметим, кстати, вслед за Гомером [2. III, 276—312], что после троянской войны кроме Одиссея только один Менелай из-за поднявшейся бури НЕ СРАЗУ вернулся домой, а, также, как и наш герой, постранствовал немного по белу свету. Задержался… на восемь лет!
А началось все с того, что Аполлон умертвил «нежной стрелою» [2a. III, 280] кормчего с корабля Менелая. Аполлон – бог солнечного света, его золотые стрелы – это солнечные лучи! Солнечный удар? Похоже на то. Погребальный обряд – очень понятная и уважаемая причина, чтобы отстать от всех. Тут-то и начинается буря. А покойный, кстати, не знал себе равных в управлении кораблями во время бури [2. III, 283—284]! И без него напарываются на скалу – один за другим – пятьдесят пять из шестидесяти спартанских кораблей! На одну и ту же скалу у берегов Крита [2. III, 288—300]!
И занесла Менелая эта буря, в конечном счете… в Египет! А оттуда он уже возвратился (с Еленой) домой…
Но почему через восемь лет!? На пяти кораблях, забитых, кстати, золотом непонятного происхождения!?
Сам Менелай замечает между прочим, что кроме Египта побывал на Кипре, в Финикии, Сидоне, Эфиопии, Ливии и у загадочных эрембов [2. IV, 83—85].
Так, где же была Елена на самом деле? Может, действительно, была спрятана Менелаем от посторонних глаз подальше? А кого же тогда подсунули Парису? Кого он увез в Трою?
Смазливую служанку-рабыню? Видимо, да.
И за кого только десять лет старательно истребляли друг друга самыми разнообразными способами, доступными в то время, греки и троянцы?!
Словом, не была ли вся эта история хорошо ПРОДУМАННОЙ ПРОВОКАЦИЕЙ со стороны Менелая и его сподвижников? Не были ли события, описанные Гомером, на самом деле ТЕАТРАЛЬНОЙ ПОСТАНОВКОЙ с целью напасть на Трою и как следует поживиться ее РЕАЛЬНЫМИ богатствами?
При этом вполне понятны как искренний энтузиазм греческих героев, дружными рядами ринувшихся на защиту чести и достоинства собрата, так и их готовность поверить словам Менелая, закрывая глаза на любые нестыковки. Ведь у них были свои причины желать этой войны.
Ну, во-первых, ДОБЫЧА, которую сулит богатая Троя.
А во-вторых… Мы уже упоминали про необходимость для героя совершать подвиги. Так вот, если вдуматься, то мало кто из персонажей «Илиады» прославился за пределами Трои. То есть все их подвиги, а также титулы, типа: «могучий герой», «отважный воин», «неустрашимый сокрушитель врагов» и т.д., и т.п., были получены именно там, под стенами Илиона. Без этой войны многие герои так и остались бы мало кому известными местечковыми «мачо».
Опять же – данная героями клятва – помогать и защищать в случае какой-либо беды… Так предусмотрительно заранее данная клятва…
5. Как мы предположения строили
Попробуем дать СВОЮ версию событий, предшествовавших Троянской войне. Начнем со сватовства к Елене Спартанской. Крайне странно поведение спартанского царя. Зная характер своей дочери, ее наивность и умение находить приключения (хорошо, если только по малолетству!) – предоставить ей самой выбрать мужа?! Тиндарей был для этого слишком хорошим политиком. Он процарствовал в Спарте много лет. И не потому, что там не было интриг! В самом начале своего царствования он был изгнан из Спарты своим младшим братом, долго скитался по чужбине, добравшись аж до Этолии, где женился на местной царевне Леде. Вступив в союз с самим Гераклом, вернул с его помощью себе спартанский трон [5. III. X, 5]. Ну, не мог он, будучи в здравом уме, отдать на волю молоденькой легкомысленной девушки такой важный политический вопрос, как династический брак! К тому же настораживает, что это произошло сразу после разговора с Одиссеем!
Очень подозрительно слишком быстрое возвышение микенских братьев-беглецов, плотное опутывание спартанского царя «родственными» узами, восстановление их власти в Микенах и, под конец, ДАРЕНИЕ им власти над собственным царством в ущерб родным сыновьям, которые не просто не хуже других, но являются прославленными и (что очень важно для правителей!) популярными героями. Воистину сынами Зевса-громовержца – Диоскурами!
