Яростный кулак - Алим Тыналин

Он ободряюще похлопал мать Леньки по плечу.

— Не волнуйтесь так. Все будет хорошо.

И ушел обратно.

Родители Смелова отошли в сторону. Отец утешал мать. Она кивала и вытирала глаза платочком.

Щепкин отвел нас подальше. Потом посмотрел внимательно. Каждому в глаза.

— Это из Белого лотоса? — спросил он. — Ребята Лаврова постарались? Ну а вы что, довольны? Доигрались?

Мы молчали. Стояли, опустив головы.

Хотя, у меня ответ вертелся на языке. Но я знал, что сейчас он неуместен. Поэтому лучше промолчать. Обстановка слишком накалена.

— Значит так, — сказал Щепкин. — Я сам поговорю с Лавровым. Добьюсь наказания для виновных. Мы не оставим этого просто так.

Я поднял голову. Ладно, с виноватыми из наших рядов. Пес с ним. Может быть, мы и вправду заигрались в каратистов. Но вот какое будет наказание?

— Вы отдадите их милиции? — спросил я. — Их посадят?

По моему мнению, так и надо сделать. Этих уродов надо посадить. Довести дело до суда. Они бросают тень на карате.

Щепкин покачал головой.

— Мы не будем доводить это дело до общественности. Сами разберемся. Придумаем им самое жесткое наказание.

Вот как? Это какое же? Сто отжиманий на кулаках? Так не пойдет.

Щепкин вообще не хочет поднимать шум. Он считает, что любая огласка сейчас опасна. В какой-то мере, он прав. Партийные органы и так недобро косятся на нас.

Из-за чуждых элементов в этом виде спорта. Восточной мистики, романтики, атрибутов. Из-за осознания того, что под боком вырастают люди, способные драться. С голыми руками против оружия.

А может, они и вправду могут убить прикосновением руки? Как показывают в кино. Или справиться с десятком милиционеров? Вдруг все слухи, даже самые безумные, о карате имеют почву?

И тут, пожалуйста. Каратисты вышли из-под контроля. Избили парня до полусмерти.

Никто не будет разбираться. Власть может раздуть из мухи слона. И многие инициативы окажутся под запретом. В том числе, и чемпионат в Ашхабаде. И федерация карате СССР.

Поэтому Щепкин наверняка захочет спустить дело на тормозах. И парни, избившие Смелова, останутся безнаказанными. Понесут формальное наказание. И будут думать, что они все сделали правильно.

И потом изобьют кого-то еще.

— Их надо посадить, — сказал я. — Или наказать самим.

Щепкин пристально посмотрел на меня.

— Ничего подобного, Витя, — сказал он. И оглядел остальных. Бурного и Крылова. — Я тебе запрещаю, слышишь? И вам всем запрещаю. Вы не будете действовать без моего разрешения. Ясно? Ну-ка, повторите…

Тут к нам подошли родители Смелова. Отец спросил:

— Как вы считаете, может быть, нам вместе поехать в милицию?

Щепкин вынужден был отвлечься. Я потащил парней к выходу. Снаружи сказал:

— Завтра встретимся возле нашего клуба. А потом пойдем в Белый лотос. Ваня. Дай мне телефоны всех наших. Я их обзвоню. И спрошу, пойдут они или нет. И еще. Скажи мне адрес их клуба.

Крылов стоял с округленными глазами.

— Витька, но ведь сенсей запретил нам действовать, — удивленно заметил он. — Ты хочешь его ослушаться?

Я кивнул.

— Да. Я хочу сам пойти к ним. А вы решайте. Если откажетесь, я винить не буду. Понимаю.

Крылов округлил глаза еще больше.

— И ты пойдешь к ним один? Не боишься?

Я пожал плечами.

— Боюсь, конечно. Но оставить не могу. Просто так оставить.

Бурный кивнул.

— Я в деле. Можешь на меня рассчитывать.

Я оглянулся.

— Ладно. Тогда расходимся. Пока Щепкин опять не пришел. Завтра в три.

И потащил Крылова за собой. Чтобы он случайно не рассказал Щепкину о наших планах. За Бурного я не беспокоился. Из него клещами не вытянешь. То, что он не хочет сказать.

Мы торопливо пошли из больницы. Здесь тихо. Иногда за забором проносились машины. Да и то здесь запрет ездить ночью.

В ворота въехала машина скорой помощи. Синие маячки освещали вокруг местность. Забор, будку охраны, дорогу, больницу и деревья. Машина зарычала мотором. И поехала к входу в здание.

Мы вышли наружу. Поехали обратно в общагу. В голове мелькнула безумная мысль. Может, пробраться к Леньке через окно? Навестить его.

Дурацкая идея. Что только не втемяшится.

Попуток не было. Пришлось тащиться пешком. По дороге мы молчали. Наконец, Крылов сказал:

— Извини, Витя, но я не смогу. Не нарушу запрет сенсея. Он ведь сказал не лезть. Напрямую сказал.

Я неслышно вздохнул. Так тому и быть. Не все могут сделать нелегкий выбор.

— Олег, я же сказал. Ты поступаешь так, как считаешь нужным. Я не в обиде. Это твой выбор. И тут не за что извиняться.

Мы помолчали. Продолжали идти дальше по пустынным улицам Москвы. Ночью сильно похолодало. Наверное, дело идет к дождю.

— Тогда, зачем тебе это надо? — спросил Крылов. — Они же сказали, что разберутся. Родители и врачи уже в милицию написали заявление. Все решат без нас.

О, вот только не надо. Сам не хочет лезть в бурную реку. Так еще и меня отговаривает. Вот этого я не люблю.

— Что решат, Олег? — я остановился. — Щепкин хочет спустить все. Не предавать огласке. Он не скажет, что это ученики Белого лотоса. А милиция не узнает. Подумают, что хулиганы. Вот и все. И эти шакалы будут ходить гордые. Типа, отметелили одного из нас. Хотя напали вместе. Несколько на одного.

Крылов не ответил. Только потер плечи озябшими руками. Потом шмыгнул носом. Менять свое мнение он не собирался.

До общаги мы дошли молча. Коменда не хотела пускать. Время уже позднее. Пришлось сказать, что были в больнице.

В комнате уже темно. Все также молча мы легли спать.

Утром после занятий в универе я обзвонил ребят из нашего клуба. Большинство отказалось прийти. Услышали про запрет Щепкина.

Так и сказали, что пусть сенсей сам решает. А мы не вправе вмешиваться. Согласились только Мельников и Костян.

Когда я приехал к клубу, в назначенное время, то не обнаружил никого. Даже Бурного.

Занятий у нас в этот день не было. Машины Щепкина на стоянке я тоже не увидел. В зале тренировались боксеры. А наших нет.

Ладно. Раз так, пойду один.

Я посмотрел на адрес клуба Белый лотос. Не так уж и далеко. Остановок семь отсюда. Как раз пробегусь перед встречей. Разомнусь.

Посмотрел на часы. И побежал к вражескому клубу.

Клуб с пафосным названием «Белый лотос» находился на улице Разина. Вернее, в небольшом проулке рядом.

Ух ты. Гораздо ближе к центру, чем мы. Могут себе позволить. Видать, есть волосатая нога поддержки. Которая может подопнуть в нужное место.

Время сейчас дневное. По Разина со свистом мчались машины. Ходили прохожие.

Сначала я болтался на улице. Искал нужный дом. Когда обнаружил, обошел кругом.

Пятиэтажное здание. Административное. Два подъезда. И два входа в подвал.

Никаких вывесок или рекламных объявлений. Я даже засомневался. Тут ли спортклуб?

А потом из одного подъезда вышли двое парней. Спортивных, подтянутых. С сумками на плечах. Ясное дело, каратисты.

Теперь я не сомневался. Я прибыл по адресу. Ну, тогда встречайте гостей.

Я одет в спортивку. Штаны, футболка, кофта. На голове кепка. Сумки нет. Оставил в общаге.

В карманах пусто. Только мелочь для проезда. И чуток на пропитание. На легкое такое питание. Булочку с кефиром.

Никакого компромата. Документов или бумаг.

Парни пошли по улице. О чем-то там весело болтали. Шутили и смеялись. Может, о том, как приятно разбить морду сопернику из «Когтя орла»? И надо бы еще раз сходить туда. И навалять по шее уже другому.

Ну, ладно. Я ворвался в подъезд. Благо, эпоха домофонов еще не наступила. Темно, ступеньки.

Вверх вели к площадке первого этажа. А сбоку — вниз. В подвальчик. Туда-то мне и нужно.

Я сбежал вниз по ступенькам. На ходу размял мышцы рук и шеи. Сердце колотилось от возбуждения.

Так, что тут у нас? Ступеньки закончились. Слева дверь. Низенькая. Я толкнул ее. Пробежал коридор. Справа мелькнула раздевалка. Там сидели парни. Переодевались, гоготали.

Дальше, дальше. Я пробежал темный коридорчик. Выскочил в большое помещение.

Повсюду толстые колонны. По стенам змеятся трубы канализации. Весь пол застелен матами. Жарко, но есть дуновение воздуха.

И в дальнем углу уголок карате. Вывешен портрет седовласого японца в ги. И еще какие-то вырезки из газет и журналов.

Да, я попал по назначению. В центре зала занимались пятеро парней в ги. Трое цветных поясов. Двое — белых.

Но не это главное. Один из цветных —