— Почтенный Маахад, в словах твоих истина ложью покрывается, слабость над силою владеет, ты и сам как я думаешь, так что же мне не по сердцу советуешь?
— Как я думаю, никому не ведомо, но ты прав, и впрямь многие как ты рассуждают, но не многие столь глупо языком своим владеть осмеливаются. Стар я, может и мудрости во мне не прибавилось, но знаю, коли воинов своих не приведёшь, ещё большее зло познаешь. А что до пращура и писаний его, то не всё ли едино, что там записано? Что бы он ни советовал, всё равно люди по-своему переиначат.
— Может и прав ты, Маахад, только я хочу жить так прадед учил: пахать землю, города и сёла строить, а меч… А меч в руки брать только против нечисти, для того, чтобы жизнь мирную защитить да злу не дать вторгнуться.
— Эхе — хе, упрям ты. Видно, и впрямь суждено роду твоему сгинуть. Не захотел понять ты меня, а я добра тебе желал. Не та сегодня Рутения, чтобы друзей своих в обиду не давать, чтобы злу противиться. Зло уже и в ней своё гнездо свило. Что же, путь ты свой уже выбрал. Не стану больше уговаривать. А теперь прощай, может, после жизни и свидимся. — С этими словами старец развернулся и, слегка прихрамывая, пошёл к поджидавшей его когорте всадников.
— Прощай! — тихо повторил ему вслед совсем загрустивший Рахимбек. Много правды было в словах Маахада, много, но разве мог он, человек, противиться словам избранного небесами предка? К миру призывал Налаахмед, и меч в руки брать велел, только чтобы против ворога встать, когда и отступать некуда. Но кто же нынче священные книги читал? А кто читал, то кто вдумывался? А кто вдумывался, правду ли народу оркскому говорил? — Тяжело вздохнув, подгоняемый мрачными мыслями, глава рода Инорского поспешил к стоявшей поодаль одинокой лошади. С трудом взгромоздившись в седло, он дёрнул поводья и, никем не сопровождаемый, направился в родное селение.
Караахмед под личиной старого орка Дервиш-шана уже давно бродил во владениях Рахмеда, подслушивая и выглядывая. А сегодня, поймав большую летучую мышь, привязал под её крыло тайное письмо и отправил оркскому властителю. Вскоре зверёк влетел в распахнутое окно опочивальни эмиреда и, повинуясь отданному чародеем приказу, бросил письмо в руки только что проснувшегося эмиреда.
Повелитель орков Рахмед, задумчиво расхаживая по своим покоям, нервно теребил бороду. Если соглядатаи не ошибались, его армии даже дня было не выстоять против огромного войска Росслании. Но были у него и другие сведения, тайные, именно на них он и рассчитывал. Не назвавшийся благодетель весточку почтовую с зверем ночным, летучим прислал, и было в той записочке обещание тайное помощи и планы росские, по дням расписанные. А как доказательство добрых намерений в конце весточки было начертано: "…до града твоего пешим идти не боле трёх дней, а войско росское не менее семи идти будет. Ежели сказанное исполнится, то сделай как сказано, и по-твоему сбудется". Так что были, были у эмиреда надежды, и можно было воскликнуть: "На всё воля предков и божья!", чтобы, положившись на их милосердие, просто ждать, но, увы, Рахмед не слишком надеялся на обещанную помощь. За годы своей жизни он научился доверять лишь одному человеку средь богов и орков — себе. И потому на случай вражеского обмана (мало ли от кого была та записочка) эмиред заготовил скаковых коней со сменными парами, а казну и добро своё уже загодя переправил в тёплые страны. А с казной и в заморских странах жить можно. Но власть… Разве золото и роскошь могут заменить ослепительное сверкание бриллианта безграничной власти?
День шёл за днём, росское войско не появлялось, но волнение в душе халифа не уменьшалось, а росло, ведь так и не было обещанной тайным доброжелателем помощи. Рахмед уже не единожды пожалел о так поспешно принятом решении воевать с россами. В конце концов, кто был тот пришедший к нему ночью старик? Призрак! Прах давно ушедшего прошлого, тлетворная пустота… Но изменить уже ничего не мог.
К исходу пятого дня на горизонте показались клубы поднимающейся ввысь пыли, и великому правителю орского халифата стало совсем плохо. Он заперся в своей спальне и приказал никого не пускать. Сидя на мягких шёлковых подушках, Рахмед, как ему казалось, думал, а на самом деле всего лишь отсрочивал момент, когда он отдаст приказ пуститься в бегство. Внезапно ему послышались чьи-то приглушённые шаги.
— Я же сказал: никого ко мне не пускать! — не открывая век, зло выкрикнул взбешённый влыдыка халифата.
— Меня никто не впускал, я вошёл сам, — раздалось почти над самым ухом, и халиф почувствовал лёгкий запах грозы, принесённый вошедшим незнакомцем. То, что человек, стоявший подле его ложа, был незнакомцем, халиф не сомневался, ибо он никогда не слышал такого странного голоса. Чтобы лицезреть наглеца, посмевшего нарушить его одиночество, Рахмед распахнул веки. Незнакомец, стоявший перед ним, и впрямь выглядел странно. Его тощее, словно пересохшая вобла, тело, было облачено в тонкую чёрную тунику, прикрытую таким же чёрным с чуть заметным серым оттенком плащом. На ногах виднелись старые истрёпанные сандалии. Левая рука была опущена, в правой же он держал длинный, суковатый, на конце разделённый на трое посох.
— Как ты посмел войти? — воскликнул халиф, странным образом успокаиваясь в своей ярости.
— Я думал, что ты ждёшь меня, — уверенно заявил незнакомец, присаживаясь на край устилавшего постель покрывала. В другой раз Рахмед за подобную дерзость наказал бы дерзкого лишением головы, но в этот раз, к собственному удивлению, ничего не сказал и лишь озадаченно посмотрел на изборождённое ранними морщинами лицо незнакомца.
— Я Караахмед, — заявил тот так, словно его имя должно было объяснить его появление. Но халифу было незнакомо это имя, и незнакомец, широко улыбнувшись, счёл нужным пояснить. — Я — тот, кого ты ждал. Я — тот, кто отправил тебе столь благостное послание с обещанием помощи.
— И где же та помощь? — язвительно спросил халиф, которому уже стала надоедать явно затянувшаяся прелюдия.
— Я! — гордо заявил Караахмед. — Я и есть твоя помощь!
— Ты??? — глаза халифа округлились. — Ты — вся та помощь, которую я ждал, на которую надеялся? Да любой мой воин сможет раздавить тебя одним пальцем!
— Да? — брови совершенно не смутившегося нахала поползли вверх. — А так они могут? — спросил он, щёлкнул пальцами, и высокая мраморная колонна, поддерживающая своды халифской спальни с сухим треском лопнула и разлетелась на части. Свод накренился и, клюнув, стал заваливаться вниз.
— Что ты творишь! — в ярости вскричал халиф, вскакивая на ноги. — Останови, останови это!
— Хорошо, — всё так же спокойно ответил Караахмед и вновь щёлкнул пальцами. Огромная колонна, воссоединившись из тысяч мелких осколков, встала на место.
— Ты маг? — уже не так сердито спросил калиф, недоверчиво приглядываясь к сидевшему на его ложе незнакомцу.
— А что, требуются новые доказательства? — улыбка чародея стала ехидной.
— Нет, пожалуй, нет, но сможешь ли ты противостоять росскому воинству?
Чародей хмыкнул.
— У россов нет настоящих магов, и потому всех их сил недостанет, чтобы сломить мощь чарожников.
— Чарожников? — глаза халифа расширились. Ему ли было не знать о мощи этих великих воинов. — Но я думал, что от них давно уже остались одни воспоминания?!
— Ты не веришь? Что ж, когда взойдет луна, ты убедишься в обратном. Мощь и сила моих воинов несокрушима, но… — маг пристально посмотрел на вздрогнувшего от его взгляда халифа, — их магия сильна лишь ночью. Днём сражаться и умирать придётся твоим воинам. Смогут ли они продержаться день и ночь, до первого восхода кровавой луны? — маг замолчал и, глядя на халифа, почувствовал, как тот сжался, выбирая два взаимоисключающих ответа. Наконец Рахмед решился и, сжав кулаки, выдохнул:
— Да!
— Твоё "да" не слишком уверенно, эмиред. Если ты колеблешься, будут ли уверены в победе твои воины? Если нет — ты проиграешь. Я подскажу тебе, как выиграть первое сражение, только не отвергай моё предложение сходу, сперва хорошенько его обдумай.
— Что ж, я готов выслушать тебя. Если твой совет мудр — я последую ему, — эмиред опустился на свои подушки и изобразил вид почтительного внимания.
— Распахни ворота, — слова, сказанные чародеем, заставили калифа вновь вскочить на ноги.
— Ты сумасшедший! Страж!
— Не торопись, властитель, звать стражу! — Караахмед жестом руки остановил вновь впадающего в ярость Рахмеда. — Выслушай…
— …твой план хитёр и настолько опасен, что я, пожалуй, приму его! — несколькими минутами спустя сказал Рахмед, выслушав предложенное столь неожиданно явившимся магом. А про себя халиф подумал: "Если даже план не удастся, то ничто не помешает мне с верными людьми в последний момент покинуть стены города". — И ещё: ты принёс нам свою магию, — Рахмед в раздумье прошёлся до середины зала, — но будет ли она столь благостна для народа оркского, сколь ты убеждаешь? Чего потребуешь взамен? Крови? Золота?
